Он заглянул ей в глаза, покачал головой.

— Точнее, полтора желания. Ты-то сама на море не едешь.

— Зато у меня есть волшебник, — она заключила в плен его лицо. — Ты лучше любой поездки.

Поцелуй получился ласковым и непередаваемо сладким.

— Я обязательно свожу тебя на море, — пообещал он, унося ее в спальню.

Денис притянул Наташу себе на грудь, крепко обнимая. Она прошептала:

— Никаких приставаний?

Он хмыкнул.

— Не сегодня. Спи. Как только проводим родителей и детей, ты у меня вволю покричишь!

Они проводили большую шумную компания в аэропорт. Наташа снова не сдержала слезы, крепко обнимая сына, Марка, Елену Ивановну, пожимая обеими своими руку Сергею Алексеевичу. Дядя Петя погладил ее по щеке, поцеловал в лоб и шепнул, чтобы она готовилась варить варенье и печь сладкие пироги, потому что он обязательно привезет ей южные фруктовые гостинцы. Володю отпустили сразу же. Денис, Наталья, Стас с женой и Алексей заехали поужинать в ресторан. Лешка шутливо поднимал тосты за недельную свободу родителей от отпрысков и картинно закатывал глаза, загадывая, чтобы они с пользой провели свой «отпуск» и подарили ему новых племянников.

— Разожжем камин? — Наташа села полубоком на сиденье, чтобы видеть Дениса.

— Разожжем, — он остановился на красный свет и многозначительно посмотрел на нее.

— Побудем перед ним?

Он наклонился к ней и прошептал на ухо:

— И ты не будешь сдерживаться.

Она потянулась и чмокнула его в мочку.

— Если ты будешь не сдержан.

Он хмыкнул и провел носом по её скуле, глубоко вдыхая.

— Я уже с трудом сдерживаюсь.

Она толкнула его на диван. Он плюхнулся в него от неожиданности и ухмыльнулся.

— А как же камин?

Она забралась к нему на колени, обхватывая бёдрами.

— К чёрту камин! Я хочу тебя.

И она прикусила его нижнюю губу. Он просунул руки под подол платья и крепко сжал её ягодицы. Она простонала и поцеловала его глубоким поцелуем, сплетаясь своим языком с его.

— Разорви трусики, — выдохнула ему прямо в рот. — Меня так возбуждает, когда ты рвешь на мне одежду.

Он издал какой-то рык, и они тут же треснули по швам и отлетели в темноту. Она нетерпеливо расстегнула на нем джинсы, вызвав его мычание и новый рык. Опустилась на него, шумно и громко втягивая воздух, от чего он всегда терял голову. Его накрывал какой-то первобытный зов обладания и слияния со своей женщиной. Она его женщина, только его. Оба ощущали взаимную пульсацию мышц. Без барьеров. От этого просто сносило голову и лишало разума. Она приподнялась и снова осела вниз.

— Какая же ты горячая, — хрипло произнёс он.

Она откинулась немного назад, удерживаясь за его плечи и сохраняя мучительно-сладкий темп вверх-вниз. Он надавил на её бедра, не давая двигаться.

— Наташа, у меня ничего с собой нет, всё наверху.

Она поцеловала его, чуть втянув верхнюю губу.

— Я, кажется, всё… Теперь… ты…бегом… наверх.

Она не шутила. Ему передалась ее дрожь. Она вскрикнула и упала ему на грудь.

Она вытянулась на диване. Он вернулся бесшумно и накрыл её собой, удерживая себя на локтях.

— Пожалуй, я чувствую себя использованным.

Она хихикнула.

— Отомсти мне.

Он изогнул бровь.

— Хм, провоцируешь?

Она погладила его по щеке.

— Прости, но я так завелась в машине, что удивительно, как меня прямо там не накрыло.

— Что ж, всегда к твоим услугам. Ты была прекрасна в своей стихийности и напористости. А ещё теперь я не знаю одну вещь и знаю вторую, — он поцеловал её в уголок рта. — Ты напомнила, какая ты горячая и нереальная. Как мне дальше заставлять себя использовать презервативы?

