– Давайте я начну с тех, кто против. – усталым голосом попросил секретарь собрания, король Франков, Людовик Капетинг-Плантагенет – Вы слишком быстро говорите, я не успеваю.

– Извините, Луи. – кивнул Ричард приёмному сыну – Это моя вина. Итак, кто против?

– Я пока ни против, и не за. – отозвался Папа – Теперь я получаюсь ответственным за все преступления, и даже просто светские благоглупости, что творятся сейчас на территории Принципата?

– Именно так, Робер. Кому много дадено, с того многое и спросится. Кроме тебя – больше некому.

– А ты сам?

– Тогда уж лучше сразу выпускать Геноцида. Он, по крайней мере, с совестью мучиться не будет, всех убьёт и начнёт искать, кого бы ещё… Мы ведь о серьёзных делах говорим, Робер, прямо сейчас закладываем фундамент на тысячелетия. Святой Джанчито этого бы не осилил. Вся надежда только на тебя.

Седьмая сессия сената завершилась десятого января 1204 года. Все нужные решения были приняты, и впервые не все они стали известны общественности. Закон о наделении церкви дополнительными полномочиями, по настоянию Ричарда, попал в прессу в урезанном виде – только та часть, которая касалось подсчёта голосов на предстоящих всеобщих выборах народных трибунов и регистрации избирателей. Ни слова о борьбе с преступностью, об этом будет дополнительно объявлено, когда придёт пора действовать, буквально накануне. А пока просто регистрация. Невинное и совершенно естественное для церкви занятие. Регистрируют же они рождения, смерти и браки, значит и избирателей должны.

Теперь предстоял долгий подготовительный период. Не для проведения правильных выборов, для них всё было уже готово, и в ныне существующей организационной структуре, даже кандидаты в народные трибуны на примете наверняка были. Не могло не быть, законопослушный (и не только) народ веру ещё не утратил, да и к церкви относился с искренним почтением, если не сказать, с любовью.

Церковь была направляющей силой Третьего крестового похода, её стараниями христианам вернулся Иерусалим и, благодаря этому (а чему-же ещё?), настал Золотой век. Десятину больше не взымали, монастырские земли раздали христианам, устроили бесплатные лечебницы и школы, а кроме того, организовывали эконом-туры паломников к Гробу Господнему. Теоретически, теперь каждый крестьянин, или горожанин, мог посетить Святую землю. Была, конечно, очередь, но она продвигалась, и даже сокращался срок ожидания. Словом, доверие к церкви было всеобщим и почти стопроцентным. Грех было не использовать такой ресурс на благое дело.

Через поколение такого уже не будет, но пока главами семей ещё были те, кто отлично помнил эпоху феодальной раздробленности, беззакония и, сопутствующей этому, нищеты. Те, кто платил Саладинову десятину[109], обрекая свои семьи на недоедание. Всё это ещё не забылось, сытую жизнь, безопасность, гражданские права, пока никто не воспринимал, как должное. Скорее, как Чудо, которое Господь явил им за верность в Вере, за преданность Церкви Его. Призови Папа свою паству покончить с бандитами, как с еретиками (а если бы Ричарда, с подачи Маман, начали обвинять в связи с Дьяволом – Робер бы это обязательно сделал), их бы просто порвали на куски, в прямом смысле слова. Правда, порвали бы, при этом, заодно и немало невинных, но это уже неизбежные потери. Если доверить толпе самой определять еретиков, мало кто удержится от возможности сведения личных счётов, под благовидным предлогом. Люди, есть люди. Они не ангелы, не святые и даже не безгрешные, они нормальные, со всеми своими недостатками.

Ричард теперь был даже рад, что его идея, с самосудом бандитов толпой, не реализовалась. Да, всё можно было сделать быстро, но быстро – не всегда хорошо. Проливший кровь обыватель, прежним уже не останется. Особенно, проливший за «святое» дело. Этого «джина» только выпусти из кувшина, обратно его придётся загонять картечью. Нет уж, если хочешь сделать хорошо – делай сам.

