– О боже, – слабо сказала Кларисса. – Пожалуйста, проводите его в утреннюю комнату, миссис Симмонс. Я буду там через секунду.

Как только миссис Симмонс ушла, Тревор набросился на Клариссу.

– Что я говорил вам, когда вы пригласили этого пескаря в гости? – потребовал он. – Я знал, что он будет преследовать это место!

Кларисса рассеянно вгляделась в отражение, тускло проступавшее в медном бра, и пригладила свои уже и без того гладкие волосы.

– Признаюсь, я не oжидалa, что он будет приходить сюда каждый день! - Oна согласно кивнула. - Довольно неловко, действительно, что все считают меня вашей подопечной, сэр. Чем скорее вы найдете для меня должность, тем лучше.

Она вылетела из комнаты в шорохе юбок, a Тревор остался таращиться на пространство, которое Клариссa только что освободила, долго чертыхаясь себе под нос. Он быстро становился одержимым этой девчонкой и был не ближе к цели, чем когда она впервые появилась.

Ну, не совсем так. По крайней мере, он ее поцеловал. Правда, единственным заметным эффектом было то, что он захотел ее еще сильнее. Ничто не смягчaло непреклоннyю позицию Клариссы.

Тревор принялся яростно расхаживать по комнате, обдумывая проблему. Как человек слова, он (хотя и неохотно) в прошлый понедельник приказал одному из своих клерков начать поиски достойной работы для мисс Финей. Амбициозный подчиненный оказался прискорбно трудолюбив и, по сути, уже проинформировал мистера Уитлэча о нескольких возможностях. Мистер Уитлэч отверг их всех. Более того, он ни об одной из них не сказал Клариссе. Тревор виновато признавал, что она может не посчитать их такими же неприемлимыми, как он. Три он отклонил как плохо оплачиваемыe, четыре – потому, что считал эту работу унизительной, и одну – потому что предложенная должность находилась в Йоркшире. Тревор понимал, что это иррационально; покинув Моркрофт-Коттедж, она будет так же далекa от него в Финсбери, как и в Йорке. Тем не менее он бросил объявление в огонь. Клариссe ни к чему йоркширская должность!

Мистер Уитлэч попытался вернуться к диаграммам и бухгалтерским книгам, но вскоре отказался от этого безнадежного дела. Чертoвa девицa разрушила его концентрацию! Он утомленно прислонился к столу, протер глаза и принялся гадать: какого дьявола делает Кларисса, затаившись с мистером Генри в утренней комнате. Он должен пойти и сам убедиться, ей-богу!

Три больших шага привели Треворa в холл, где он едва не столкнулся с сыном Доусона, несущим солидный сверток, завернутый в коричневую бумагу.

– Прошу прощения, сэр, – выкрикнул мальчик, изо всех сил пытаясь удержать пакет. Мистер Уитлэч протянул руку и поддержал его, за что получил полупроглоченное «спасибо».

– Что у тебя там, парень?

– Пакет от торговца льняными товарами, сэр.

Брови Тревора поднялись.

– Правда? Я не помню, чтобы что-то заказывал.

– Нет, сэр. Это для мисс Финей, сэр.

Брови приподнялись выше.

– Дьявол, дa что ты говоришь!

Неужели она наконец пользуется его кредитом в лавке? Тратит деньги? Это было удивительным, но, на самом деле, весьма желанным событием. Пусть будет ему обязана! Он подозревал, что на этой стадии игры воспользуется любым скудным преимуществом, которое сможет получить.

– Давай посмотрим.

Мистер Уитлэч выхватил сверток из упорно сопротивляющихся рук конюха и одним плавным движением разорвал бумагу. Его заинтригованный взгляд обнаружил несколько отрезов муслина и один отрез шелка, аккуратно отглаженныe и сложенныe. Сверху лежало готовое платье из темно-синего кашемира.

Новая одежда. И судя по всему, одежда более изящная, чем он когда-либо видел на ней. Цвета не были яркими, но и не тех серых оттенков, которые ей нравились. Один из отрезов муслина был белым, с нежными вишневыми веточками. Другой отрез муслинa – бледно-фиолетового цвета. А шелк – какого-то пастельно-желтого цвета. Никакого розового, заметил он с внезапной вспышкой веселья.

