– Значит, Вы прощаете меня? – спросила Эрис, посмотрев на них с надеждой.
– Сестра, прекрати, я тебя умоляю! – сказал Софос, смеясь.
– Я разделю дукаты с вами. – Эрис вытащила мешок. Парни принялись её останавливать. Они наотрез отказались принять что-либо, закляв Эрис дружбой. Ей пришлось согласиться.
Они отправились по домам. Эрис пошла к своему любимому Сириусу попрощаться. Ночь сгущалась. Она гладила коня по белой струящейся гриве и приговаривала:
– Хороший мой, друг мой, спокойной ночи…
Девушка вышла. Было тихо-тихо. Она проходила мимо строений на выход. До слуха Эрис донесся нежный звук мандолы. Теплый ветер доносил его, сгущая у стен. Эрис решила сесть в темноте и послушать. Это была медленная минорная мелодия. Грустная, заставляющая забыться. Эрис услышала глубокий бархатный голос Тарроса, затянувший томную гондольетту. Алессандро испарился ближе к вечеру. Видимо, командир полагал, что близко никого нету. Эрис прислушалась…
Тихая ночь, ты не будь мне подругой,
Лишь собеседником стань ты на раз,
Чтоб стыда избежал.
За откровенья, за слова, что услышишь,
Душу открою тебе – ты внимай.
Ну а после – забудь.
Нет у мятежника на свете родных,
Нет у него ни отца и нет мамы,
Кто б смог поддержать.
Нет у мятежника рядом таких,
Кто перевяжет все бо'льные раны,
Кто б умел убеждать.
Я странный мятежник,
Никем не любимый.
Признаюсь, я грешник
Я хмур, нелюдимый.
Но сердцем я нежен
И полон любви.
Душою безбрежен
Со страстью в крови.
Горячее сердце
Упрямо стучится
В закрытую дверцу —
Как мог так влюбиться?
О тихая ночь,
Я боюсь быть отвержен…
Не дано превозмочь —
Я чувствами бешен.
С любимой сердечной
Не могу объясниться.
Люблю я навечно,
И раненой птицей
С небес упаду,
В которых парю.
Отвергнешь меня —
То смерть дикарю.
Нежна и красива,
Как весенний цветок,
Смела и игрива —
В ней жизни росток!
Скучаю по милой —
Затмила мой ум,
По неповторимой,
И нет других дум…
Прошу, дай любви
Не отвергни меня!
Поняв, помоги,
Полюби – извиня.
За страсть и за ревность
Что душу съедают.
За животную верность
Что меня убивают…
Загляни мне в глаза —
Увидишь печаль,
В них тонет слеза
Неужто не жаль?
О ночь, как мне быть?
Хочу быть любимым.
Как сердце открыть?
Устал быть я сильным…
После этих слов Эрис боялась услышать еще больше и боялась быть увиденной – она убежала домой так, что ночной ветер свистел в её ушах, а ноги чуть не отвалились, продолжая бежать сами, без её воли…
Эрис пришла домой уставшей. Ей хотелось закрыть глаза в тишине и темноте и вспоминать образ Тарроса и его волнующие слова…. Но надо было хлопотать и здесь. Она погрузилась в тяжелую работу, думая, как же сообщить бабушке новость о зарплате. Но она так и не решилась. Тогда Эрис решила подарить ей подарок.
Утро следующего дня прошло в обычных занятиях. После обеда Эрис сама пришла к командиру. Ей повезло, Алессандро с его колкими распросами не было – его заданием был поиск и допросы виновных в деле вороватых магнатов.
– Командир Таррос, я прошу Вас отпустить меня сегодня пораньше. – попросила Эрис, подсев к нему на скамью в коридоре.
– У тебя что-то случилось? – спросил Таррос, повернувшись к ней. Он возился со своим колеттом – разошелся шов. Командир держал в своих сильных пальцах иголку – он хотел починить одежду.
– Можно мне? – спросила Эрис, и не дожидаясь ответа, выхватила вещь.
