Ответ поразил его, как удар Зиона.

— Хорошо. Он больше не существует для тебя. Считай, что ты одинока.

Вейл прищурилась, но не раньше, чем он уловил проблеск заинтересованности и облегчения. Почему облегчения?

— Значит, я не замужем? Вот так просто? — Она щелкнула пальцами.

— Вот так просто. — Нокс шагнул к ней и остановился. Шаг. Остановка. Как с этим справиться? Дрожащей рукой он указал на кровать. — Сядь.

— Нет, спасибо. Легче убежать, если я стою.

— Садись, пожалуйста, — сказал он, скрежеща зубами. — Я уже объяснил, что глупо убегать от меня.

— Ты прав. Я с удовольствием присяду. — Она вздернула подбородок. — После того, как ты расскажешь мне, что происходит.

Разочаровывающая женщина! Как он объяснит свое намерение переспать с ней и то, что он ожидает после этого, не вызвав ярость?

«Ты желаешь меня так же, как я желаю тебя? Рискнешь ли ты всем, чтобы провести хоть одну ночь в моей постели?»

Ничего из этого не слетело с его губ.

— Твоя работа, — сказал он. — Чем ты зарабатываете на жизнь?

— Последние несколько лет я была профессиональной студенткой, работала официанткой и баристой, мечтая о том дне, когда мы с сестрой откроем магазин сладостей. Что насчет тебя?

— Профессиональный убийца, — пробормотал он и принялся расхаживать взад-вперед. Он чувствовал ее запах — мыло, жасмин и специи с легким привкусом жимолости. Аромат был таким же сладким, как и сама женщина. Голова его затуманилась, вызывая в крови голодный огонь, сжигая один запрет за другим, пока не осталось ни одного.

— Я знаю, что ты убийца, — сказала она. — Но кем ты хочешь быть?

Непрошеный ответ сорвался с его губ.

— Свободным.

— Ты сейчас не свободен? — Мгновение тишины, прежде чем понимание озарило эти прекрасные карие глаза. — Мне очень жаль, Нокс.

— Ты не будешь жалеть меня, — отрезал он. — Я сильный. Победитель!

— Я знаю, что ты сильный, и то, что ты победитель. Но ты не производишь впечатления человека, который бездельничает, поэтому спрошу еще раз. Кем ты хочешь быть, когда обретешь свободу?

— Я… не знаю. — «Сделай это. Скажи ей». — Я только знаю, что хочу, чтобы каждый дюйм моего члена был погружен в тебя.

Вейл пошатнулась. Нокс хотел ее. Хотел войти в нее. Нокс, с его потяжелевшими веками и раскрасневшейся от желания кожей, страстно желал оказаться внутри нее, и теперь ее кожа была перегрета, конечности дрожали. Новость разрушило защиту, которую она смогла восстановить после того, как плач в душевой оставил ее выжатой и уязвимой.

— Насколько глубоки твои желания? — прохрипела она. Достаточно глубоки, чтобы дать ей обет защищать ее, а не причинять вред?

— Раздевайся, раздвинь ноги, и мы точно узнаем, насколько глубоки мои желания.

У нее вырвался полустон, полусмешок. Сюрприз, сюрприз. У Нокси было чувство юмора. К несчастью, это только усилило ее желание.

— Я тоже хочу тебя, — сказала она, и первобытное удовлетворение засияло в его глазах. — Но не понимаю, почему. Я тебя не знаю. — Или знала? Из-за обстоятельств, связанных с их знакомством и последующим взаимодействием, она уже видела лучшее и худшее в Ноксе. Большинство пар обычно не узнавали друг о друге, пока не встречались месяцами. — Ты убивал.

— И я убью снова.

Очко в его пользу, он не напомнил ей об убийстве, которое она совершила.

Он сделал шаг к ней, глядя на нее с таким неистовым желанием, что его красота приобрела ореол жестокости, словно ни одно действие для него не было слишком темным, пока он получал то, что хотел.

— Ты убьешь меня, — сказала она, тяжело дыша.

— Да. — Еще на шаг ближе. — Однажды.

Он выглядел… измученным.

Потрясающая правда поразила ее. До этого момента он всегда надевал маску, когда они были вместе. Теперь маска исчезла, его истинная сущность была выставлена напоказ. Она видела боль и безнадежность далеко за пределами всего, что когда-либо знала, делая его трагичным, преследующим и преследуемым одновременно.