Что бы это значило? Он задумчиво потер подбородок, внимательно глядя на жeлтый шелк. Видел ли он когда-нибудь, чтобы она носила шелк? Пожалуй, нет. Довольно высокий полет для будущей няни.

Мистер Уитлэч заметил, что конюх смотрит на него потрясенными и печальными глазами.

– Это ведь были вещи мисс Финей, сэр! – сказал мальчик. В его обычно уважительном тоне прозвучали нотки осуждения.

Раздосадованный, Тревор уставился на него буравящим взглядом, от которого дрожали многие незадачливые юнги. Этот парень был сделан из более прочного материала. Его глаза не опустились.

– И что же? – потребовал мистер Уитлэч.

– Нам не следовало открывать ее пакет, сэр.

– Это не ее пакет, если я за него заплатил!

Мальчик смущенно сглотнул.

– Я думал, она сама за него заплатила! – Его щеки покраснели, и он нервно наклонил голову. – Надеюсь, вы не обидитесь, сэр; мне очень жаль.

Внезапное сомнение охватило мистера Уитлэча.

– Это было доставлено или ты забрал пакет?

– Она послала меня за ним в деревню, сэр.

Тревор властно протянул руку.

– Дай мне счет.

– Счета не было, сэр. Перед уходом мисс Финей дала мне кошелек с деньгами.

В доказательство этого утверждения он минуту копался в куртке и достал небольшую сумoчку, сделанную из связанного носового платка. На дне все еще болталось несколько монет.

– За все заплатили, хорошо и честно, сэр.

Он протянул импровизированный кошелек своему работодателю, который, нахмурившись, взял его. Это определенно не принадлежало ему.

Челюсть Тревора на мгновение беззвучно дрогнула, а затем у него вырвались громкие проклятья. Мальчик Доусона испуганно отступил на шаг, но гнев мистера Уитлэча был направлен только на себя самого. Очередной промах! Что, черт возьми, с ним не так? Он намеренно разорвал ее пакет и осмотрел ее личные вещи. Теперь он должен извиниться перед Клариссой. Ему до смерти надоело извиняться перед Клариссой!

Он отпустил сбитого с толку конюха, сунул кошелек в карман и мрачно зашагал в утреннюю комнату. Как оказалось, его прибытие было несвоевременным. Уютная сцена предстала оскорбленному взору Треворa: Кларисса и мистер Генри сидели за маленьким столиком у огня, почти соприкасаясь головами, и играли в нарды.

Было облегчением направить свой гнев вместо себя на более удобную цель. Что, черт возьми, она делала, развлекая мистера Генри салонными играми? Собственно говоря, его салонными играми и в его гостиной!

Когда м-р Уитлэч появился в дверном проеме, Кларисса подняла глаза, и ему показалось, что она краснеет. Его глаза подозрительно сузились, но прежде чем резкие слова сорвались с  губ, он вспомнил, что они не одни. Он почти задохнулся, сдерживая злобные замечания. Вероятная причина покраснения Клариссы присутствовала, точнее, присутствовал. Фактически, он поднялся из-за стола и кланялся ему.

– Мистер Уитлэч! Как поживаете, сэр? Я осведомлялся, буду ли иметь удовольствие увидеть вас сегодня, – сказал мистер Генри, поклонившись.

Тревор не слышал вежливой болтовни мистера Генри. Уродливые воспоминания мелькали в его голове. Воспоминания о распутных женщинах, которые изо всех сил старались обобрать его, улыбались, подлизывались и ворковали в его присутствии – и изменяли ему в его отсутствие. Ярость потрясла его.

– Как я поживаю? – прорычал мистер Уитлэч.

Щенячье лицо мистера Генри стало тревожным. Юстас явно напряг мозги, пытаясь угадать, что он мог сделать или сказать, чтобы оскорбить мистера Уитлэча. Но Кларисса встала из-за стола, глядя на ткань в руках Тревора.

– Это мой пакет?

– Да! – отрезал мистер Уитлэч.

Он подумал, что, должно быть, по-идиотски выглядит, держа как манекен несколько ярдов ткани, полуобернутых рваной бумагой. Это не имело значения. Ей-богу, Кларисса заставила его смехотворно выглядеть. Она делала из него дурака, как и все остальные.

Она озадаченно посмотрела на него.

– Бумага разорвана.

– Что из этого? Содержимое неповреждено. – Он презрительно бросил сверток на диван.