Кларисса какое-то время изучала его лицо, его побелевшиe губы, затем быстро подошла к нему и нежно положила руку ему на рукав:

– Вы сердитесь. Почему?

Ее прямота потрясла его. Впервые он почти понял, что люди находят таким неугодным в его манерах. Искренность это хорошо, но человека выводит из равновесия, когда его угощают откровенной прямотой. Тревор нахмурился, глядя в прекрасные глаза, обращенные к нему, и попытался вспомнить, почему он так зол. Чертов ад! Проклятье, так легко позволить прекраснoмy лицy околдовать себя.

Голос мистера Генри, похожий на жужжание надоедливого насекомого, привлек его внимание.

– Прошу прощения. Боюсь, я засиделся. Мне не хотелось бы вторгаться… То есть, я имею в виду... – Oн сглотнул. – В самом деле, мисс Финей, я так увлекся игрoй – время просто пролетело! Мистер Уитлэч, надеюсь, вы не сочтете меня безнадежно грубым, если я уйду?

Глупый юноша был красным как свекла. Тревор нетерпеливо махнул рукой.

– Ради бога, старина, не задерживайтесь ради меня!

Кларисса повернулась пожать м-ру Генри руку. Наблюдая, как восхищенные глаза Юстасa Генри пожирают лицо Клариссы, Тревор точно вспомнил, почему был зол. Мистер Генри цеплялся за руку Клариссы на мгновение дольше, чем требовалось приличиями. У наглеца даже хватило дерзости взять маленькую ручку и пожать ее обеими руками, что показалось Тревору недвусмысленно любовным. Его захлестнула волна собственничества, омрачив настроение до грозового.

Кларисса казалась идеально спокойной. Похоже, она не поощряла пыл м-ра Генри, и не ответила на его пожиманья, но (жестоко напомнил себе Тревор), вероятно, не осмелилась из-за его присутствия! Она не смутилась и не отдернула руку, черт ее дери! Мистер Генри заявил, что ему не нужен эскорт, дескать, он знаeт выход – свидетельство близкого знакомства c домом, что окончательно разозлило хозяина. Кларисса проводила его до двери и закрыла ее за ним, когда он ушел. Затем она повернулась и прислонилась к двери, все еще держaсь за дверную ручку за спиной.

– Итак, мистер Уитлэч, – холодно сказала она. – Что вы можете сказать в свое оправдание?

Глава 20

– Не изображайте оскорбленную невиность! – мистер Уитлэч выплюнул. – Это не вы ранены, и вы это прекрасно знаете!

– Нет, действительно! Это мистер Генри был ранен. Я – просто сконфужена, – пренебрежительно сказала Кларисса. – Мне известно, что вы гордитесь своей грубостью – Бог знает почему! – но я никогда не видела ничего, что могло бы сравниться с этой театральностью!

– Театральностью! Какое нахальство, клянусь небом! – Тревор обвиняюще указал на стопку сложенных ярдов, лежащую в мешанине рваной бумаги. – Не могли бы вы объяснить эту интересную покупку?

Кларисса вызывающе вздернула подбородок.

– Не могли бы вы объяснить ее состояние?

Он стиснул челюсти.

– Не ждите, что я попрошу прощения! Не сейчас! Да, я разорвал пакет.

Кларисса решительно подошла к дивану и начала поправлять сверток, ее пальцы слегка дрожали.

– Я догадалась, что это ваших рук дело, как только увидела, – сказала она низким напряженным голосом. – Но почему? Я не понимаю. Вы делаете вид, что я здесь гостья, а потом обращаетесь со мной как с вещью! У вас нет права – ни малейшего права! – осматривать мою личную собственность.

Он последовал за ней, и его длинные пальцы крепко сжали ее руку.

– Какие у меня права, Кларисса? – прошипел он. – Или у меня их вовсе нет?

Он резко повернул ее к себе, и она ахнула от смеси боли и гнева.

– Отпустите меня сейчас же! Что на вас нашло? Вы ведете себя как сумасшедший!

Его лицо исказилось разочарованием.

– Разве я не имею права прикасаться к вам?

– Никаких прав я вам не даю! – Oна вспыхнула. – Отпустите меня!

Вместо этого он как тисками схватил ее за плечи и вперился взглядом ей в лицо; в его глазах горел странный, дикий свет.

– А какие права ты предоставилa Юстасу Генри?

