— Мне ваша личная жизнь до лампочки, я ценного работника потерять не могу, — объяснила Катя. — Сейчас, в самом начале развития проекта. Ты что, мне не веришь? Скажешь, ты после интима к холодильнику не бежишь?

Саша смутился:

— Бегу, но тебя это не касается.

— Касается! Она стесняется тебе сказать, значит, придётся мне. Короче, давай Катя пока у меня поживёт, пока лечение не закончит.

— Может мы как-нибудь без тебя решим? — опять рассердился Саша. — За заботу спасибо, а сейчас, позволь, я тебя до выхода провожу.

— Катя проводит, — не согласилась Катя. — Заодно документы у меня в машине возьмёт.

Она повернулась к Марине:

— Посмотришь их вечером, что там можно ещё добавить. Зонтик возьми, там дождь разошёлся, льёт, как из ведра.

Провожаемые удивлённым Сашиным взглядом, они вышли из квартиры.

— Ты приехала на моей машине? — испугалась Марина.

— Я с парковки выехать не смогу! На такси, конечно. Всё нормально?

— Да, ты вовремя пришла. Думаешь, поверит?

— Куда он денется? Ты, главное, мою теорию делом подтверждай: как целоваться полезет, сразу к холодильнику. И причитай побольше, мол, вот, опять есть хочу и в боку закололо.

Глаза закатывай, охай, ахай. Я редко болею, Саша поверит.

Марина пообещала тщательно выполнять все указания. Скорее бы лечь спать и дождаться утра. Утром уехать на работу, засесть в кабинете, подальше от провокационных взглядов и ласковых рук чужого мужа. Ещё и четверг сегодня… 

Катя

Такси остановилось у подъезда. Пока Катя доставала кошелёк, выронила на пол машины мобильный, пришлось просить водителя включить свет, искать. Телефон засунула в карман, сумочку закрыла на молнию, расплатилась и, зябко ёжась, побежала в парадную. Дождь закончился, к ночи резко похолодало, а она была без плаща, в лёгком летнем платье. У двери, пока искала в сумочке ключ, Катя услышала шаги и испуганно оглянулась.

— Уф… Павел, вы меня напугали, — выдохнула она. — Что вы здесь делаете?

— Тебя жду, — просто ответил Павел. — Сегодня четверг, и дождь прошёл, ты помнишь своё обещание?

— Кому должна я всем прощаю, — засмеялась Катя. — Давайте поговорим утром, хорошо? Сегодня я слишком устала.

Она не спешила открывать дверь. Не то, чтобы боялась Павла — что он может ей сделать? — но в подъезде всё же чувствовала себя в большей безопасности, чем в квартире с посторонним мужчиной.

— Ты не хочешь пригласить меня на чашку чая? — спросил он.

— Нет. Слишком поздно, нормальные люди в это время спят, а не чаи распивают, — не стала церемониться Катя. — Я девушка приличная, мужчин в дом не вожу, тем более на ночь глядя.

Он довольно улыбнулся:

— Ты мой идеал. Тогда предлагаю спуститься ко мне в машину. Понимаешь, сегодня у меня тяжёлый день, наполненный воспоминаниями. Ровно год, как умер самый близкий друг. Помянем, и я провожу тебя домой.

Кате совсем не хотелось поминать незнакомых людей, и сидеть с Павлом в машине тоже не хотелось. Но он продолжал настаивать.

— Марина, я одинок, мне не с кем разделить моё горе. Разве я много прошу? Не хочешь алкоголя, не надо, выпьем чай или кофе за помин его души.

Кате надоело стоять возле двери. Проще уж выпить с ним и пусть отстанет, а она, наконец-то, пойдет спать.

В машине Павел достал из бардачка бутылку и две стопки.

— Ты же обещал чай? — недовольно сморщила нос Катя.

— Хорошо, как скажешь, — он вставил ключ в замок зажигания. — Поехали ко мне, я сделаю тебе чай.

Ага, нашёл дурочку! Знает она такие ночные чаи, не вчера родилась!

— Я передумала. Наливай, только немного.

Катя залпом выпила рюмку. А ничего напиток, хоть и крепкий. Приятное послевкусие миндалём и немного шоколадом. Надо посмотреть этикетку, купить для Саши такой на праздник. Когда будет ближайший праздник?