Первой целью для зачистки были выбраны самые крупные, а значит, экономически значимые города, числом в две сотни. Это только в Европе, Русь хоть и являлась частью Принципата, там своя специфика, пусть Спящий Леопард с ней сам разбирается, когда вернётся с Дальнего востока. В Азии и Африке, проблема пока не стала препятствием к развитию. Преступность, конечно, была и там, но до мафии ещё не развилась. Всё-таки, завоёванные города там заселились христианами относительно недавно, и порочными связями они обрасти ещё просто не успели. К тому-же, там любого можно было подвести под статью «Преступление, совершённое на религиозной основе», за которое полагалось вдвое более суровое наказание, чем местные феодалы пользовались довольно активно.

Двести городов – это много, но ведь города эти пока ещё далеко не миллионники. По десять тысяч жителей проживало в трёх четвертях из них, по двадцать – в одной восьмой, по тридцать – одной шестнадцатой, и только четырнадцать городов имели большую численность населения: Валенсия (столица Западного королевства Европы и Африки), Тулуза и Барселона (Столица Окситании), Брюссель (столица королевства Франков), Руан в Нормандии, Бордо в Аквитании, Антверпен в Западно-Германском королевстве, Вена и Буда (столица Восточно-Германского королевства), Прага (столица Чехии и Польши), Венеция (столица королевства Венеции и Балкан), Константинополь (столица Византийского протектората), Милан и Генуя (столица Нового Сиона) и, наконец, сам Рим, но его мы не считаем, хоть он и был самым крупным, преступность в нём размножаться не успевала, несмотря на полумиллионное население и под сто тысяч «понаехавших». Рим был столицей Святого престола, Принципата и всего мира. Естественно, он имел особый статус и собственные законы, в которых о презумпции невиновности ничего не говорилось. Если тебя в чём-то заподозрили, невиновность приходилось доказывать, или отправляться куда подальше. Хорошо ещё, если колонистом в Азию, а ведь могли отправить в Африку, или Лузиньянию, а могли и вообще в трудовую армию.

Из остальных упомянутых городов, все имели население от сорока до пятидесяти тысяч человек, только Константинополь выделялся из этого ряда, со своими тремястами тысячами. Много. Но это была не разрозненная толпа, а упорядоченное общество. Каждый житель состоял в общине и посещал свою церковь, где каялся и исповедовался. То есть полицейские околотки де-факто уже существовали, осталось лишь сделать их такими де-юре, усилить следственными бригадами и отрядами быстрого реагирования, не привлекая внимания. На всё это Принцепсом отводился церкви один год.

За этот год предстояло сменить власть в городах, провести следствие в отношении старых магистратов, составить поимённые списки мафиозных группировок, а потом, в час Икс, всех их разом прихлопнуть. Не убивать, а именно арестовать. Даже эта криминальная погань, пока являлась ценным ресурсом. Очень уж мало пока было желающих добровольно поработать в инфраструктурных проектах Принципата. Чтобы всё организовать правильно, пришлось привлекать в качестве Папских легатов и нунциев «Псов Господних», а охрану Ватикана поручить преторианцам.

Но было ещё одно тонкое место. «Что знают двое – знает и свинья». Сенаторы обязательно начнут болтать со своими вассалами, вассалы с доверенными магистратами, магистраты с главарями мафии. Передаваемая по такой цепочке информация обязательно исказится, но самые умные сумеют сделать вывод и спрятаться, оставив на убой только своих быков. Такого нельзя было допустить. Волнения в преступном мире должны начаться раньше, чем главари успеют сбежать. Эта часть операции была поручена Ицхаку Левиту, который должен был скупить у крестьян весь урожай этого года ещё в полях. В городах запасов месяца на три. Если купцы не будут завозить провиант, к ноябрю-декабрю он закончится. Для легальных, зарегистрированных, избирателей, можно устроить столовые и пункты выдачи гуманитарной помощи, а вот бандитам придётся грабить. Не важно кого – столовые, склады, или окрестных крестьян, главное, чтобы они сами не залегли и не дали этого сделать своим «Донам».