– Я был очень молод и… э-э… впечатлителен. – Зубы мистера Уитлэча сверкнули в еще одной быстрой ухмылке. – Вы действительно были совершенно прелестны.

Она машинально склонила голову, нехотя принимая комплимент. Его глаза быстро обежали ее.

– Вы по-прежнему хороши, Джанетт. Но в 1791-ом вы были воплощением красоты дла мальчика, который чересчур долго находился в море. И вдруг такая знаменитость, как Ла Джанетт, умоляет меня о помощи. Я наткнулся на красавицу в беде, и у меня есть шанс спасти ее! Кто может сопротивляться? Не я! Вот почему, забыв осторожность, я спрятал вас на дядинoм корабле и на всех парусах эскортировал из Франции в Англию.

– Ваше поведение было благородным, мсье. Благородным! Я всегда так говорила. И бесконечно вам благодарна!

Взгляд мистера Уитлэча стал жестким.

– Фактически, так благодарна, что украла ларец с драгоценностями у своего благодетеля.

– О нет, малюсенькую коробочку! – возразила она, прижимая белую руку к груди в драматичном жесте, красноречивом выражении болезненного протеста.

– Малюсенькую коробочку с чрезвычайно ценными камнями. Вы знали, что кражy не заметят, пока не проверят инвентарные ведомости, а к тому времени вы исчезли. Я был юн, наделен тщеславием молодого человека. Вы рискнули, справедливо предположив, что я предпочту компенсировать разницу из собственного кармана, чем разгласить всему свету, как Ла Джанетт провела меня. Циничная игра, мадам, но вы ее выиграли. Затем вы продали камни и использовали деньги, чтобы обосноваться здесь. Вы действовали крайне нагло. Вы даже не пытались скрыть свою личность.

Выразительные глаза Ла Джанетт сверкнули.

– Моя личность – это мое состояние, мистер Уитлэч.

– Не спорю, – согласился он сухо. – А теперь ваше знаменитое имя придает известность другому весьма прибыльнoмy предприятию. У вас элегантный и очень популярный игровой салон.

Скромная улыбка изогнула ее губы.

– Я провожу несколько частных карточных вечеринок, месье.

– Предпочитаете эвфемизм? Очень хорошо. Ваши частные карточные вечеринки делают большие сборы, не так ли? Я слышал, что их привлекательность усиливается присутствием молодых женщин как соблазнительных, так и... любезных.

Ла Джанетт снисходительно махнула рукой.

– Люди наплетут что угодно, – проворковала она. – Естественно, я нанимаю девушек, чтобы они управляли столом фаро, колесом рулетки…

Мистер Уитлэч выпрямился, изображая удивление.

– Фаро и рулетка? На частной карточной вечеринке?

Она застыла, затем посмотрела на него с острой неприязнью.

– Как выражаются англичане, месье, я «оговорилась».

– Хм. Что ж, допустим. Во всяком случае, мы подошли к тому моменту, когда ваша деятельность схлестнулась со мной во второй раз.

– Схлестнулась с вами! Как?

Мистер Уитлэч угрожающе наклонился вперед.

– У вас состоит на службе некая особа, которая, кaк я имею основания полагать, охотится на доверчивых молодых людей.

Поскольку это описание подходило к любой из молодых женщин, работающих сейчас на нее, Ла Джанетт приподняла бровь, но промолчала.

– Это существо причинило непоправимый вред моему молодому другу. Мой друг рассказал мне грустную историю, но заставил дать обещание. Я поклялся, что не буду сводить счеты с девицей. Итак, мои руки связаны: никакого наказания мошенницы, являющейся главным действующим лицом в этой маленькой драме. Однако, мадам, я не сомневаюсь, что пресловутая Ла Джанетт, хотя и не появлялась на сцене, режессировала пьесу.

Ла Джанетт, теперь полностью встревоженная, спряталась за ширмой возмущения:

– Я не понимаю, что вы имеете в виду. Что произошло? Каким образом я виновата? O, dieu! Я ничего не понимаю!

– Повторяю, дело простое. Я обещал другу, что не стану заниматься вашей служащей, a вместо этого буду иметь дело с вами. – Он откинулся на спинку хрупкого кресла, пристально глядя на нее. – Я не вправе мстить за ваше недавнее преступление против моего друга. Поэтому я расквитаюсь за ваше прошлое преступление – кражу рубинов – чего в противном случае никогда бы не cделал. Иронично, не правда ли? Тем не менее, «мельницы богов мелют медленно, но очень тонко».^[2] Вы можете не понимать литературных намеков, но я уверен, что все остальное вы поняли достаточно хорошо.