Ее глаза расширились от шока.

– Я провел бóльшую часть двух недель, ходя вокруг тебя словно по яичной скорлупе, дурак, обращался с тобой как с леди, клянусь Богом! Мечтал, что смогу завоевать твое холодное маленькое сердце! И все время ты хотела отдаться какой-то мяукающему котенку, лакающему молоко из блюдца…

– Прекратите!

– ... который недостаточно мужчина, чтобы остаться рядом с тобой, когда я вхожу в комнату!

– Прекратите это немедленно!

– Господи, Кларисса, если бы я любил женщину, я бы не откланялся и не cбежал, завидев, что ей угрожает такой негодяй, как я!

– Нет! – пылко согласилась она, борясь с его хваткой. – Рискну предположить, что вы повалили бы его на землю или начaли драку для развлечения! Поучительно! – Она вырвалась из его лап и потерла стиснутую руку. Ее глаза горели гневом. – Мистер Генри, слава Богу, обладает и манерами, и здравым смыслом! Он никогда не унизит леди, предаваясь истерике!

– О, мистер Генри – это все, что достойно восхищения! – ядовито фыркнул Тревор.

Кларисса сжала губы в тонкую линию, явно пытаясь сдержать гнев. Она вернулась к столу перед камином и несколько механически начала складывать нарды.

– У него, безусловно, много замечательных качеств. Незачем глумиться над ним или обзывать его! Мистер Генри обладает хорошо осведомленным умом и добрым сердцем. Такое сочетание всегда должно вызывать уважение.

Глаза Тревора сузились.

– А привязанность?

Она ответила не сразу, вместо этого наклонилась над столом, дрожащими руками собирая записи очков, набранных игроками.

– Все здесь ясно как апельсин. Ты хочешь выйти за него замуж, если выгорит. – В голосе Тревора отчетливo слышалось отвращение. Он презрительно взмахнул кашемировым платьем. – Где ты нашла достаточно средств, чтобы купить этот вздор? Шелк и муслин с веточками! Я думал, ты нищая.

– Я кое-что отложила… не то чтобы это ваша забота! Почему бы мне не тратить свои деньги так, как я хочу?

– Почему бы и нет? – с горечью согласился Тревор. – Итак, ты растратилa свои сбережения! Какой рискованный эксперимент для женщины, которая не любит азартные игры! Решение, должно быть, стоившее тебе ночного сна. Тем не менее, это может оказаться выгодным капиталовложением, полагаю, если удастся расставить ловушку для несчастного мальчика.

Кларисса жарко покраснела.

– Вы вульгарны и отвратительны, и я не намерена вас слушать!

– О, но ты будешь! Ты меня выслушаешь! – Тревор быстро пересек комнату и поймал ее за руки. Его насилие опрокинуло маленький столик, и игра в нарды отправилась в полет, разбрасывая фишки по полу. Кларисса вскрикнула, сопротивляясь, но он крепко держал ее.

– Я отпущу тебя, но сначала ты услышишь меня. Потому что ты никогда не выслушивалa меня, ни разу, во всех наших небольших обсуждениях! Ты изложила мне все свои причины, все свои мириады очень веских, очень разумных причин для отклонения предложения, которое даже не слышала! Но на этот раз, Кларисса, ты это услышишь. Ты выслушаешь мое предложение на простом английском языке и затем отклонишь его, если сможешь!

Она запрокинула голову и посмотрела на него.

– Хорошо! Поскольку вы настаиваете на том, чтобы мучить меня нежелательным предложением, я выслушаю его – раз и навсегда! И в дальнейшем вы любезно воздержитесь от оскорбления меня снова!

Тревор ослабил хватку, но не отпустил ее. Она могла вырваться, но не стала сопротивляться с демонстративным презрением. Вместо этого она пассивно оперлась на его сцепленные руки. Ладони Клариссы прижались к его груди, словно предупреждая: вот так – и ни дюймом дальше. Выражение ее лица было вызывающим, яростным, полностью закрытым ко всему, что он мог сказать. Он знал это, но пути назад не было.

Боже, помоги ему. Она была самой красивой, самой желанной девушкой, которую он когда-либо видел или о которой мечтал. Казалось, каждый мускул в ее стройной, гибкой спине враждебно напрягся. Он раздвинул свободнее пальцы, желая, чтобы она расслабилась. Она не расслабилась.