Ко мне подошла Дейла.

— Али! Мне кажется, что судья будет вынужден произнести убийственный приговор.

— Да-а-а! Я этим ребятам не завидую. Если даже криминалисты не выйдут на их след в деле об убийстве Зурхеда, то они, скорее всего, лишаются всех прав на генератор.

Удивительно, но зал был полупустой при оглашении приговора. Я оказался прав — корпорация КЭС лишилась прав на изобретение, её акции рухнули. Люди, которые ещё недавно сидели в зале, искали удобные уголки, чтобы с коммов управлять продажей своих акций.

— Али! Это невероятно! Их курс еле достигает восьми процентов от утреннего… Это же крах! — Хелен показала мне экран комма.

— Это не крах, — я задумался. — У нас есть свободная сумма? Прикупи акций на миллиардик, пока они не начали расти.

— А почему ты решил, что они начнут расти?

— Потому что в описании изобретения не всё есть. Генератор по этой схеме просто не работает. Есть ещё "ноу-хау".

— Ты уверен? — Хелена озабоченно смотрела на меня.

— В любом случае, корпорация имеет производственные мощности и налаженные схемы сбыта продукции. Наверное, их продажная цена в несколько раз превышает себестоимость. Так что, не переживай! Акции сбрасывают чересчур нервные.

Ситуация получилась до невероятного смешной. Пока суд начал новое заседание, я уже владел приличным процентом акций КЭС. Я в коридоре спросил у представителя корпорации, много ли это? Он встал навытяжку и заявил, что я теперь могу участвовать в заседаниях совета директоров и что… — он помялся — таким процентом акций не владеет никто.

Как я и предполагал, патент на генератор был признан недействительным. Судья опять объявил небольшой перерыв.

— Али! Я ничего не поняла! Может, ты мне объяснишь? — Дейла пребывала в недоумении. — Мы заплатили за лицензию?

Я кивнул головой.

— Мы купили акции фирмы?

Я опять кивнул.

— И что мы с этого поимели?

— Ну-у-у…, - я не сразу смог дать осмысленный ответ. — Можно сказать, что я компенсировал затраты на лицензию тем, что дёшево приобрёл акции КЭС. Хелен, рыбка моя, глянь на курс акций.

Как выяснилось, курс акций, действительно, приподнялся и медлено продолжал повышаться.

— Купить акций ещё? — спросила Хелена.

— Нет-нет! Не стоит увлекаться. Думаю, что их чуть позже можно будет выгодно продать. Хелен, ты сможешь поставить эксперимент? Я хочу посмотреть, как этот генератор работает.

Судья Малецкий, идя по коридору на перерыв, остановился возле меня.

— Вы довольны результатом? — его губы были скептично поджаты.

— Я даже не расчитывал на такое. Меня бы устроило, если бы КЭС просто не выдвигали претензий.

— Они сами виноваты. Вдобавок, это убийство… Следствие зашло в тупик… А тут ещё они захотели воспользоваться неустойчивой ситуацией и увеличить свою долю в акциях компании… Вы разве не поняли? — он вопросительно посмотрел на меня.

— Не понял, — пожал плечами я. — Дело в том, что я, по привычке, увидев сильно упавшие акции, сразу скупил их. Теперь я самый крупный акционер КЭС!

— Серьёзно? Так вы утёрли им нос? — Малецкий захохотал.

— Ешче Польска не сгинэла! — сказал я, подняв руку со сжатым кулаком.

Судья приподнял бровь, хмыкнул и тоже поднял руку с кулаком:

— Но пасаран!

Он замолчал, увидев приближающихся журналистов.

— Господин Малецкий! Какие у вас ближайшие планы? — выкрикнул парнишка, сунув микрофон почти в лицо судье.

— Пообедать! — отмахнулся судья, протискиваясь к выходу.

— Господин Мухадди! А что вы планируете в ближайшем будущем? — микрофон чуть не попал мне в глаз.

— Навести порядок в корпорации! Я теперь самый крупный акционер КЭС! — ответил я. — Повышения цен не будет! Обещаю!

Заседание, продолженное после полудня, закончилось очень быстро. Я представил документы о регистрации правительства, бригады быстрого реагирования, справки об открытии банковских счетов для уплаты налогов. Ещё были какие-то справки, но их смысл от меня ускользал. Дейла на мои вопросы только махнула рукой и сказала "не бери в голову". Там были даже справки о регистрации оружия, включая трибограммы пуль в стволах, и хроматограммы всей моей семьи.

