Я внимательно наблюдаю за реакцией моих детей. Я вижу, как одно за другим тают заклятия молчания на устах Войны, и слышу звон ломающихся звеньев цепей, опутывающих ее тело. Голод, угрожающе возвышающийся за спиной Селестии, кровожадно оскалился, обнажив ряды острых зубов и вывернув челюсть подобно змею, готовому проглотить свою добычу. Дрожь пробежала по моему телу, настолько ясно и отчетливо я вижу его свирепый и алчный взор, которым он пожирает обессилевшую жертву. Я ощущаю ледяное, пробирающее до костей дыхание Чумы, готовой лишь одним своим взглядом лишить жизни даже бессмертного аликорна, такой силы горел в ней гнев. Лишь Смерть бледным призраком стоит чуть поодаль, недвижимым немым напоминанием о неизбежности конца, который приходит в итоге ко всему.

Голос Нокс стал подобен глубокой печальной мелодии, в которой переливчато звучали тоска, боль и горечь невосполнимой утраты.

- В своем порыве мы были едины и лишь одной целью движимы - освободить тебя, даже если для этого пришлось бы заплатить великую цену. Принцесса Солнца прекрасно осознавала, что неудержимы и рьяны мы в своем стремлении. От нас бесполезно убегать, прятаться, запираться - мы пройдем везде, где есть тени, а тени есть везде. Мы доберемся до любой души, и сокрушим любого, кто встанет у нас на пути… Но ужас не смог отнять у нее рассудок. И даже перед лицом неизбежной смертельной опасности она не пала духом и применила все свое мастерство убеждения и дипломатии… Стойкость и смелость твоей сестры в ту ночь изумила нас всех.

Я смотрю в глаза Селестии. В глаза пони, которой пришлось принести огромную жертву. Без возможности все исправить. Я могу лишь гадать, скольких сил потребовалось ей, чтобы сохранить тогда самообладание, будучи окруженной непримиримо настроенными воинами ночи, не в состоянии дать отпор. Оказавшись на волоске от гибели.

Голос Нокс зазвучал тише и размереннее, словно беспокойная река наконец достигла тихих берегов.

- Селестия так никогда и не узнала, что лишать жизни ни одну живую душу мы не планировали. Фестралы поклялись защищать собратьев своих от всех кошмарных порождений тьмы, а не закалывать их, как беспомощных ягнят, во славу Ночи. Мы вершим правосудие, а не играем роли безжалостных палачей. И мы, несмотря ни на что, должны были защищать последнего аликорна и лидера нашего народа, чтобы не обречь на неминуемую гибель свою родину.

Земля содрогнулась от удара копытом могучего фесликорна. Туман воспоминаний завихрился, и текущая картина, растворившись, сменилась другой.

- В первые десятилетия Селестия невыносимо горько тосковала о тебе, и великая скорбь ее сделала Принцессу Солнца крайне нестабильной. Почуяв, что Эквестрия ослабла, на ее границах показались прежде незримые и неизведанные враги, движимые алчностью, жаждой наживы и крови, подобные стервятникам, собравшимся рвать еще живую жертву на части.

Огромный светлый зал с рядами мраморных колонн. Совсем пустой, в нем я наблюдаю лишь два одиноких силуэта. Лучи солнца пробиваются сквозь разноцветный витраж, ослепительным водопадом падая на статную белоснежную кобылицу. И кажется, что нет никого, кто ныне стоял бы выше нее. В длинной тени, отбрасываемой ею, у ступеней, ведущих к трону, притаился враг. Мощное уродливое чудовище с огромными когтистыми лапами. Из его омерзительной клыкастой слюнявой пасти вырывается отрывистый глухой лай, который распадается на отдельные рваные, исковерканные слова. Зверь, потребовав, чтобы пони покорно сдались, под страхом смерти, наконец, замолкает. Его морда искривляется в наглой безобразной ухмылке победителя.

Воцарилось молчание.

Мои уши уловили тихий… смех?

Шерсть встает дыбом на моей спине. В звенящей тишине смех сестры подобен угрожающему рокоту древнего пробудившегося вулкана. Я вижу, как прежде преисполненный дерзости посол, попытавшись скрыть недоумение и тревогу за вызывающим оскалом, невольно сжался, словно попытавшись раствориться во мраке внезапно сгустившейся тени от возвышавшегося над ним аликорна.

