А ещё Миран понял, что стрелок специально промахнулся. При таком раскладе ни один горасниец бы не промазал.

“Повыделываться, значит, решили. Ладно, мы тоже так умеем”.

Треску продолжил свой путь, коря себя за то, что его так застигли врасплох. Никто бы не посмел совершать на капитана покушений, особенно, когда рядом всё время были Тео и Яник, готовые поквитаться с нападавшим, где бы он не прятался. К тому моменту Миран уже слышал разноголосый гомон в лагере, а также топот бегущих к нему на помощь гораснийцев.

Раздался второй выстрел. Пуля вошла в землю под малым углом всё также на безопасной дистанции в пять-шесть метров от капитана. К окружающему шуму прибавились вскрики и команды укрыться.

“Давай же, стрельни ещё разок, и ты у меня своё получишь”, — с такими мыслями шёл Треску. Люди были уже совсем близко, и надо было показать им, как он поступает с теми, кто пытается вывести его из себя. Впрочем, капитан прекрасно догадывался, кто именно в него стрелял.

— «На землю!» — раздался крик какой-то женщины. — «Капитан, вы что, с ума сошли?!»

Но Треску так и шёл себе, не сбавляя шагу. Он знал, что сейчас прогремит и третий выстрел. Откуда вообще ведут огонь? Это точно не со стены военно-морской базы, а в самом лагере есть лишь один тип зданий, высота крыш которых позволяет занять снайперскую позицию — душевые. И как раз одно такое здание и было по правую руку от Мирана.

— «Капитан, какого хуя вы творите?!» — раздался голос Яника Лааса. Треску слышал, как тот подбегает к нему. — «На землю, быстро! Может, он бухой, и сейчас в вас сдуру попадёт!»

И тут раздался третий выстрел. Пуля врезалась в землю ещё дальше от Треску, чем предыдущая. Пришло время остановиться и обернуться к собравшимся людям. И сделать это надо было неторопливо, без лишних эмоций, чтобы все вокруг поняли, что он просто рассержен, а не трясётся от страха за свою жизнь. Треску обратил внимание на цистерны с водой, расположенные на деревянных подпорках на крыше душевой, и направился к ним размеренным шагом, сжав руки в кулаки.

Все вокруг уже высунулись из палаток. Если кто-то из гораснийцев и мылся сейчас в душевой, то… что ж, ему не повезло, но урок надо было преподать. Треску бегом взобрался по расшатанной служебной лестнице на крышу здания, выхватив пистолет из кобуры.

Там стоял Янку Нареси. Винтовка лежала у него на локте, а сам его совершенно расслабленный внешний вид говорил о том, что стоило бы надавать ему хороших тумаков за такие проделки.

— «Ну что ж, капитан», — заговорил Нареси. — «Что делать будете? Может, позовёте своих друзей из КОГ, чтобы они меня отмудохали?»

Треску бросил взгляд вниз, чтобы убедиться, что собравшаяся толпа ничего не пропустит. Увиденное должно было послужить уроком как для самого Нареси, так и для всех остальных. Миран подошёл к Янку, по-прежнему сжимая пистолет в одной руке, а другой кулаком ударил того прямо в лицо со всей силы. Рука сразу заболела, но Треску надеялся, что не проявил гримасы боли на лице. Хотя, наверно, Нареси было ещё больнее, так как он свалился прямо на перила, потратив несколько секунд, чтобы попытаться снова встать на ноги. Треску убрал пистолет в кобуру и схватил Янку за воротник, не став дожидаться, пока тот окончательно распрямится. Все стоявшие внизу гораснийцы не сводили с них глаз.

— «Побереги силы, а то своих бить не сможешь», — прошипел Нареси, выплёвывая кровавую слюну. — «Чужих-то всё равно не бьёшь».

— «Заткни пасть, мразота!»

Нареси был довольно крупным, и Треску пришлось немало потрудиться, чтобы перекинуть его туловище через перила. Крепко удерживая висящего головой вниз Янку за пояс, Миран не давал ему выкарабкаться обратно. Ослаби капитан хватку, и Нареси тут же камнем полетел бы вниз. Но вместо этого Треску вновь вынул пистолет из кобуры и стукнул рукояткой прямо по макушке Нареси.

— «Знаешь, почему я не стану убивать тебя, Янку? Знаешь?» — встряхнув Нареси, Треску ещё ниже свесил его с перил. — «Потому что не могу позволить себе потерять ещё одного гораснийца. Даже такого куска говна, как ты. Слышишь, что говорю?! Я бы тебе мозги сейчас вышиб просто смеха ради, но у нас каждый человек на счету».