Он потёрся носом об её.

— Нужно подумать о вариантах, — промурлыкала она, ловя его дыхание. — А вторая?

— Кого-то здесь распаляет разрывание одежды. И кто же эта плохая девчонка?

Она засмеялась, и он поймал губами её смех.

— Только не рви это платье. Я хочу его еще поносить.

— Хорошо, но при условии, что ты немедленно снимешь его сама.

Она обольстительно улыбнулась, уперлась руками в его грудь и толкнула. Он вытянулся на руках, выпуская ее. Она соскочила с дивана и отошла к окну. Темный силуэт на фоне вечерней подсветки. И начала кружиться, взмахивая широким подолом, запрокидывая голову, слегка изгибаясь.

— Может быть не немедленно, а просто медленно и совсем не сразу?

Она его дразнила и манила. Он двинулся к ней, но она отбежала в сторону.

— Твоя очередь. Снимай что-нибудь с себя.

Он выправил рубашку из расстегнутых штанов и просто рванул ее. Пуговки выстрелили очередью в разные стороны.

Он перехватил ее, и она завизжала. Он издал глубокий горловой звук, наклонил ее животом на спинку кресла. Освободился от своей одежды. Присел и кончиками пальцев пробежал от ее пяток до бедер, задирая подол. Она часто задышала. Он провел по ложбинке ягодиц. Она вскрикнула и схватилась за боковины кресла.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — Покричишь для меня? — проурчал он, приподнимая ее на себя.

Он сразу погрузился в нее, вызвав новый вскрик, и пропал. Он крепко держал ее за бедра, не давая соскользнуть с кожаной обивки. Он взял быстрый темп, проникая глубоко, притягивая ее навстречу своему напору, обоюдно расплющивая их сталкивающуюся плоть. Из последних сил удерживался на краю, когда она прогнулась натянутой тетивой и закричала. И он сорвался следом, но падал не вниз, а вверх. Сумасшедшее ощущение.

Они разожгли камин. Она обнимала его сзади, постоянно отвлекая, то проводя сосками по спине, то целуя в ухо, то щекоча локтевые ямки и покусывая шею и плечи. Она снова убегала, он ее догонял, она нападала, стонала, смеялась и кричала в голос, вызывая в ответ все его утробные звуки. А потом уснула, истерзанная и счастливая, в его руках, перед тлеющим камином. Он смотрел на игру всполохов на ее коже. Улыбался темнеющему засосу на ее шее. Не удержался. Завтра она будет возмущаться, а в глазах будут те самые светлячки, к которым он так привык. От которых у него неистребимая зависимость.

Они окунулись в собственную, похожую на юную и безответственную, радость пребывания вдвоём. Когда не важно, который час. Когда самозабвенно целуешься в кинотеатре, совершенно не беспокоясь о действии на экране, чьи световые подмигивания лишь добавляют романтики происходящему между вами. Когда наобум заглядываешь в кафе выпить по чашке кофе, берешь к нему десерт, задерживаешься, потеряв счёт времени, и незаметно переходишь к основным блюдам. А после идешь пешком по ночному городу, держась за руки, и подначиваешь друг друга, разуваясь и шлепая босиком по нагретому за день асфальту. Когда без оглядки на закрытие дверей, защелкивание замков, детское присутствие или чей-то чуткий сон, проникаешь в ванную и, громко хохоча, бросаешься пеной. Или сметаешь со стола бумаги, потому что они точно подождут, а ты горишь здесь и сейчас, и в руках у тебя твой личный искровысекатель и огнетушитель.

— Юрий звонил. Он не оставляет надежду уговорить тебя на фотосъемку, — сообщил Денис, когда они собирались выехать в город.

— Денис, ну какая из меня модель?! — Наташа взглянула на него, завязывая поясок.

— Самая лучшая, — подмигнул он.

— Ты не можешь быть объективным, — улыбнулась она в ответ.

— Наташ, признайся, — он приблизился к ней и посмотрел в глаза, — те индивидуальные украшения тебя заинтересовали.

— ПризнаЮ, — согласилась она.