…Громогласный рев сотрясает скалы. Волоча за собой окровавленное копье, торчащее из левого крыла, чудовище непреклонно преследует жертву, и кажется, что никакая сила не способна остановить эту чистейшую первородную необузданную ярость. Невзирая на острую боль, пронзающую голову, хромая на одну ногу, из последних сил единорожка продирается сквозь чащу практически наугад - взор застилает кровавая пелена, сочащаяся из разорванного уха…

Некуда бежать. Впереди лишь черная пасть обрыва. Устрашающий треск ломающихся со стоном деревьев раздается прямо за спиной - монстр практически настиг добычу.

Смерть неумолимо приближается к тебе, Роуз. Ты чувствуешь, что она близка как никогда прежде.

Осознание скорой гибели лишает последних сил. Из этой передряги не суждено вернуться. Дрожащее, сжавшееся в комок тело прижалось боком к скале. Жертва не отрывает взгляда от приближающейся хищницы. Кажется, желтые глаза сияют совсем близко, и носом пони ощущает жаркое зловонное дыхание мантикоры. Утробно, с удовлетворением зарычав, зверь поднял лапу, выпустив острые как ножи когти…

Над головой просвистел резкий удар. Уши разорвал яростный рев. Яркая молния врезалась в бок чудища, и Харди в последний момент успевает заметить, как мантикора, вцепившаяся в пегаса, падает вместе с ним в пропасть. Над краем лишь мелькнуло, подобно прощальному огню рыжее оперение.

Волоча подвернутую ногу, не обращая внимания на боль, Роуз подползает к обрыву и долго всматривается в чернеющую расщелину. Вечерние сумерки пронзает истошный крик. Но ему нет ответа - пегас не сумел вывернуться из когтистых объятий смерти…

«Сайлент Шилд, почему все так случилось? Почему я была слаба, когда должна была помочь? Будь у меня хоть немного магии, я б спасла тебя. В этом я виновата, какой из меня воин?» - Шепчет Харди, уткнувшись мордой в подушку и не замечая стекающих по щекам слез. Спустя несколько лет единорожка до сих пор считала себя виновной в гибели напарника.

Глубоко запрятанный страх зверем рвется из подсознания, вновь и вновь в клочья раздирая сердце маленькой отважной единорожки. Именно тогда она поклялась самой себе всегда, несмотря ни на что, быть сильнее любого удара судьбы. Но сейчас она чувствовала, как страх, ядом проникая все глубже и глубже, разъедает ее душу, превращая Роуз… в кого-то другого.

Постепенно усталость берет свое и пони затихла, смирившаяся с очередным грядущим кошмаром, засыпает, изредка вздрагивая всем телом.

Но каменистое плато, где разыгралась трагедия, исчезло. Харди стоит на цветущей лужайке, согреваемой ясным летним солнцем. Мимо пролетают бабочки, ароматы цветов приятно кружат голову, кажется, единорожка парит над землей.

Ощутив стороннее присутствие, Роуз обернулась и изумленно распахнула глаза, увидев рядом с собой Селестию.

- Здравствуй, Роуз, - мягко улыбнулась принцесса. - Приятно видеть тебя в приятном сне. Как твои ушки?

- Они прекрасны! - Воскликнула пони, помахав ушками. - Хотя муж по сей день не может привыкнуть видеть меня двуухой, хи-хи. Я очень благодарна вам, Ваше Величество. Но, эм, почему я тут? - Харди оглянулась на идиллию вокруг.

- Отрадно слышать, что я смогла тогда помочь тебе. Думаю, ты сумеешь теперь помочь и мне.

- Я готова, принцесса Селестия. - Роуз замерла в ожидании.

- Тебе потребуется сила значительно большая чем обычно есть у единорогов-обывателей. - Задумалась аликорн. - И это может быть неприятно.

- Ваше Величество, осмелюсь напомнить, я работаю горничной, но не обыватель. Я числюсь в резервных стражах и прошла соответствующую подготовку.

- Она пригодится тебе, Харди, - кивнула Селестия, отступая на шаг: там, где стояло копыто царственной пони, вырос аленький цветочек. Его бутон, пульсирующий, словно сердце, раскрылся на глазах у Харди - лепестки, искрящиеся магией, завораживали, и чуть приторный аромат дразнил обоняние.

- Съешь его. - Подсказала правительница, и Роуз без тени сомнения сжевала цветок под корень.

- Скоро ты все почувствуешь.

