Вокруг собирался народ. На пороге своего дома застыла старейшина Саншайн, прижимая к груди руку.

— Не понимаю! Я ж ноунэйм для вас. Хрен с горы! Один из сотен воскрешённых! Чего вам надо–то? Откуда ваш Бенедикт вообще в курсе о моём существовании? — обрушился я на Тристана. — И как ты, Айвенго хренов, узнал где меня искать?!

Молодой рыцарь утёр кровь с лица. Протянул мне брошенную перчатку, хотя по глазам видно было — он с бОльшим бы удовольствием вколотил бы её обидчику в рот:

— Это ваше.

— Друг. Я шарлатан и бездельник. Мне вот туда надо, — я ткнул рукой на восток. — Далеко–далеко. К дружочкам дружбиночкам, которым на меня, в целом, насрать, но следуя корпоративной этике я обязан носить бейджик и изображать активный интерес на ежедневных совещаниях. Всекаешь, юноша? Дела у меня!

— Приказ короля, — приосанился рыцарь. — Мой долг был прибыть в деревню Голополье и отвезти к королю воскрешённого, встреченного здесь. Если его не будет — ждать, пока не явится.

— То есть тебе не сказали, приведи шута по имени Лолушко? — вкрадчиво спросил я. — Тебе любой воскрешённый пойдёт?

— Не любой. Встреченный в Голополье.

— Любой встреченный в Голополье, верно?

— Нет, — лицо гонца окаменело. — Не любой. Встреченный.

У вас новое сообщение. Чтобы прочитать сообщение откройте панель «Социальное»

— Вторая линия, повиси немножко! — отмахнулся я от рыцаря. Тот неуверенно огляделся, но никто из селян ему не помог.

Божественная сучность ответила:

«Убей трех детей в Голополье и я дам тебе овец»

Я закатил глаза. Да, парень держит руку на пульсе событий, определённо. Тамада прекрасный и конкурсы замечательные. Тьфу.

— Молодой человек, может, не надо? — перевёл я взгляд на Тристана. — Ну его? Это совершенно точно не я, понимаете? Я тут случайно!

— Мне велено было отнестись к вам со всем почтением, — отчеканил рыцарь. — Бенедикт Святой выполняет волю Еммануила.

Окружающие нас селяне повалились на колени, да и сам Тристан осенил себя знамением.

— Я исполнил свой долг. Слова короля переданы!

Он развернул коня и с гордым видом отправился по дороге на запад, на холм.

Внимание. Вы вышли за пределы дистанции с сопровождаемым объектом. Ваше здоровье будет уменьшаться тем быстрее, чем больше расстояние между вами. Эффект сохраняется после смерти.

В животе кольнуло.

— Стой! — заорал я вслед молодчику. Чего кочевряжусь? Ведь таков и был изначальный план. Добраться до местного царька.

— Я принимаю вызов вашего короля, — пока рядом нет коня, лучше не троллить рыцаря. Поиграем в фэнтези. — Но мне нужен проводник. Один я дорогу не найду.

Тристан неохотно остановился. Посмотрел на меня с презрением.

— Я впервые в этих краях, — развёл я руками. — И немножко глуповат.

Рыцарь смягчился.

— Я помогу тебе, воскрешённый.

— Ну вот и ладушки. Заберём моего коня и в путь. Навстречу с великими. Кстати, кто такой Еммануил?

Рыцарь опять перекрестился. Вставшие с колен селяне попадали вновь.

— Тот, кто пострадал за наши грехи. Тот, кто вознёсся, чтобы мы жили!

Я покосился на церковь над рекой. Ага. Понял.

— Еммануил, — сказал я. Рыцарь автоматически перекрестился, но взгляд у него был волчий.

Мы ехали по высохшему от солнца тракту, мимо пахнущих травами полей. Ветер приятно обдувал тело. В тишине путешествовать было откровенно скучно. Я успел проверить Бастион, поползал по карте в поисках города Полуденный, прочитал описание Куража. Кстати, очень хорошая абилка. Полная неуязвимость на двенадцать секунд. Снятие всех эффектов контроля. Пятьдесят духа жрёт. Откат пять минут. Критовые удары снижают время восстановления на одну секунду за удар. Говоря человечьим языком — это ульта.

Потом мне снова стало скучно. На мои вопросы Тристан гордо молчал. Поэтому у меня просто не оставалось выбора.

— Еммануил… — задумчиво повторил я. Ещё одно знамение.

