Хоффман действовал почти что рефлекторно. Мало того, что потеря даже одной лодки нанесёт удар по всем живущим на острове, так ещё ведь и остальные могут последовать его примеру. Если земля будет заражена, и на ней ничего не получится выращивать, то их основным источником провизии будет улов рыбаков.

“Я уже через всё это проходил, и знаю, насколько далеко могу зайти”, — мелькнула мысль у полковника. Широким шагом он приблизился к краю стены, снимая винтовку с плеча.

— «Я уважаю твоё право распоряжаться личным имуществом по своему усмотрению, сынок», — начал Хоффман. Он не стал брать юношу на прицел, но уже сам факт сжимаемой им в руках винтовки стал явным знаком нависшей над Саймоном угрозы. — «Но в данный момент мы не можем позволить себе потерять такую вещь, как корабль. Да и к тому же ты там в одиночку не выживешь».

— «Правда что ли? А вот “бродяги” как-то справляются», — Саймон в ответ одарил Хоффмана презрительным взглядом, говорящим о том, что он воспринял слова полковника как не более чем пустые угрозы какого-то старикашки. Парень явно был не в курсе, что народная молва говорила об этом ветеране армии КОГ.

На секунду Хоффману показалось, что весь этот протест — не более чем естественная реакция на страх, пережитые потрясения и досада от всей окружающей вселенской несправедливости. Сейчас парень успокоится, возьмёт на борт несколько пассажиров и груз припасов и отправится на юг, к военно-морской базе. Но вместо этого Саймон нырнул в рулевую рубку и запустил мотор лодки. Выхлопные трубы начали выпускать облачка дыма, а вернувшийся на палубу Саймон потянулся к швартовочному канату.

— «Не надо так, Саймон», — Маркус, скрестив руки на груди, кинул настороженный взгляд в сторону Хоффмана.

— «Хотите остаться и сдохнуть, сержант — дело ваше, а у меня своя жизнь».

Хоффман понимал, что сейчас за ним наблюдают все остальные рыбаки, и что у него есть всего лишь несколько секунд, чтобы взять ситуацию в свои руки, или же пустить всё ко всем чертям. В этот момент полковник ощущал абсолютную ясность ума. То, как к нему будут относиться, было сейчас делом второстепенным. Поэтому он прицелился. Саймон кинул взгляд на него через плечо, укладывая отвязанный швартовочный канат кольцами на палубу.

— «Давай, стреляй уже», — бросил он полковнику. И тот выстрелил.

Одиночный выстрел пробил насквозь стенку радиолокационной рубки. Гражданские попрятались за укрытиями. Саймон отшатнулся и сделал несколько шагов назад, чуть не сверзившись за борт. Обострившимся зрением Хоффман заметил, как Маркус быстрым шагом приближается к нему. Поэтому для следующего выстрела полковник взял на мушку самого паренька.

— «Саймон, если мне придётся отнять одну жизнь, чтобы спасти несколько других, то я это сделаю», — сказал Хоффман. Он и сам поверить не мог в то, что делает.

“Это что, я? Это я сейчас такое сказал? Проклятие, это действительно я”.

— «Никуда ты не поплывёшь. Дом, спускайся к нему на лодку и проследи, чтобы он добрался до базы. Прямо сейчас».

— «Полковник, можете убрать оружие», — обратился к нему Маркус. Казалось, он готов своим телом закрыть паренька от следующего выстрела. — «Саймон всё понял».

Дом спустился по лестнице, прикрученной к стене набережной, и спрыгнул на палубу судна Саймона. Вся ясность мыслей Хоффмана куда-то внезапно улетучилась, и полковник заметил, как Гавриэль и Беренц смотрят на него, как на незнакомца. Но от края стены он отходить не стал, пока не удостоверился, что Дом взялся за штурвал и повёл судно на базу. Саймон стоял, облокотившись на перила палубы. К нему наконец-то вернулся дар речи после пережитого шока.

— «Ты меня застрелить хотел, мразота!» — крикнул он полным негодования, но сбивчивым голосом. — «В меня стрелял, да?!»

