Вазу никто не сообщил о порталах.

Андрей отхлебнул из чашки остывший чай.

— Тревога–тревога, волк унёс зайчат! — заорал мобильный. Сценарист дёрнулся, вскочил. Схватился за пистолет. Вывел на мониторы камеры наружного наблюдения. Помрачнел. Сталкер вернулся. По двору металась собака.

— Повторяешься, — сказал Андрей.

Вышел на крыльцо. Прицелился в пса. Завалить животное удалось только с третьего выстрела. Тварь упала на снег, заливая его кровью. Лапы дёргались в агонии.

Эхо выстрелов погасло.

— Жди ответа, — проорал Сценарист. Далеко уйти тот не мог. Но бежать по слякоти в лес с пистолетом Андрей не собирался. — Вечером у ворот!

Тишина. Пёс застыл.

Андрей же развернулся, захлопнул дверь. Затем зашёл в подсобку за секатором. Ворвался в ангар, где колдовала над одним из игроков Светлана. Женщина вздрогнула от хлопка двери, втянула шею в плечи и отвела взгляд.

Сценарист торопливо прошёл мимо рядов саркофагов. Отыскал капсулу Яны, видимо, любимице Сталкера. Открыл крышку. Девушка провела в игре не так много времени, поэтому на неё ещё было приятно смотреть. Если не обращать внимание на подгузники и трубку для кормления, торчащую из носа.

— Иди сюда! — скомандовал Свете Андрей. Достал дрожащими пальцами телефон. Сфотографировал лежащую пленницу.

Щёлкнул секатор.

Сценарист расправил полиэтиленовый пакет. Дождался подошедшую медсестру.

— Надо будет остановить кровь.

Та покорно кивнула.

Андрей наклонился над погружённой в игру Яной. Взял её левую руку. Теплые, изящные пальчики. Гладкие, нежные. Лезвие секатора скользнуло вдоль мизинца. Чёртов наблюдатель печётся о своей крошке? Любит последить за ней?

Пусть порадуется.

Щёлк.

Сунув отрезанный палец в пакет, Сценарист выпрямился, сделал ещё одну фотографию, махнул Свете, мол, приступай и пошёл к себе.

Перенёс снимки на компьютер. Поставил их в редакторе рядом, с приписками «тогда», «сейчас» и оставил пустой квадрат с подписью «завтра?». Ниже набил «Лучше уходи, а то получишь её по частям». Отправил получившийся коллаж на печать. Взялся за сигарету. Гадёныш.

Горло перехватывало от злобы. Где–то на грани сознания билась мысль, что, вдруг, подобный сюрприз оставит сталкера равнодушным. Пару дней назад Андрей уже собирался предупредить преследователя, что такое внимание повредит его любимице, но посчитал, что это бессмысленно. Вдруг уродцу плевать на то, жива ли вообще девчонка. Вдруг его кураж переменился, и теперь лесной житель наслаждается бессильной яростью Андрея.

Голова кружилась, но руки тряслись уже меньше. В памяти вращалось сладкое ощущение кости под давлением холодных лезвий секатора.

Не сделал ли он это потому что хотел вновь испытать это чувство?

Он посмотрел на палец в пакете.

Стало ли ему легче? Определённо. Поможет ли?

Сценарист глянул на мониторы, изучая двор. Те, что за забором — сталкер вывел из строя.

Может быть, и не поможет. Но… чего добру зря пропадать?

Наверху хлопал крыльями гиппогриф Небесного Охотника. Я его не видел. Во–первых — густая листва мешала, во–вторых уже наступали сумерки. Лес посерел, щебетание птиц притихло.

Игнат указал рукой направление.

— Что–то в лесу? — трагическим шепотом спросил я.

Охотник не отреагировал.

Я обернулся на нашу группу. Шесть айвалонцев, семь светлолесцев, семь бергхеймцев и девочка из Гхэулина. Даже держась ближе к нам она всё равно выглядела одинокой и потерянной. Как говорят — должна быть в женщине какая–то загадка, но в Студентке их было чересчур. Она рассказала нам о плане Лицемера и Келози, рассказала, как сбежала от них. Но на вопрос: «Почему» сразу замкнулась и отделалась лишь кратким:

— Они плохие. Не отдавайте меня им.

И вроде бы после одной подлянки от Гхэулина можно было ожидать и вторую. Спящий двойной агент там, диверсии, подрывы поездов, «новичок» и прочее. Но если вспомнить того сарацина-Ромео — в команде Кеши отношения складывались не слишком удачно. Так что девушку оставили в покое и отпустили.