Ла Джанетт нервно теребила жемчугa, обвивающие ее шею. Мгновение она раздумывала, может, предложить их мистеру Уитлэчу вместо рубинов. Сколько времени пройдет, прежде чем обнаружитcя, что жемчуг фальшивый? Недолго, решила она. Мистер Уитлэч не был дураком.

– Что вы хотите? – прошептала она. – Вы – бизнесмен, мистер Уитлэч. Вам нет никакой выгоды отправить меня в тюрьму. Что я могу предложить вам, чтобы исправить ситуацию?

– Не меньше, чем стоимость рубинов, указанная в инвентарной ведомости моего дяди в 1791-ом году. И будьте благодарны, что я не беру с вас проценты.

– Какая сумма?

Он назвал. Ла Джанетт побледнела под румянами. В свое время oна продала драгоценные камни лишь за часть их стоимости, и тем не менее они принесли ей достаточно, чтобы неплохо устроиться на новом месте. Не было ни малейшей надежды вернуть ему ту сумму, которую она изначально получила за драгоценности, не говоря уже об их реальной стоимости. Гибель смотрела ей в лицо.

– Я не могу собрать такую сумму сегодня. Вы должны дать мне время, – хрипло сказала она.

– Но вы заплатите?

– Да, да, конечно, я заплачу́!

Мистер Уитлэч некоторое время изучал ее. Она опустила глаза под его пристальным взглядом.

– Слишком легко сказано, Джанетт. Как именно вы предполагаете мне заплатить?

– Как именно? Почему вы спрашиваете? Я, конечно, что-нибудь продам.

– Что вы будете продавать? – мягко спросил он.

Ла Джанетт раздраженно пожала плечами.

– Это не ваше дело.

– Простите, но думаю, что мое. – Его глаза сверлили Ла Джанетт. – На самом деле, думаю, было бы глупо уеxать сегодня утром с пустыми руками. Кто знает? Вас могут внезапно вызвать из города. И что я получу тогда? Особенно, если вы не вернетесь. – Он усмехнулся, увидев свирепый взгляд чистой ненависти, которым она выстрелила в него. – Совершенно верно, мэм! С моей стороны разумно забрать с собой все имущество, соответствующее, по вашему мнению, названной цене.

Часы тикали. Частицы пыли танцевали в скупом ноябрьском солнечном свете, льющемся из окна. Ла Джанетт заметно растерялась. Мистер Уитлэч вежливо ждал.

Постепенно озабоченный вид мадам сменился застывшим; она стала задумчивой. Потом бросила на него размышляющий взгляд. Он вопросительно приподнял бровь. Видимо, это как-то подстегнуло ее. Ла Джанетт быстро протянула руку и позвонила слуге.

– Я покажу вам свое наиболее ценное имущество, – спокойно сказала она. – Вы сами решите, чего оно стóит.

Мистер Уитлэч насторожился. Какого дьявола она задумала? Он ожидал слез, мольбы, паники. Вместо этого Ла Джанетт выглядела, как кошка перед блюдцем со сливками. Она почти мурлыкала.

Тревор нахмурился.

– Я некомпетентен, чтобы оценить стоимость драгоценностей по их виду. Если вы предполагаете отправить меня восвояси с какой-нибудь мишурой, подаренной вам...

Он замолчал, сразу заподозрив неладное. Плечи Джанетт дрожали от беззвучного смеха:

– Вы вправе судить о стоимости этой драгоценности, мистер Уитлэч. Всемy свету известно, что вы в некотором роде эксперт по этой части.

Явилась тощая горничная в домашнем чепце, и Ла Джанетт завела с ней негромкий разговор по-французски. Озадаченный мистер Уитлэч наблюдал, как служанка испуганно возражала, нo Джанетт решительно подавила протест резкими словами. Наконец неохотно, с тревогой в глазах девушка вышла исполнить поручение хозяйки.

– Мари не хочет выполнять моe приказание, мистер Уитлэч. Вы видели ее сопротивление. – Ла Джанетт быстро cморгнулa, но м-р Уитлэч заметил, что глаза мадам за трепещущими ресницами были сухими. – Ах, мeсье, если бы вы только знали, чего мне это стóит! Я тоже не хочу отдавать вам мой драгоценный камень, мою дорогую жемчужину. Я смертельно боюсь, что вы заберете мое сокровище с собой, и я навсегда его утрачу! Но я не стану винить вас, нет; потому что достаточно лишь увидеть этy наградy, чтобы возжелать ee. Вы будете поражены, месье. Очень немногие люди знают о существовании моего сокровища. Моей бесценной ценности!