Она быстро оглядела с изнанки и лицевой стороны, что не так и как всё должно выглядеть в идеале. Эрис быстрыми движениями зашивала порванное, орудуя своими тонкими проворными пальчиками. Это были не грубые руки Тарроса: пару минут, и вещь – как новая.
Он наблюдал за ней, как она погрузилась в эту работу и с каким вдохновением это делает – у него пошли мурашки по коже, он будто чувствовал каждое движение и дыхание Эрис. Так бывает, когда тихо и незаметно наблюдаешь за художником или за ремесленником в деле.
– Готово. – она протянула колетт.
– Спасибо… – чуть слышно проговорил он, отходя от посетившего его чувства.
– Так что, Вы сегодня отпустите меня пораньше? – спросила Эрис.
– А ты не обидишься, если я спрошу – зачем? – произнес Таррос.
– Нет. Не обижусь. – она вздохнула. – Понимаете, я так и не смогла признаться дома, что получила зарплату. – Эрис залилась румянцем.
– Почему? – он улыбнулся. – Это честно заработанные деньги.
– Я же говорила уже. Вместо этого я схожу сегодня на рынок и куплю бабушке подарок. – поделилась Эрис. – Только она мне не разрешает туда ходить – говорит, слишком опасно стало. Одни пираты, разбойники и храмовники.
– Она права. Там опасно ходить даже мужчинам, не то что…
– Договаривайте! – её взгляд и вид снова стал дерзким. – Я ничего не боюсь. Я не хочу ослушаться старой бабушки – это грешно. Вот и всё. – закончила Эрис.
– А если я напрошусь с тобой? Ты не будешь против? – спросил Таррос, сам удивляясь своей смелости.
– Что? – спросила Эрис.
– Сопровожу тебя.
– Мне не нужна нянька. – отрезала Эрис.
– Я что, похож на няньку? – обиделся Таррос.
– Нет-нет! Просто Вы… – она хотела сказать, что не желала обидеть его, и не хочет быть опекаемой кем-либо и справится сама. – Хорошо. Только давайте быстрее, опоздаем. – сказала она, встав.
– Я готов. Распусти парней по домам. Я прикажу солдатам трудиться до моего прихода и пойдем. – сказал Таррос.
– Ладно. – покачала она головой.
Через полчаса они шли по пыльной жаркой дороге. Эрис надевала шлем.
– Зачем тебе шлем? – улыбнулся Таррос. – Не хочешь загореть?
– Не хочу почернеть под взглядами. – ответила Эрис. Только сейчас он начал понимать, зачем она каждый день закутывается, как разбойник. Так её воспринимают всерьез, не ослепленные красотой необычайно привлекательного лица. Эрис шла широкой уверенной походкой. Она не переоделась – доспехи блестели и раскалялись на горячем солнце. Она была похожа на лихого парня с клинком на поясе. Таррос удивлялся, смотря на ее выдержку и терпение. Сам он был одет в льняную камизу, на его плечах был легкий красный полудаментум, как у римлян.
– Мне не жарко, не надо так на меня коситься. – резко пристыдила его Эрис, продолжая идти, как ни в чем не бывало, по горячему дорожному песку. – На себя посмотрите – нацепили плащ в такую жару. – отрезала наглая девчонка.
– Прости. – Таррос опустил голову. Они шли слишком быстро, чтобы разговаривать.
До них уже доносился гул и гогот рынка. Часть была позади, не очень далеко. Но внимание Эрис привлекла открытая калитка – там было шумное гулянье.
– Командир, посмотрите, как проходят местные праздники! – сказала Эрис, поворачивая к дому у дороги.
– Нам прямо, Эрис. – сказал командир. Кому? Она давно уже проскочила в калитку, которую переплетали вьющиеся цветущие розы, качающиеся на июльском жарком ветру.
Глава двадцать третья
Таррос зашел через цветочную арку. Как же много народа здесь собралось – не менее четырехсот! А с виду и не скажешь – крошечный домик за парой-тройкой деревьев, огражденный забором.
