Я открываю рот, чтобы еще раз сказать ему, как мне жаль, но знаю, что это не поможет. Поэтому захлопываю рот, крепче сжимаю свой багаж и начинаю уходить. Мои ноги внезапно останавливаются на полпути, как раз над порогом его спальни.

— Я знаю, что ты не обязан мне ничего объяснять, но зачем тебе столько денег?

— Планируешь использовать мой ответ в своей статье? — он возражает, а мои губы сжимаются.

— Ты никогда не был частью моей статьи. Они были.

— Я был всего лишь пешкой, верно?

Мое лицо вытягивается.

— Ты для меня больше, чем пешка. Ты стал моим надежным убежищем, Баз. Я рассказала тебе то, чего никогда никому не рассказывала.

Эта складка между его бровями снова появляется. Он делает затяжку и сжимает сигарету между пальцами, глядя на меня.

— Хочешь узнать правду? Вот история для тебя и твоей статьи, Маккензи, — протягивает он, поднимаясь на ноги и шагая ко мне ленивой, бесцеремонной походкой. Он останавливается в нескольких сантиметрах от меня. Так близко, что мне приходится запрокинуть голову, чтобы посмотреть на него. — Эти деньги? Это вымогательство денег. У Зака и Винсента вымогали фотографии, на которых они вдвоем принимали кокаин и другие наркотики. Это не шокирует, что они плейбои или тусовщики, но, поскольку у нас совместный бизнес, они пришли ко мне со своими проблемами, как всегда, и я позаботился об этом. Позаботился о вымогателе и держал деньги в своём столе, если он когда-нибудь снова попытается объявиться. Такие люди не играют по правилам, но я все равно копил деньги на всякий случай. Это то, что ты хотела использовать в своей статье? Самые горячие плейбои и владельцы клубов SoCal наркоманы? Вперёд. Используй это. Мне все равно. До тех пор, пока я не увижу тебя снова.

Мое сердце разрывается. Оно лежит у моих ног миллионом зазубренных осколков.

И это все ? Это и есть тот большой секрет, который он скрывает ?

— А сейф? — я задыхаюсь.

Баз наклоняется ко мне. Он заправляет выбившуюся прядь из моего пучка за ухо. При этом его пальцы задевают кожу щеки. Я ловлю себя на том, что склоняюсь к его прикосновениям, страстно желая и ненавидя себя на одном дыхании.

— Это для важных документов. Карточка социального страхования, паспорт, драгоценности. Все, что я должен скрывать от таких стервятников, как ты.

Мои глаза распахиваются от его резких слов, и его суровое лицо плывет передо мной. Боже, что я наделала?

Я должна была держать его подальше от этого. Я только что разрушила все прекрасное, что делила с этим человеком из-за паспортов и вымогателей. И все это не имело никакого отношения к моей сестре.

— А теперь, — шепчет Баз, нежно целуя меня в лоб, — Убирайся отсюда.

С этими словами он поворачивается и исчезает в ванной. Такое чувство, будто он вырвал мое сердце из груди и растоптал. Я истекаю кровью изнутри. Он разрывает меня на части. Он нашел мою открытую рану и продолжает колоть ее снова и снова.

Рыдание вырывается из моей груди, когда я выхожу. Я только наполовину удивляюсь, при виде Дэна, ожидающего меня у лифта с не очень приятным выражением лица. Мы едем вниз в тишине, если не считать моих всхлипываний.

— Я не хотела делать ему больно.

Лифт звенит, и дверь открывается на моем этаже. Он ведёт меня в сторону моего номера, чтобы я могла собрать свои остальные вещи. Как только я вхожу, он мимоходом говорит:

— Они никогда не хотят, мэм.

Я быстро собираю все свои вещи из номера. Перекладываю их из сейфа в сумочку, чтобы они были рядом. Прежде чем уйти, я в последний раз оглядываю номер и вздыхаю.

Дэн провожает меня, и как только я выхожу на улицу, меня ждет машина — больше похожая на Uber — чтобы отвезти в пункт назначения. Я должна понять намек и вернуться домой. Я должна просто вернуться в Нью-Йорк и никогда больше не показываться на Западном побережье.