— «Только в крайнем случае», — ответил ему Хоффман, убирая винтовку обратно за спину. Он понял, что ни капли не изменился, и по-прежнему в кризисной ситуации делил всё только на чёрное и белое и делал то, что необходимо, отбросив лишние эмоции. Полковник зашагал в сторону, хотя всё же его не покидало желание извиниться перед Гавриэлем и перед Маркусом в особенности. Последний одарил Хоффмана таким взглядом, будто бы сожалел о том, что простил его когда-то. Поэтому полковник повернулся к Бэрду.

— «Бэрд, осмотри радар и проверь, не поломал ли я там чего важного».

Сейчас был не самый подходящий момент, чтобы объясняться в своих поступках перед Гавриэлем, поэтому Хоффман просто продолжил свой путь. Часть пути он проделал в компании Маркуса.

— «Полковник, давайте, мы тут дальше сами разберёмся?»

— «Не волнуйтесь, Феникс», — ответил Хоффман. — «Больше я такого делать не стану. Остальные теперь будут куда более послушными».

— «Рыбакам всё равно надо выходить в море. Что делать будем, если они решат не возвращаться? Каждый раз десантный корабль за ними посылать будем?»

— «Нет, просто будем отправлять с ними несколько солдат», — ответил Хоффман. — «Мы до сих пор живём по закону военного времени. Людей нужно кормить, так что эти суда в любом случае должны будут возвращаться в порт. Может, сами, а может, и под прицелом».

Полковник, не сбавляя шаг, отправился дальше. Он не стал оборачиваться, дабы не видеть разочарованное выражение лица Маркуса, но догадывался, что тот именно так и смотрел ему вслед. Не так давно они наконец-то оставили все свои разногласия, и теперь единственное, о чём Хоффман жалел, так это о том, что с таким трудом восстановленные отношения с Маркусом теперь могут снова порушиться.

“Ну, по крайней мере, я не стал его учить, как надо службу нести. Иногда всё же приходится делать всякую неприятную херню, чтобы не дать людям навредить самим себе. Или не дать им порушить к хуям чужие жизни”.

Хоффман забрался в автомобиль и отправился в обратный путь. По дороге его всего трясло, голова кружилась. Доехав до здания городской ратуши, полковник увидел доктора Хейман, ожидавшую его на улице. Выражение её лица говорило о том, как же ей надоела вся эта жизнь. Хоффман вылез из автомобиля и помог ей сесть на пассажирское кресло.

— «Что там за стрельба была?» — спросила она. Пелруан и впрямь бы очень тихим городишком. Громкие звуки были слышны на весь город. — «Что случилось?»

— «История вновь повторяется», — ответил ей Хоффман. — «Так часто бывает».

Полковник задумался о том, как же он справлялся раньше, когда рядом не было Берни, которой можно было бы излить душу. Ему не особо нравилось то, что ему пришлось сделать, но поступить иначе он не мог. Наверно, Прескотт относится к самому себе точно так же: считает себя не хорошим человеком, а просто необходимым злом.

— «Ну, так у кого хватит смелости узнать у Прескотта, а не мы ли сами создали Светящихся?» — спросила Хейман.

Хоффман всё никак не мог забыть выражение лица Маркуса.

— «У меня хватит», — ответил он.

НА БОРТУ РЫБОЛОВЕЦКОГО СУДНА “ПРОЦВЕТАНИЕ”, НА ПУТИ К ВОЕННО-МОРСКОЙ БАЗЕ ВЕКТЕСА.

Дом держал руки на штурвале, периодически настороженно поглядывая в сторону побережья, оставшегося по левому борту. Куда больше встречи со стеблями и левиафанами он боялся сесть тут на мель.

— «Ты, кажется, знаешь, как этой штукой управлять», — заметил Саймон. — «Хотя, на самом деле не знаешь».

— «Меня тренировали для плаваний на жёстких надувных лодках», — Дом уже было хотел передать штурвал Саймону, но передумал, так как считал, что тот может увести судно дальше от берега, как и намеревался. — «Я в спецназе служил».

— «Правда что ли?»

— «Ага».

“Да я надувную лодку на полном ходу загнал в грузовой отсек “Морского Ворона”, будучи под обстрелом. И с этой ржавой посудиной как-нибудь справлюсь”, — подумал Дом и добавил.

— «А если мы и врежемся во что-нибудь, то кочегарный старшина Бэрд тут же починит всё с помощью жвачки».