Нокс понял, что ожидание закрытия разлома было самым трудным. Его женщина была там, где он хотел, но он все еще не мог действовать.

Как только они оказались запечатанными внутри, он поднял ее и бросил в бассейн. Она всплыла, смеясь, но замолчала, когда он разделся, развлечение не шло ни в какое сравнение с разрушительной силой их желания.

Испорченная рубашка исчезла. Пряжка ремня упала. Сапоги слетели. Штаны сняты. Она следила за каждым его движением, словно загипнотизированная. Когда он сжал свою жесткую длину, дрожь каскадом прокатилась по ней, посылая рябь по воде.

— Ты приучаешь меня возбуждаться всякий раз, когда я только подумаю о том, чтобы принять ванну, — сказала она ему, и в воздухе повеяло ее сладким ароматом.

— Что я могу сказать, Вейл? Мне нравится, когда ты мокрая.

Удерживая его взгляд, она сняла промокшую рубашку и отбросила ее в сторону. Ее брюки — точнее джинсы, по словам переводчика — постигла та же судьба, затем нижнее белье, оставив ее восхитительно обнаженной.

Он медленно вошел в воду. Ее довольное мурлыканье ласкало его слух, как песня сирены. По сравнению с обжигающей температурой его кожи, жидкость была похожа на лед. Он окунулся раз, другой, смывая следы войны, прежде чем двинуться к импровизированному водопаду, где запрокинул голову и сделал глоток воды, чтобы очистить рот.

— Твой контроль над феромоном улучшился, — сказал он, впечатленный.

— Мой контроль почти уничтожен, — призналась она, — но я определенно преуспела. Способности Селесты…

— Твои способности, а не Селесты.

— Мои, — кивнула она. — Я буду держать аромат на коротком поводке так долго, как смогу, так что тебе не придется беспокоиться.

— Я не уверен в том, что меня еще волнует, откуда берется это желание.

Ее едва уловимый сочный аромат стал намного интенсивней. Нокс глубоко вдохнул, не в силах остановиться, и насладился запахом. Он скучал по этому.

Жасмин и темные специи наполнили его клетки, так что он больше не был просто Ноксом из Ивилэнда. Он был Ноксом, мужчиной Вейл, и радовался этому.

Новые приливы удовольствия обострили его чувства. Внезапно он ощутил каждую капельку воды, омывающую каждый мускул, ощутил удар кислорода по своим порам, услышал прерывистое дыхание Вейл.

Потребность управляла им. Ему нужно было заполучить ее в свою постель, целовать и пробовать на вкус каждый дюйм ее тела, погрузиться в нее, стать единым существом с одной целью — достичь оргазма.

«Нуждаюсь в ней».

Он использовал свои тени, чтобы вытащить ее из воды.

— Я парю! — Темнота пронесла ее через бункер, вызвав у нее легкие вздохи восторга. — Нокс, это невероятно.

Она была невероятна, и он не собирался больше держать свои руки подальше. Нокс вылез из воды и направился к своей жертве…

Тени опустили ее на матрас и исчезли.

Волосы Вейл рассыпались по подушкам, белые пряди переплелись с черными, создавая великолепное слияние света и тени.

Он пожирал взглядом ее тело. Ее розовые соски напряглись для него. Плоская поверхность ее живота задрожала. Когда он заметил небольшой треугольник завитков между ее длинными стройными ногами, у него чуть не потекли слюнки.

Он поставил одно колено на кровать, потом другое и пополз вверх по ее прекрасному телу. Она приветствовала его, такая же страстная и дразнящая, как всегда, создавая для него эротическую колыбель. Горячая, влажная кожа прижималась к горячей, влажной коже. Мужчина и женщина. Он застонал. У нее перехватило дыхание.

Мягко и податливо прижавшись к нему, она обвила руками его шею, словно боялась, что он уйдет. Как будто он был достаточно силен для такого подвига.

— Тебя так приятно ощущать, — сказала она, ее дыхание становилось все более прерывистым. — Мне нужно больше.

— Больше. Да. — Для него она ощущалась как… сама жизнь. Как все, чего он когда-либо хотел или в чем нуждался. Словно Вейл была создана только для него. Приз, который можно смаковать, сокровище, которым можно наслаждаться. — Нет женщины прекраснее тебя. Я никогда не хотел никого так отчаянно.

