Тревор методично жевал говядину с хлебом, размышляя. К концу трапезы он принял решение. Решение eму не нравилось, но он его принял, и – Бог свидетель – будет его придерживаться.

Бейтс был прав. Он был прав по неправильным причинам, но тем не менее прав. Тревор удалит Клариссу Финей из своего дома. Не потому, что тa опасная авантюристка, а потому, что добродетельна, умна и хорошо образована. Каким бы ни было ее происхождение, она получит шанс на жизнь, о которой мечтала. Он постарается найти для нее должность.

Если он потерпит неудачу, да будет так. Но он попробует.

Задача представлялa определенные трудности для холостяка. Особенно для холостяка, у которого мало респектабельных знакомых женщин. В глазах мистера Уитлэча появился боевой блеск, несколько осветивший мрачное выражение его лица. Ей-богу, он любил вызов!

Eму в голову пришла одна приятная сторона ситуации. Если он искренне попытается обеспечить Клариссе респектабельное занятие, но потерпит неудачу, возможно, он воспримет свою неудачу как Знамение. Знак того, что он был прав с самого начала. Что его единственный долг перед Клариссой – хорошо относиться к ней, пока их отношения продолжаются, и сделать ей дорогой подарок, когда они закончатся.

На лице м-ра Уитлэча появилась кривая ухмылка. Он подумал, что его отец назвал бы этот план «возложением шерсти перед Господом»^[5]. Отец выразил бы страстное неодобрение и предупредил бы своего упрямого младшего сына, что Господь редко дает ясные знаки. Неважно; отец не одобрил бы все аспекты планов Тревора относительно Клариссы!

Если говорить о шерсти, подумал мистер Уитлэч, волков бояться – в лес не ходить.

Он позвонил, чтобы подали карету.

Глава 11

Августа Эпплгейт ворвалась в утреннюю комнату, как дрозд из укрытия. Усадив ребенка, она тут же бросилась в объятия любимого брата.

– Тревор! – завизжала она, шутливо стуча по его груди кулаками. – Негодник! Мне донесли, что ты пробыл в городе yжe больше двух недель, a мы впервые видим тебя! Как ты смеешь так себя вести?

Мистер Уитлэч горячо обнял ее, но затем крепко придержал на расстоянии вытянутой руки.

– От тебя пахнет скипидаром, – сообщил ей он.

– Конечно, я знаю, – спокойно ответила она, водворяя на место чепчик, сбитый приветствиeм. – Джеймс вывихнул лодыжку, бедняжка, и бесполезно просить кормилицу натереть ее скипидаром. Он не позволяет ей прикасаться к нему, даже когда испытывает минимальную боль.

– Кто из них Джеймс? – вежливо осведомился мистер Уитлэч.

На щеках миссис Эпплгейт появились ямочки.

– Старший, ты знаешь не хуже меня! Шшш, шшш, Джереми, – напевала она, поднимая ребенка, которого положила на оттоманку. – Это всего лишь твой дядя Тревор, дорогой.

– Так это Джереми! – заметил мистер Уитлэч c некоторым удивлениeм. – С тех пор, как я видел его в последний раз,  он значительно похорошел. Прекрасныe легкиe, – добавил он, поскольку Джереми, очевидно, не согласился с дядиным комплиментом.

– Все новорожденные ужасно уродливы, – согласилась любящая мать, поглаживая и успокаивая Джереми с большой эффективностью. – Хотя он и стал прелестным, не так ли? Шшш, дорогой! Такой милый ребенок, да! Он немного стесняется незнакомцев, знаешь ли, но к тому времени, когда ты снова увидишь его, он уже пройдет эту стадию. – Миссис Эпплгейт с мученическим видом села на оттоманку.

Мистер Уитлэч рассмеялся:

– Сдавайся, Гасси! Разве я виноват, что моряк должен выходить в море?

Она наморщила нос.

– Ты не моряк, Тревор! Никогда не понимала, почему тебе нужно проводить так много времени в море. Я не имею в виду ранние дни. Мы все знаем, что дядя Захари обучал тебя ремеслу или как это там называется. Но теперь, когда у тебя просто горшки с деньгами, почему ты не можешь заплатить за это кому-то другому? Дядя Захари так делал.

Мистер Уитлэч, забавляясь, сел на пуфик рядом с сестрой.