Судья Малецкий, просмотрев документы, удалился для принятия решения. Через десять минут он огласил приговор. Теперь все мои жёны были признаны законными, они все теперь считались членами моего спецназа, законными оказались и действия Корасон, хотя по этому поводу судья и вынес частное определение.

Когда прозвучал удар судейского молотка, я подумал "неужели это всё?"

Журналисты налетели на меня со всех сторон.

— Али! Все члены вашего правительства это члены вашей семьи. Какими правами будут пользоваться протеже вашей "крыши"?

Я вдруг обнаружил, что меня окружает плотная стена моего "спецназа".

— Все условия, устав нашего правительства, права и обязанности наших протеже детально описаны на нашем сайте! — ответила за меня Натача, раздвигая кустарник из микрофонов.

— Сколько вы планируете филиалов и представительств? И где?..

— Будущее покажет! — я тронул Натачу за плечо, и моя "стена" тронулась вперёд, раздвигая толпу работников прессы и любопытных.

— Господин Мухадди! Ваш уклад разрушает традиционную семью. Вы готовы к тому, что вас выберет всё население?

— Вряд ли это возможно! — ответил я. — Наша семья — результат специфических условий. Она ничего не разрушает. Это просто другая семья, другие отношения. В условиях обычной городской жизни она лишена смысла.

— Но почему же она не распадается?

— Потому что впереди у нас новые миры и планеты! — с пафосом ответил я, и мои жёны, как римская "черепаха", вынесли меня на улицу.

— Али! — красивым баритоном спросил у меня рослый корреспондент с внешностью итальянца. — Как мужчина мужчине… В чём вы видите преимущества вашей семьи? Кроме налаженных хозяйственных работ и активной сексуальной жизни…

Я застыл на месте, и моя "черепаха" тоже остановилась.

— Как мужчина мужчине… У вас есть жена?

— Конечно!

— А любовница?

Мой собеседник смолчал.

— Вот видите? Вы лишаете свою вторую женщину законных прав на себя, и возможно — вашего ребёнка тоже. Вы затрудняетесь выбрать. Вы можете любить обеих, хотя общественная мораль утверждает, что это уже не любовь. Считается, что с любовницей вы изменяете своей жене. Конечно, правда то, что вам приходится врать и изворачиваться. На самом деле, права жены защищены законом, в какой-то степени. Права любовницы — нет. Разводясь с женой, вы лишаете её своей поддержки, если только она была. Я считаю, что это и есть измена. Мои жёны имеют достойные условия жизни, приличное обеспечение, мои и их дети — тоже.

— А если они вздумают вас покинуть?

— В нашем брачном контракте такой вариант предусмотрен. Каждой жене полагается её законная доля. И, если…

Натача вдруг резко толкнула меня в плечо. Я отлетел в сторону, сбив с ног Габэ и ударившись челюстью об чей-то ботинок.

— Вон он! — крикнула старшая жена.

Сзади охнула Роксана, а я ощутил, что у меня печёт мочка уха и что-то горячее и липкое капельками затекает за воротник. Треск лопающейся черепицы, разрываемого пластика и дерева раздались со стороны. Корасон смотрела на чердак дома в переулке и шевелила в воздухе пальцами. Над чердаком поднимался столб пыли. Опять треск, и тучи пыли и летящих осколков опять взметнулись над домом. Журналисты отпрянули в сторону, не забывая ловить объективами всё происходящее. Изабель и Джень, как две пантеры, бросились к нашему флайеру, стоящему неподалёку.

Натача в это время осмотрела всю панораму и остановила взгляд. Конечно, она была в ком-очках. А я вдруг заметил, что в моих очках бегают мигающие красные стрелки, которые указывают на прямоугольную рамку. Рамка очерчивала увеличенное изображение ещё одного чердачного окна, в котором был виден человек… в ком-очках. Над красной стрелкой появилась надпись "захват цели". Я сначала не придал этому значения, но вдруг всё поле зрения замерцало красным, и я понял, что не я захватил цель, а тот человек! И цель — это я! А мой компьютер предупреждает меня о враждебных намерениях чужой системы!