Глаза, обрамленные самыми густыми и черными ресницами, которые он когда-либо видел, расширились. С голодным выражением лица она обхватила его подбородок, провела большими пальцами по щетине и потерлась коленями о его тело, ее пятки скользнули по его икрам.

— Я влюблена в эти слова, — сказала она и перевела взгляд на его губы, проводя пальцем по их краям, — но хочу, чтобы ты перестал говорить и снова начал целовать. Всегда заканчивай то, что начал.

Побежденный Нокс притянул ее лицо ближе к своему медленно, невыносимо медленно, позволяя предвкушению расти, и гореть в них обоих. Его хватка была слишком крепкой, он знал это, знал, что ему нужно ее ослабить, прежде чем он поранит нежную плоть Вейл. Но она издала прерывистый стон, который сочился от удовольствия, и он возбудился, крепче ее сжимая.

Их губы встретились. Между ними пробежал электрический разряд, мощный и неоспоримый. Темное первобытное желание, завладевшее ею, перекинулось на него. Затем. Всего за секунду. Нокс осознал еще одну поразительную истину. Если бы ему пришлось тренироваться с Анселем еще пятьсот лет, если бы ему пришлось выиграть еще тысячу Великих Войн, если бы ему пришлось убить еще миллион воинов просто для того, чтобы быть здесь с Вейл и пережить больше таких моментов, как этот, он бы сделал это.

— Не останавливайся, — выдохнула она. — Что бы ты ни делал, не останавливайся.

— Я никогда не остановлюсь.

Связь. Что-то такое, что Вейл хотела бы разделить с мужчиной, но чего у нее никогда не было. Она также жаждала обожания. Восхищения и комфорта. Партнера, который делится хорошим, плохим и даже уродливым. Принятия. Она мечтала о спутнике, который будет рядом с ней, несмотря ни на что. Нокс был большим риском, чем большинство, но здесь, сейчас, он заставил ее почувствовать все, что она когда-либо хотела, и даже больше.

С возрастающей интенсивностью он дразнил ее быстрыми щелчками и облизываниями своего языка. Вскоре она обезумела, опьянев от аромата медового виски. Затем он стал сосать сильнее, покусывать, дразнить, и она загорелась горячее, так нуждаясь в нем.

Ее запах сливался с его, как феромон сливался с лавандой, становясь их ароматом. Сладкий и порочный, восхитительно пьянящий.

Несколько раз он поднимал голову, чтобы посмотреть на нее сверху вниз с осязаемой тоской во взгляде, как будто хотел убедиться, что она здесь и реальна, и принадлежит ему. Этот взгляд вызывал большее привыкание, чем любой наркотик.

Он вызывал зависимость. Вейл жаждала каждый дюйм его тела… все мышцы, каждый клочок волос на широкой груди. Темная линия, которая вела к его пупку, и даже ниже, прокладывала путь к его члену. Настоящий победитель.

Физически, никто другой с ним не сравнится.

Прежде чем закончится ночь, она получит этот член в рот.

Нокс станет ее ужином.

Но ее желание к нему основывалось не только на внешности и всем этом мужском совершенстве. Она ценила его хитрый ум, восхищалась его остроумием и мрачным чувством юмора, тем, что он разделял с ней и только с ней. Когда он чего-то хотел, то боролся за это. Ничто не могло повлиять на него.

Отчаянно нуждаясь в нем, она одной рукой погладила его волевой подбородок, а другой схватила за волосы и вонзила ногти ему в кожу. Каждый его неглубокий, хриплый вдох сводил ее с ума, а каждый выдох согревал кожу.

Он поцеловал ее в подбородок и прикусил мочку уха, отчего она вся покрылась мурашками. Гусиная кожа, которую Нокс облизнул языком. Когда она начала извиваться, он переключил свое внимание на ее грудь.

Он всосал один сосок и ущипнул за другой, и эти два ощущения, одно — благоговейное, другое — дикое, сводили ее с ума.

— Нокс, — сказала она, и его имя прозвучало мольбой из глубин ее души. — Пожалуйста.

— Моей Вейл нужно больше? — Он встал на колени и расположил Вейл так, чтобы ее попка оказалась у него на бедрах. Напрягая бицепсы, он положил руки ей на колени, чтобы раздвинуть их еще шире.