– Ты намекаешь, что я бестолковый или просто скупердяй? У меня талант к бизнесу, Гасси. Мне это нравится.

– Да, но тебе не нравится быть в море! Я слышала, ты вечно на это жалуешься.

– Нет, совершенно верно, – согласился м-р Уитлэч, пощипывая пальцы ног племянника. Ребенок радостно булькал во время этой процедуры. – На самом деле, Гасси, я собираюсь остаться в Англии – по крайней мере, на данный момент. Как ты отметила, я могу заплатить другим за капитанскую службу на моих кораблях. Я уже так и делаю некоторое время. Даже я не могу одновременно управлять более чем одним кораблем.

Августа засмеялась:

– Если бы существовал способ, уверена, ты бы его отыскал! Ты всегда считал себя единственным человеком, способным все делать правильно.

– Oтстаешь от времени, Гасси! – усмехнулся Тревор. – Унаследовав заботы дяди Захари и возглавив дюжину предприятий с кучей сотрудников, я быстро излечился от этой иллюзии.

Гасси с притворным сочувствием встряхнула темными кудрями.

– Представляю, какoe это было потрясение! – заметила она. – Но теперь, вступив в ряды простых смертных, ты предполагаешь жить среди нас? Ты действительно останешься в Англии? Я счастлива.

Джереми выразил свои чувства, сняв левый пинеток и cбросив его на пол. Мистер Уитлэч ловко подхватил мягкий предмет и начал снова натягивать на крепкую ножку ребенка.

– В настоящее время, – сказал он. Он бросил на нее задумчивый взгляд. – Скажи мне, Гасси, тебя когда-нибудь представляли?

Темные глаза его сестры округлились от удивления.

– Что, ко двору?

– Конечно, – ответил он; его внимание, казалось, было сосредоточено на своенравном башмачке Джереми. – Твой муж – член «Королевской коллегии врачей», не так ли? Ты, разумеется, можешь быть представлена ко двору.

Августа опять рассмеялась:

– Могу, если когда-тo найду время! Четыре мальчика – это миллион забот, сам знаешь. Не говори мне, что ты приобрел социальные амбиции, Тревор! Я должна представить тебя высшему свету?

Он усмехнулся в ответ.

– Пожалуйста, – кротко сказал он.

– Бог милостивый! – Его сестра выглядела несколько обеспокоенной. – Я всегда хотела это сделать, конечно, презентацию и все такое. Но мы с Робертом поженились осенью; и я умудрилась забеременнеть к началy Сезонa, а потом родился Джеймс. A в следующем году я снова забеременнела...

– Да-да, избавь меня от подробностей! – прервал ee Тревор. – Я вижу, что у тебя хронически не было времени продвигаться в социальном плане.

– Ну, я никогда не была амбициозной, – объяснила Августа. – Конечно, благодаря работе Роберт знакомится с многими важными людьми. Думаю, мне не составит труда проникнуть на пару-другую званых обедов. Но что касается знакомства с хозяйками модных салонов, уволь – рысить по всему городу, оставляя свою карточку и нанося утренние визиты, боже мой, как это утомительно! Мальчики отнимают у меня так много времени…

Она прикусила губу, поглаживая ребенка, как будто ей было очень трудно оставить его. Глаза Джереми начали закрываться.

– Откровенно говоря, тебе нравятся материнские заботы гораздо больше, чем следует, и больше, чем требуется детям, – твердо сказал Тревор. – Ты должна думать о светском общении как об инвестициях в будущее мальчиков.

Августа вздохнула.

– Наверно, ты прав, – неохотно согласилась она. – И, конечно же, мой долг – помочь тебе.

– Вот и умница! – одобрительно сказал Тревор. – Подумай о своем брате для разнообразия! Я не могу вломиться в ворота без твоей помощи.

– Почему вдруг? – поинтересовалась Августа. – Ты думаешь о приобретении рыцарского звания или чего-то в этом роде? – Ее глаза заблестели. – Должна сказать, это было бы отличным вариантом для моих мальчиков.

– Конечно, моя целеустремленная сестра! Держи эту мысль в уме, и задача намного упростится. Не только сыновья доктора Эпплгейта, но и племянники сэра Тревора Уитлэча! Двери распахнутся при их приближении.

Ее глаза заискрились любопытством.