Уклончиво.

Он, очевидно, еще недостаточно доверяет мне.

— Что насчет тебя, Маккензи? Я чувствую, что ты всегда задаешь вопросы, но ты все еще загадка для меня.

— Я прожила простую, скучную жизнь. Даже сейчас, к сожалению.

— Нам придется это исправить, не так ли?

Наклонившись, Баз нежно касается губами моих. Это такое эпическое поддразнивание, что у меня нет другого выбора, кроме как поцеловать его в ответ, изливая в него всю себя. Наши языки воюют друг с другом, как мое сердце и разум. Наши руки касаются друг друга, будто мы два подростка, крадущиеся вместе, пытаясь справиться с чувствами.

Когда мы возвращаемся с нашего свидания, я кладу руку на его теплую, твердую грудь, останавливая его от входа в мой номер. Как бы мне ни хотелось снова провести с ним ночь, я думаю, что сегодня мне нужно сделать шаг назад и записать то, что я узнала. И только потому, что он имел мое тело бесчисленное количество раз и в бесчисленных позах, я не хочу становиться для него мимолетной фиксацией. Мне нужно оставаться на переднем крае его сознания.

Мы расстаемся по-дружески, и хотя он выглядит удивленным моей готовностью лечь спать, я знаю, что поймала его на крючок.

Мужчины любят то, чего не могут иметь.

Вернувшись в свой номер, я включаю ноутбук и открываю несколько документов, записывая всю информацию, которую я узнала за сегодня. И впервые за несколько месяцев, нажимая на свой открытый документ, слова летят по экрану — история, которую я пыталась рассказать в течение многих лет, наконец обретает форму. Улыбка растягивается на моем лице, когда я изливаю информацию.

Работая, я чувствую, как она говорит со мной, и в такие моменты я ощущаю себя сумасшедшей. Чувствую, что схожу с ума, потому что она никак не может быть здесь и говорить со мной. Она мертва. Мне все равно, сколько исследований будет проведено. Я отказываюсь верить, что феномен близнецов настолько силен.

Я чувствую ее свирепый взгляд. Ее суждение.

Я с грохотом ставлю кружку с горячим чаем на стол и бросаю на нее сердитый взгляд.

— Перестань на меня смотреть.

Я перевожу взгляд на неё краем глаза. Она скрещивает руки на груди и ухмыляется. Это как удар в грудь, потому что это Мэдисон. Не знаю, как справиться с этой манерой.

— Ты действительно думаешь, что сможешь найти способ остаться в его жизни ? Что ты собираешься делать, когда дело дойдет до остальных ребят ? Тебе повезло, что они еще не поняли, кто ты.

Моя верхняя губа изгибается над зубами.

— Думаешь, я этого не знаю? Теперь я другая. Я выгляжу совсем иначе. До тех пор, пока я продолжаю быть другим человеком, я могу это делать — продолжать шараду.

Она недоверчиво поджимает губы. И я чувствую, что начинаю волноваться все больше и больше.

— Ты думаешь, что я не смогу это сделать, да? — я резко вскакиваю, чувствуя, как поднимается мой гнев. — Новость, Мэдисон, ты, блядь, мертва, ясно? Я твой единственный шанс найти правду и добиться справедливости. Ты понимаешь это, правда?

Боль мелькает на лице моей сестры; это первый раз, когда она выглядит по-настоящему огорченной моими словами.

— Я знаю это, Кензи, а ты? Ты меняешься. Я вижу это. Ты потеряешь себя из-за этой миссии. И все ради чего? — печально спрашивает она.

Я закрываю глаза, массируя виски.

— Я делаю это ради тебя, — шепчу я, в моем голосе слышится усталость.

Мэдисон улыбается и качает головой.

— Нет, это не так. Но я позволю тебе разобраться в этом самой.

Звонок сотового отвлекает мое внимание от сестры в спальне. Он становится все громче. Пока не начинает звучать, как сигнал тревоги, почти. Я закрываю уши руками и падаю на колени, раскачиваясь взад-вперед. Мои уши словно кровоточат от пронзительного звука.

Я оглядываюсь на Мэдисон, чтобы посмотреть, слышит ли она тоже, но она уже ушла. Мои глаза расширяются, и я неуверенно вскакиваю на ноги.