Чтобы выиграть четыре Великие Войны, ему пришлось совершить чудовищные поступки, это не прошло бесследно. Нокс мог отрицать это, но в глубине души ему было больно.

— Если ты завоюешь Землю, — сказала она, — тебя освободят?

Ранее он упоминал о порабощении ее народа. Только когда он выразил свою надежду на свободу, она соединила все кусочки.

Нокс уже был порабощен.

— Да, именно это мне и обещали. Тогда, и только тогда, я смогу отомстить за смерть моей дочери, освободить рабов, все еще запертых в Ивилэнде, и пойти за… — он замолчал и прищурился.

Но этого было достаточно. Она уловила суть и поняла, что его действительно нельзя привлечь на ее сторону. Его поступки служили высшей цели… свободе других.

Этот человек был намного сложнее, чем она ожидала.

Уважение к нему взлетело до небес, как и сострадание. Какую одинокую жизнь он, должно быть, вел, боясь доверять или любить после смерти дочери, ожидая предательства на каждом шагу. Сколько раз его сбивали с ног только для того, чтобы заставить себя подняться и идти дальше?

Впервые за все время их общения она посмотрела на него и подумала, что он обладал другим значительным потенциалом.

И он явно думал о ней то же самое. Нокс приказал ей забыть мужа. Узы брака — хоть и фальшивые — беспокоили его.

Вопросы, которые она задавала себе, прежде чем согласиться пойти на свидание, крутились у нее в голове. «Будет ли этот человек лгать мне?» Возможно. «Изменять мне?» Нет. Он был слишком честен, слишком прямолинеен. «Будет ли он красть у меня?» Однозначно. Он планировал украсть ее жизнь.

И все же минусы ее не остановят. Она все еще хотела его, хотела еще больше.

Изнывая от боли и отчаяния, Вейл прыгнула на него, обвила руками его шею, а ногами талию и наклонилась, чтобы подарить ему обжигающий поцелуй.

Как раз перед тем, как их губы встретились, он отвернулся.

— Секс, да. — Хриплость его голоса была такой же сильной, как ласка. Не помогало и то, что он смотрел на ее губы с мрачным собственническим выражением. — Поцелуи, нет.

Что!

— Почему же? — В ее голове плясали кадры из фильма «Красотка». Неужели она недостаточно хороша для поцелуя?

«Никогда не заслуживала любви».

Оцепенев, она слезла с него. Или попыталась. Он крепко держал.

— Я хочу поцелуй или ничего, — отрезала она.

— Я видел, что поцелуй делает с другими мужчинами. Они закрывают глаза и становятся потерянными для мира. Во время лишь секса я могу оставаться бдительным.

Обжигающее пламя ее гнева остыло. Останется ли он бдительным вместе с ней, или она лишит его контроля?

— Ты не хочешь, чтобы тебя отвлекали, ясно. Но, — добавила она, коснувшись его кончика носа, — ты упомянул других мужчин, а не себя. Почему?

— Я никогда не целовал сам и никто не целовал меня. — Слова были густыми, как патока, и такими же сладкими.

Не может быть. Просто не может быть.

— Ты имеешь в виду НИКОГДА, то есть совсем никогда?

— У этого слова нет второго значения? — Он выгнул бровь, затем подтвердил кивком головы. — Никогда.

Потом он проворчал:

— Во всяком случае, не в том смысле, что это считается.

Она типа… поверила ему. Его тело напрягалось сильней с каждой секундой, он смотрел на ее рот, как будто это было экзотическое животное, которое он хотел погладить, но боялся, что его укусят.

Нокс из Ивилэнда ничего не боялся. «До меня». Женская сила была прекрасным напитком, и Вейл быстро опьянела. Как ему удалось прожить так долго, чтобы его защита не рухнула или, по крайней мере, не дала трещину?

Волны желания мучили Вейл. «Я хочу быть первой женщиной, которую он поцелует».

«Да начнется обольщение».

Пора увлечь его разум.

— У меня есть для тебя загадка, — сказала она. — Я легок, как перышко, но никто не может держать меня долго. Ты не можешь жить без меня. И чем быстрее ты бежишь, тем труднее меня поймать. Что я такое?