В голове зашумело, Катя откинулась на спинку кресла. Надо же, вроде совсем намного выпила, а опьянела сразу, даже ноги стали ватными, и голова тяжёлая, словно она всю ночь не спала. Кстати, и спать хочется, аж глаза сами закрываются. Нет, хватит тут рассиживаться, пора домой, в кроватку, отдохнуть хорошенечко перед новым трудовым днём. Перед сном позвонить Марине, узнать, как у них там дела…

Катя раскрыла сумочку, поискала телефон, снова закрыла. Паша что-то говорил, глядя ей в глаза. Что он говорит? Она видит, как открывается его рот, как он щурит глаза, словно присматривается.

Чувствует, как Павел берёт её за подбородок, поворачивает её голову к мерцающей бледным неоновым светом лампочке в салоне. Она всё видит, но не слышит. В ушах раздаётся какой-то шорох, словно бумага шуршит.

Катя с трудом подняла руку — руки-то почему не слушаются, непонятно? Попыталась оттолкнуть Павла. Она идёт домой! Дотянулась до дверной ручки, толкнула дверь, но ту, наверное, заклинило, и дверь не открылась. Павел зачем-то опустил Кате спинку сидения, пристёгнул ей ремень безопасности. Зачем ремень, если она никуда не едет?

Машина тронулась с места, Катя впала в тихое и уютное забытьё…

Она очнулась от холода. Холодно, жёстко и неудобно, колени больно упираются во что-то, что мешает вытянуть ноги. Катя открыла глаза — над ней чистое, светлое голубое небо, ни единого облачка. Приподнялась на локтях — встречный ветер откинул её обратно. Она в лодке! Кругом вода, за рулём моторки стоит Павел, а Катя лежит на дне в обнимку со скамейкой — это она мешает вытянуть ноги.

От скорости лодку качает туда-сюда, Катя кричит, но Павел её не слышит. Катю подташнивает, она сворачивается комочком, прижимает колени к груди и снова засыпает. Потом, всё потом… сейчас она хочет только спать.

Катя окончательно проснулась на берегу. Позволила Павлу помочь ей выйти из лодки, сделала несколько шагов и плюхнулась попой на колючую кочку.

— Дай воды, — попросила она.

Павел зачерпнул кружкой воду из реки, подал ей. Катя жадно выпила.

— Чем ты меня отравил, гад? — хрипло спросила она.

Павел присел рядом, убрал прядь волос с её лица. Катя хотела отодвинуться, но не было сил. Пройдёт это ужасное состояние когда-нибудь? У неё молодой и сильный организм, раз пришла в себя и даже смогла выползли из лодки, значит должно пройти. Нужно время и хорошо бы медицинскую помощь. Где они находятся вообще?

— Не ругайся, и не называй меня так, — попросил Павел.

От его нежного, вкрадчивого голоса по спине пробежали холодные мурашки.

— Где мы?

— На острове. Красиво, да? Тебе понравится. Мы будем жить здесь, пока ты меня не полюбишь.

— Павел, я хочу домой. Немедленно верни меня обратно.

Он отрицательно замотал головой:

— Назад пути нет, Марина, только вперёд. Не пугайся, чего ты побледнела? Нас ждёт прекрасная жизнь, только ты, я и природа.

— Паша, какая природа? Мне на работу пора! Сколько время вообще? Где моя сумка, где мой телефон? — она с трудом встала, поковыляла к лодке.

— Называй меня «милый», — строго потребовал он. — Не ищи, я выбросил сумку в реку. И хватит думать о работе! Все вы думаете о чём угодно, только не о том, о чём надо! Работа, деньги, родители, друзья. Очнись, Марина! Теперь у тебя есть я, думай обо мне! Ты полюбишь меня и поймёшь, что это — самое прекрасное в жизни. Ведь я тебя выбрал.

— Куда выбрал? — Катя зачерпнула ещё воды и жадно выпила.

Надо больше пить, чтобы организм прокачался, вывел из себя отраву. Чтобы голова начала соображать, а руки и ноги нормально двигаться. Сейчас она чувствовала себя, словно долго и тяжело болела.

— В свои спутницы. Я же объяснил, мы будем жить на этом острове, пока ты меня не полюбишь. По-настоящему, понимаешь, всем сердцем. Чтобы душу и тело готова была за меня отдать. А потом улетим куда-нибудь далеко-далеко, где мы всегда будем только вдвоём.

— На край света? — уточнила Катя. — А денег у тебя хватит?

Павел неожиданно развеселился. Расхохотался громко, звонко, захлопал себя руками по бёдрам, вытер невольные слёзы. Что его рассмешило-то, убогого? Смеётся, аж глаза закатываются!