Смех оборвался. Наступило затишье, как перед бурей. Я вглядываюсь в ясные глаза сестры и не вижу в них ни капли сомнения. Не вижу пощады.

- На закате Селестия ушла с послом одна, без сопровождения. И лишь спустя несколько дней вернулась с первым лучом солнца, погруженная в сумрачные думы. Каленым рогом выжгла она территории Алмазных Псов дотла, стерев их в пыль, оставив от них лишь одни воспоминания.

Я содрогнулась, вспомнив противостояние Селестии и Найтмера, и исторгнутое сестрой огромное «солнце».

- Несмотря на это, проявляли интерес к нашим землям и другие, гораздо более могущественные недруги. Провинциальный городок, что у подножия Кантерлота, построен на костях дракона, вздумавшего единолично завоевать столицу. Правительница долго ровняла агрессивным ящером окрестные земли, кровью его орошая долы и холмы. Впоследствии это принесло любопытные плоды, например, сорт «грозовых яблок», растущих исключительно у местных фермеров.

С грифонами и иными народами удалось уладить отношения более мирным путем. И с тех пор больше не грозила Эквестрии опасность завоевания. Во всем, что касается мира, именно благодаря усилиям Селестии земли наши достигли процветания и гармонии.

Стук копыта. В завихрениях туманности картинки сменяются одна за другой, демонстрируя сцены прекрасных долгих столетий достатка и благоденствия.

- Мы опасались, что Селестия ожесточится, и, стремясь удержать страну под контролем, превратится в сурового и беспощадного тирана, не оставив в сердце своем места милосердию. Однако, показав свою силу, в дальнейшем проявила она себя как мудрый и тонкий дипломат, сумев установить с сопредельными странами если и не взаимовыгодные, то добрососедские отношения. Та роковая ночь преподала принцессе жестокий урок: всеобщее благо невозможно без блага конкретного, что отразилось на многих аспектах ее внутренней политики. Подданных изучала она вдумчиво и внимательно, из сияющей небесной богини став для них мудрой и доступной покровительницей, искусно отыскивая к каждому подход и находя нужные добрые слова, став одинаково вхожей в простые хижины и богатые дворцы. Своим примером удалось ей смирить гордыню единорогов, высокомерие пегасов и непримиримость земных пони, наконец, полностью примирив между собой все народы Эквестрии и научив жить их в мире и согласии ради всеобщего блага. Каждый пони стал деталью одного сложного и удивительного механизма, работающего четко и слаженно, как часы. Все, кто служил ей, занимали именно те места, где приносили наибольшую пользу - и были вознаграждены по заслугам своим. Но более всех работала сама принцесса - в надежде заглушить раздирающую душу боль она взвалила на свои плечи все заботы и тяготы страны, не щадя себя и не позволяя слабости, став ее главной опорой и гарантом долгого мира, последним стражем хрупкого равновесия этого мира.

Под неторопливое повествование Нокс, перед моими глазами проносятся события из воспоминаний дочери за последние десять веков. Теперь я ясно понимаю, что добиться процветания и благоденствия в Эквестрии и удерживать такое положение несколько сотен долгих лет мог бы только гений воистину божественного масштаба. Восхищение сестрой волной вздымается в моей душе. Трагичная история нашего конфликта оказала огромное влияние на нас обеих, изменив, несомненно, к лучшему.

Как же я хочу поговорить с ней, когда она очнется…

- Тысяча лет на руководящем посту закалили Селестию как сталь в горниле единоличного правления. Мастерски лавируя меж ситуациями, несущими непосредственную угрозу подданным, ей удавалось избегать прямых ударов и столкновений, сумев таким образом предотвратить не одну катастрофу. Но у каждой вещи во вселенной есть две стороны. Селестия обезопасила жизнь пони настолько, насколько хватало ее сил. Как известно, лишь тяжелые времена рождают сильных существ. Спокойные времена рождают слабых...

Я тяжело вздохнула. Стремясь быть для своих пони всем, Селестия совсем забыла о том, что она, все же, не всемогуща. И когда настало время ее народу защищать свою правительницу, они не смогли этого сделать. Тия, Тия… что же ты наделала, моя дорогая сестра. Исступленно желая искупить все свои ошибки прошлого, ты невольно сама обрекла себя на смертельную опасность, став не только великой защитницей установленного тобой порядка, но и его же главной уязвимостью.