Склонив голову, единорожка прислушивалась к тревожащему ощущению разрастающейся в душе пустоты. Будто нечто чужеродное проникло в тело и неуклонно захватывало каждую его частицу. Харди уже начало трясти, ей казалось, что оледенели все кости, внутренности сковало смертельным холодом, и кристаллизовавшийся разум вот-вот разлетится на осколки. Но, помня предупреждение Селестии, Роуз держалась из последних сил.

Аликорн коснулась рогом ее рога - с треском проскочившая яркая фиолетовая искра осветила почти угасшее сознание пони, и она встрепенулась, услышав властный голос:

- Шедоу Роуз, проснись и служи!

В глазах проснувшейся Роуз на мгновение полыхнул фиолетовый огонь. Бесшумно покинув спальню, пони вышла в коридор. Ночная и дневная прислуга практически не пересекались: когда одни работали, другие отсыпались. И пони из дневной прислуги, бродящая по замку ночью, могла вызвать лишний интерес у стражи. Нужно было замаскироваться. Пробежавшись по освещенным луной пустующим коридорам, Шедоу Роуз без проблем пришла к самой оживленной части замка - кухне. Жизнь здесь кипела круглосуточно. Терпеливо выждав, пони вскоре приметила единорожку, похожую на себя телосложением и явно не занятую срочными заданиями, за невыполнением которых ее могли бы хватиться. Оглушив жертву заклятием паралича и затащив в кладовку, Роуз быстро раздела ее и связала, затем магией слегка изменила свою внешность. Одетая в опрятную ночную форму, служанка вышла из кладовки и глянула в окно.

Мощный сферический барьер, окруживший Кантерлот, словно опирался на тонкую сияющую иглу, восходящую от шпиля одной из центральных башен. По игле временами скользили сполохи, яркими импульсами возносящиеся ввысь, они разбегались затухающими волнами по всему барьеру.

Прикинув путь, Роуз забежала в кухню и вскоре вышла оттуда с передвижным чайным столиком. Свернув в коридор, где не было стражи, единорожка телепортировалась в башню. Здесь потоки магии, питающей защиту столицы, чувствовались очень явственно. И страж у нужной двери все же стоял.

- О, Амбер Лайт, привет, красотка. - Расплылся стражник в глупой пошловатой улыбке. - Снова с чаем? Позволь-ка чашечку.

Жмурясь от удовольствия, земнопони хлебнул ароматный отвар, затем сунул голову в приоткрытую дверь:

- Эй, Сан Шилд, тут к тебе горячая кобыла с горячим чаем прикатила, надо?

Роуз вздрогнула, взгляд ее на миг потеплел, и губы шевельнулись, чуть слышно прошептав знакомое имя:

«Шилд… почему я не спасла тебя?..»

- Впускай, - донеслось усталое из-за двери. - Но заваривать с ней чай у меня нет сил.

- Ну, ничего, она тебе и сама отлично заварит, - ответствовал стражник, и посторонился, пропуская горничную.

«Какой же роскошный сияющий изумрудик у нее на крупе», - облизнулся жеребец, чувствуя невольное теплое распирание под животом. Эх-х-х, вот окончится его смена, и он снова заманит Амбер в укромный тихий уголок, если раньше эта милая кобыла не устроит Шилду родео, а уж разогнать она способна так, что мало не покажется.

Из панорамного окна башни открывался завораживающий вид на мерцающие огни ночной столицы, темную гору и окрестности, озаренные лунным светом. На Шедоу Роуз, однако, копытотворная красота, как и красота раскинувшегося пейзажа, не произвела никакого впечатления. Вкатив столик, поняша заперла дверь, и все внимание служанки было поглощено разлегшимся на диване единорогом.

- Здрав, милашка. - Слабо улыбнулся Сан Шилд. - Вижу, ты с иным сбором в этот раз. Что ж, разнообразие не повредит, наливай, распробую.

В центре комнаты находился стол с хрустальной моделью Кантерлота. Сконцентрировав магию, Шилд тяжело вздохнул, и направил сгусток энергии величиной с свою голову в кристалл - модель заискрилась, переливаясь всеми цветами радуги от подставки до шпилей, и очередная порция защитной магии устремилась вверх по сияющему стержню «иглы».

Занятый поддержанием барьера, Шилд не заметил, как желтая искорка, упавшая с рога Роуз, растворилась в его чашке чая. Громко зевнув, единорог поднес чай к губам.