Это то, что я должна сделать.

Но я устала делать все, что от меня ожидают.

Я слушаю свою сестру, ее постоянный голос в своей голове, говорящий мне продолжать.

— Мы так близко, Кенз. Разве ты не чувствуешь этого ? Разве не чувствуешь меня ?

— Не могли бы вы отвезти меня в ближайший мотель, желательно поближе к Сансет-Стрип?

Водитель хмыкает. Это молодой парень, выглядящий так, будто учится в колледже и работает на стороне за деньги.

— Вы уверены?

— Предпочтительно в тот, в котором я не умру, но да, сойдет.

Он вздыхает и качает головой, заводя машину, пока я смотрю в окно, медленно наблюдая, как курорт исчезает позади меня в ночи.

Я ем лапшу прямо из контейнера, уставившись на экран. Поправляю очки для чтения на переносице костяшками пальцев, так как мои пальцы держат палочки для еды.

Указательным пальцем я просматриваю последние сплетни. За последнюю неделю База уже бесчисленное количество раз видели с девушками. И хотя я говорю себе, что это все еще часть моих исследований, я знаю, что нет.

Я ревную.

Беспричинно ревную.

Издав взволнованный вздох, я выхожу из этой вкладки, а затем возвращаюсь к Инстаграму Зака. Он только что выложил фото, отметив всех парней в отеле Нобу в Лас-Вегасе. Они все улетели. Улетели из города.

— Знаешь, это твой последний шанс.

Когда я смотрю налево, я замечаю Мэдисон, прислонившуюся к стене. Ее обычно светлые волосы теперь того же оттенка, что и мои, идеально уложены и завиты. В последнее время она все чаще приходит ко мне. Не могу сказать, действительно ли это она, или я внезапно сошла с ума от одиночества, и мой разум просто играет со мной шутки, но клянусь, что она здесь, постоянно говорит мне не сдаваться. Постоянно подталкивает меня к тому, чтобы я нашла для нее справедливость.

— Я знаю, — бурчу я сквозь полный рот лапши. — Но мы говорим о взломе и проникновении, Мэдисон. Я не могу просто войти и открыть сейф. Наверное, на нем установлена сигнализация. Что-то высокотехнологичное, я уверена.

Она закатывает глаза и отталкивается от стены со своей обычной дерзостью.

— Так просто отключи электричество. Проблема решена.

— Дом, наверное, под контролем. Если ты вообще понимаешь, что это значит.

— К чему ты клонишь ?

— Черт, забудь об этом, — рычу я.

Выйдя из вкладки, я возвращаюсь к своему документу. У меня все записано. По крайней мере, все, что имеет значение. Теперь мне просто нужно внести доказательства.

Мягкое прикосновение ложится на мое плечо, и я закрываю глаза.

— Мы почти на финише, Кензи. Почти, — шепчет она.

В ее голосе столько надежды, что у меня на глаза наворачиваются слезы. Когда я снова оглядываюсь, ее уже нет.

Пронзительный звук моего сотового прорезает тишину. Бросив взгляд на экран, я облегченно выдыхаю.

— Джек, — отвечаю я, мой голос полон благодарности.

Он вздыхает в трубке.

— Просто заткнись и открой эту чертову дверь, ладно? Я думаю, что кому-то отсасывают за углом.

Я бросаю телефон на кровать и распахиваю дверь, впуская Джека. Я позвонила ему после того, как все пошло прахом на курорте База. Было безрассудно втягивать кого-то еще в эту неразбериху, но мне нужна его помощь. У меня нет ни средств, ни навыков для взлома и проникновения. А у Джека? Ну, скажем так, он буквально мастер на все руки.

Он предложил прилететь сюда, на помощь, но при одном условии: я расскажу ему всю правду. Так что именно это я и сделала. С той ночи у костра и до сегодняшнего дня я объясняла все в мельчайших подробностях. Джек не боится высказывать свое мнение, и он более чем ясно дал понять, что считает, что я совершаю ошибку. Он считает Дикарей безвредными. Он ничего не говорит об их прошлом, или их записи говорят об обратном, но я знаю лучше.