— «Да ты просто продажная блядина!» — Нареси хрипел от натуги, но сдаваться не собирался. — «Мы выкачиваем имульсию для этих паскуд из КОГ, а они нам выдают по несколько канистр топлива, как будто гуманитарную помощь присылают! Да твой отец бы…»

— «Не смей даже произносить его имя, ты, падаль ничтожная!» — Треску спустил его ещё ниже. Упоминание об отце обожгло его сердце. Треску и без всякого Нареси жил с постоянной мыслью о том, что нарушил обещание, данное его умирающему отцу. — «Он бы тебе сам глотку перерезал при первой же встрече. Но я не стану тебя убивать. Скули и ной, сколько влезет. И поступаю я так лишь потому, что в ином случае в лагере начнутся раздоры, а это приведёт к гибели. Но если вздумаешь ещё хоть раз на меня наехать, то я тебя порешу, а жену твою Янику отдам. Понял меня?!»

Нареси весь изогнулся, чтобы посмотреть в глаза Треску.

— «Да, давай, становись рядом и тоже нагнись, чтобы ребятам из КОГ было удобнее тебе в жопу присунуть. Всё равно больше ни на что не годишься», — процедил он в ответ.

Ярость захлестнула Треску, и он чуть было не нажал на спусковой крючок пистолета. Но капитан уже давно решил для себя, что стрелять надо, когда эмоции не отвлекают. А сейчас в нём просто бурлила ненависть. Но убивать человека из-за оскорбления — значит, выставить себя в дурном свете перед своим же народом. Поэтому Миран в ответ ударил Нареси рукояткой пистолета наотмашь по лицу, а затем повернулся к стоявшей внизу онемевшей толпе, что наблюдала за этой сценой, распахнув глаза от удивления.

— «Это вас всех сейчас касается! Я не потерплю здесь анархии!» — Треску говорил громко, но не срываясь на крик. Такое умение требовало немалой практики. — «Мы боремся за выживание, и у нас с КОГ теперь общий враг! Надо идти на уступки! Пасть смертью храбрых в бою, конечно, здорово, но для этого есть и другой термин — “поражение”! А мы должны победить и выжить!»

Вытащив Нареси обратно, Треску оставил его лежать на площадке возле цистерн с водой. Капитан даже не обернулся, чтобы посмотреть, ухмыляется ли эта сволочь и дальше. Куда важнее сейчас было спуститься вниз по лестнице и пойти дальше по своим делам. Мелкие гады вроде Нареси часто доставляют хлопоты, но серьёзной угрозы они не представляют. У гораснийцев были в почёте сильные люди, умеющие пренебрежительно относиться к таким подонкам.

Но Эгар Треску обязательно бы сейчас высказал сыну, что тот был слишком мягок и проявил слабость, не пристрелив Нареси на месте.

“Сейчас не те времена, отец. Но когда-нибудь, может, всё изменится”, — мысленно извинился перед ним Миран.

Яник и Тео прохаживались неподалёку, ожидая капитана. Что бы они там себе не возомнили, сам Треску считал, что ему не нужны няньки.

— «Сэр, он ведь вас мог убить!» — начал Яник. — «Надо было выпустить ему кишки в назидание остальным. Хотите, я им займусь?»

— «Я сказал, что сохраню ему жизнь, и слово своё сдержу», — Треску поправил воротник. Он следил за своим внешним видом и не хотел выглядеть словно алкаш, подравшийся в кабаке. — «Пока я здесь командую, ни один горасниец больше не погибнет. Даже такой, как этот. И он не стал бы меня убивать. Его цель была меня унизить».

Тео слова капитана не убедили.

— «Когда речь заходит о топливе, люди начинают слетать с катушек, сэр».

— «Мы свою долю получим», — ответил Треску. — «Хоффману я доверяю».

А вот Прескотту он не доверял, хотя теперь вот задумался, не хочется ли лидеру КОГ аналогичным образом врезать вечно ноющим членам муниципального совета, чтобы своё место не забывали. Хотя нет, вряд ли. Но нельзя забывать и о том, что Прескотт лично нажатием кнопки стёр с лица планеты все крупные города за пределами Эфиры вместе с их населением. Любопытно, как человек может раздвигать границы собственных пределов допустимого насилия.