Но она не ушла. Плелась за нами всю дорогу. Когда вставали на ночлег, приткнулась с краю бивака. Так, чтобы оставаться в свете костра, но, чтобы при этом не оказаться рядом с кем–то другим.

Я несколько раз пытался с ней поговорить, но Студентка лишь вздрагивала, сжималась вся и опускала голову. Но упорно шла за нами, пассивно присоединившись к экспедиции.

Надо сказать, одиночество в толпе испытывала не только гостья из Гхэулина. Ловелас, даже без доспехов покрытый мхом и паутиной, любви людей не снискал, но ему она была явно до фонаря. Шёл охотник чуть в стороне, бежать не пытался. Общаться не хотел. Ну хоть гадостей не делал и то отличненько.

По три человека мы отправили на склады. Головастик, Олег и Миша ушли к Небесным Охотникам, предварительно прислав сюда одного из уцелевших членов шаманского клана, для связи. Алина, Мент и Девятка двинулись на свою базу. Волхов, Спортсмен и Беспалый направились к себе. План был прост — забрать снаряжение, привезти сюда на флаях и в виде гуманитарной помощи раздать страждущим.

А Егорка тем временем должен добыть армию.

Которая находилась там, куда указал Игнат.

Изи–пизи, как говорят в народе.

— Уверен, что там не чудище лесное? — пока мы пробирались по лесам Княжества Шеолан — всяких ужасных страшностей нагляделись. Суровый край. Много бродячих тварей, налетающих из леса без предупреждения. Не волки какие–нибудь или там мутанты–медведи, а изуродованные люди. Кто с хитиновыми лапами, кто с волочащимися по земле кожистыми крыльями, кто раздувшийся до размеров титанической бочки. Разбирались мы с ними быстро, но… Одно дело крошить какого–нибудь милого зеленого орка, а совсем другое вот такою сочащуюся гноем тварь, на которую и смотреть–то противно, а уже бить — подавно. Брызги, запахи — фу, мерзота.

Пару раз мы проходили останки деревень, а когда остановились на ночёвку, то полночи слушали тоскливый нечеловеческий вой, несущийся откуда–то спереди. Наутро там обнаружились развалины замка. Крепостной ров был почти засыпан обломками, а вдоль него торчали кресты с распятыми на них скелетами. Над разрушенными воротами висел мертвец в позолоченных доспехах, прибитый к камням. По–моему, на голове покойника поблескивала корона. Вообще, я бы почитал книжку о том, что здесь произошло. Но где–нибудь подальше отсюда, под пледиком и кружкой горячего чая.

Шеолан оказался бесконечной хоррор–локацией. В лор углубляться не хотелось, но всё, что мы встречали на пути — нас ненавидело и хотело уничтожить. Поэтому, в целом, какой–то шмот мы уже поднабили с местной живности. Теперь не так стыдно будет людям показаться. Ну и что, что штанишки равные и подошва сапога зевает, зато посмотрите какой клёвый наплечник. С завитушками дымящимися.

Короче, выглядели мы как бригада оборванцев.

— Не уверен, — пожал плечами Игнат. — Проверь.

Я потёр ладони. Потопал по усеянной прелой листвой земле в указанном направлении. Продрался сквозь заросли ольхи и замер. Метрах в пятидесяти от меня стояли в лесу фигуры. Без парадного построения, конечно, но с выдержанной социальной дистанцией в метр. Словно посреди чащи кто–то посадил сотни человечков и вот они — проросли.

Рыцари. Крестьяне. Обычные горожане. Священнослужители. Женщины, мужчины, старики, дети. Все они стояли, не шевелясь, повёрнутые лицами на юг. В руках оружие. У кого–то дорогое, хорошее. Кто–то с мотыгой. Кто–то с дубинкой. У ног одного из одержимых лежали останки местной твари. Есть все шансы, что и Егорка рядом приткнётся.

Это если Егорка нулл.

На плечо одной из застывших фигур села птичка. Неуверенно клюнула в щель кожаного доспеха. Склонила голову, в ожидании, клюнула чуть посильнее. Потопталась немного и вспорхнула прочь. Это приободрило.

Под ногой хрустнула ветка. Оглушительно, до рези в ушах. Я застыл, вглядываясь в фигуры. Так, это что за страсти, Егорушко? Ну ка, соберись. Самое страшное что может случиться — окажешься на кладбоне, а нам это, как ты помнишь, не впервой!