Справа блеяла отара овец. Так, от этих вот созданий у меня уже аллергия. Это из–за них я здесь оказался.

— Емма… не…

Рука Тристана дёрнулась, рыцарь резко повернулся ко мне:

— Перестань, воскрешённый!

— Что хватит?

— Упоминать имя его всуе!

— Чьё, Еммануила? — невинно спросил я.

Рыцарь перекрестился, зло процедил.

— Ты насмехаешься надо мною?

— Нет. Смотри, а это не Еммануил? — я указал вперед на бредущего по дороге человечка.

Тристан опять осенил себя знамением. Рука его дрожала.

— Нет, думаю, не Еммануил, — покачал я головой.

— ХВАТИТ! — заорал рыцарь, одновременно перекрещиваясь. — Я согласился помочь тебе, а ты, чужак, оскверняешь имя Его своим грязным языческим ртом!

— Воу! Воу! — поднял я руки, примирительно. Правильные люди всегда вызывали у меня паскудное желание сковырнуть с них правильность. Это как в Германии, когда с обычными немцами говоришь — все такие дружелюбные, все такие милые, но проигнорируй их два–три миролюбивых «хэллоу» и интонации разговора стремительно переходят в скандальные. Если проигнорировать ещё раз пять, то там, наверное, в головах сразу немецкие марши звучат, и неведомая сила толкает захватывать Европу.

— Давай так… — сказал я чуть позже. — Если без имен. Ваш Неназываемый разговаривает с вашим королём? Не сочти меня грубияном, но в моих краях те, кто говорит с богами, обычно оказываются в священных белых храмах с мягкими стенами. На них красивые белые одежды с завязанными за спиной рукавами. Вокруг много добрых служителей, который с радостью подносят дары, три раза в день, перед едой. Иногда внутримышечно.

— У нас не так. Храм Принесшего Жертву закрыт для простых смертных, потому что стоит на месте казни Еммануила, — небольшая задержка перед знамением, — лишь тем, кто властвует над народом Четлена и избранным священнослужителям разрешено посещать его. Но ни с кем до Бенедикта Принесший Жертву не разговаривал. Потому что наш король — ставленник Божий!

Я многозначительно поднял брови. Фанатики. Ясно.

Мы поравнялись с путником. Широкоплечий, загорелый детина в простой рубахе, опоясанной веревкой. Лицо обветренное, улыбающееся. Он задорно оскалился белозубой улыбкой, почувствовав мой взгляд. Сдвинул шапку на затылок. В руках мужичок сжимал дорожный посох. Правда, по–моему, чуточку великоватый для комфортного путешествия.

Едва мы опередили странника, тот вдруг резко перевернул палку, на конце которой обнаружилась петля. Мой конь всхрапнул и прянул в сторону, а вот боевой жеребец Тристана оказался спокойнее и рванулся только когда удавка оказалась на шее молодого рыцаря.

Мой провожатый грохнулся на землю. Из высокой травы слева и справа от дороги показались люди. Шесть вооруженных простолюдинов. Все шестидесятого уровня.

Репутация с Лига Равенства — нейтральная

Детина прижимал шею Тристана к дороге и смотрел на меня. Многозначительно

— Доброй дороги, воскрешённый. Робин Шапка не враг тебе, — произнес он. Звали его Большой Джон. Какая–то инверсия прямо. Или халтура.

Рыцарь хрипел, пытаясь освободиться. Его коня уже взяли под уздцы. Лесные братья обступили поверженного посланника короля. В руках одного из них сверкнул нож.

— Стопэ, — вмешался я. Спешился. За мною наблюдало семь пар внимательных и спокойных глаз.

— Дела Лиги не мешают делам воскрешённых, — мягко проговорил Большой Джон, всё также прижимая Тристана к земле.

— На данный момент мешают, — ответил я.

Рыцарь вяло ударил по посоху, пытаясь сломать его, но только затянул петлю сильнее.

Шестеро развернулись ко мне. Оружия стало больше.

— У нас очень хорошие отношения с За–за–заикой. Знаешь такого? — сказал Джон.

— Н–н–нет, — машинально передразнил его я. Видимо, кто–то из игроков. Не помню такого в Роттенштайне. Но это неважно. Если меня убьют — то от респа я буду ползти до рыцаря, теряя здоровье, и вряд ли доползу. Карту не изучал, может и рядом он, а что если в паре километров?