— Мэдс? — кричу я, перекрывая звон. — Мэдисон! — я бегу через весь номер, но звук визжащий. Я не могу ясно мыслить. Даже дышать не могу. — Мэдисон! — кричу я.

Мои глаза распахиваются, и я резко просыпаюсь, мое горло все еще саднит от крика. Требуется секунда, чтобы понять, что я в постели, и мой телефон звонит на подушке рядом со мной. Выпрямившись, я стряхиваю с себя странный сон, в котором фигурировала Мэдисон, и замечаю, что мой ноутбук все еще открыт со вчерашнего вечера.

Я поднимаю трубку, одновременно входя в систему. Морщусь от раскалывающейся головной боли, когда говорю привет человеку на линии.

— Ты не звонила мне! — кричит Кэт на другом конце провода.

Я вздрагиваю, в голове и ушах все еще звенит от сна.

Христос. Это было слишком реально.

Я смотрю на часы и стону.

— Кэт, ты хоть понимаешь, сколько сейчас времени? И почему ты вообще звонишь мне так рано?

— Ну, если бы ты звонила и отвечала на мои сообщения время от времени, ты бы знала, что у меня сегодня модный показ. Я в гримерке сейчас и подумала о тебе. Поскольку ты меня игнорируешь, я решила позвонить. И прекрати это. Сейчас только семь тридцать.

Я съеживаюсь. Я собиралась ответить на ее сообщения и сказать, что я хорошо обустроилась, но между Базом и попытками оставаться в курсе моих планов, я забыла.

Я чувствую себя ужасно, особенно после того, как ее отец заселил меня в этот номер.

— Боже, Китти Кэт, прости. Я пыталась освоиться и потеряла счет времени. Эта писанина отняла у меня много сил, — ложь легко слетает с моих губ. — Между прочим, сейчас четыре утра, так что нет, не надо мне говорить «сейчас только семь тридцать».

— Кто-то сегодня капризничает, — цокает она. — Но я оставлю тебя наедине с твоей красотой. Напиши мне, как только проснешься. Я не шучу!

Повесив трубку, я смотрю в темный потолок. За окнами, за занавесками, темнота сменяется мягкой синевой, как ночь сменяется рассветом. Очень скоро начнет подниматься солнце, и яркие лучи, проникающие в номер, заставят меня встать.

Хотя это был всего лишь сон, я все еще чувствую себя странно, потому что это было так реально. Мне казалось, что я разговариваю с Мэдисон. И хотя я знаю, что мне, вероятно, следует не ложиться спать и писать больше, я закрываю глаза, легко проваливаясь обратно в сон. Надеясь, что каким-то образом мне удастся снова провести немного времени с сестрой.

Прошлое

— Клянусь, ничего не случилось.

Я умоляю их, пытаясь заставить поверить мне, но по выражению их лиц ясно вижу, что они не верят. Потому что с чего бы одному из самых горячих парней в школе интересоваться пухленькой дочкой ? Почему бы ему не интересоваться Мэдисон, а не мной ? Это абсурд.

Я читаю вопросы в их глазах. Черт, я тоже об этом думала. Сомневаюсь в себе с тех пор, как шериф Келлер сообщил эту новость сегодня рано утром.

Может, это просто какая-то дурацкая шутка ?

Была ли ужасная смерть Мэдисон действительно от моих рук ? Даже если я не была той, кто физически убил ее, была ли я все еще каким-то образом виновна во всем произошедшем ?

Я сижу за кухонным столом с родителями. Мы провели здесь целый час, обсуждая детали вчерашнего дня, какими бы неприятными они ни были. Мама смотрит в свою чашку с чуть теплым чаем, а папа обхватывает голову руками, даже не глядя на меня. Ни один из них, кажется, не может смотреть на меня, и это больно.

— Повтори еще раз. Ты пришла на вечеринку с Винни, а потом что было ? — снова спрашивает папа монотонным голосом.

Они не должны заниматься этим прямо сейчас. Мы не должны этим заниматься. Мы должны оплакивать потерю моей сестры, а не допрашивать меня, когда нам нужно исцеляться.