— Не поднять ногу? — тренер тяжело вздыхал, закатывал глаза и всем своим видом показывал, что дело совсем плохо. — Я и так вам минимальную нагрузку поставил, меньше просто смысла нет заниматься. Давайте, давайте, ещё немного. Придётся приложить усилия, а вы как думали?

Катя думала, что он садист: видно же, что Марине тяжело, она побледнела и лоб покрылся холодной испариной. Тренер решил, что после часа издевательств она выйдет из зала стройной ланью?

Марина откинулась на тренажёр, часто-часто задышала, приоткрыв рот. Катя подскочила к ней.

— Тебе плохо? — испугалась она.

— Голова кружится и в ушах шумит, — прошептала та.

— Быстро снимай её отсюда! — приказала Кая тренеру.

— Мариночка, можно я попрошу вас не вмешиваться в процесс?

— Нельзя! — рявкнула Катя. — Снимай, кому сказала, а то я тебя на эти резинки привяжу и сама сверху прыгну! Вылетишь в окно, как Гагарин в космос!

Тренер не стал больше спорить, кажется, он тоже испугался: вид у Марины оставлял желать лучшего.

Когда та отлежалась и лицо приобрело нормальный цвет, Катя повела её в фитобар. Для начала пусть хоть горячего попьёт, а то не дойдёт до ближайшего кафе.

В кафе, нормальном кафе где людей кормили вкусностями, а не поили заваренной кипятком травой, Марина съела немного сливочного десерта и спросила:

— Что это было? Я никогда в жизни не падала в обморок.

— Сейчас легче стало?

— Странно, но да.

— Я не могу без сладкого, если не поем, то слабость чувствую и голова кружится, как у тебя сейчас. Не знаю, с чем это связано, но ты же видишь — помогает.

Марина решительно отодвинула от себя десерт:

— Это неправильно и вредно. Сходи к эндокринологу, сдай анализы, в конце концов ложись в хороший медицинский центр на обследование.

– Всё прошла, кроме центра, толку никакого. Сахар, гормоны, всякие сои-рои и прочие заумности в норме, врач сказал — вы здоровая женщина, — грустно сообщила Катя.

У неё зазвонил телефон.

— Ой, Санька звонит! — воскликнула она.

Предусмотрительно зажала пальцами нос и постаралась изменить голос — она простыла, вот и хрипит незнакомыми нотками. Главное, сразу предупредить, Саша знает, что горло у жены слабое место.

Муж обрадовался, что Катя забыла обиду и был поражён, узнав, что в кафе она сидит вместе с Мариной.

— Мы подружились, — сообщила Катя, как ни в чём не бывало. — Она нормальная, просто я придиралась к ней, потому что она придиралась к тебе. Как тебе работается?

— Знаешь, здесь правда жуткий бардак, все делают что хотят, документы полдня искал, никто не знает, где!

— Наведи у них порядок, чего это они распустилась? — заметила Катя.

Марина жестом попросила разрешения взять трубку, Катя кивнула и отдала.

— Саша, с менеджером говорил? — спросила она.

— Нет, он в Грецию улетел, отдыхать. Марина Николаевна, а вы что хрипите, тоже простыли?

— Да, вероятно мы обе стали жертвами вируса, — быстро нашлась Марина. — То есть как отдыхать? Кто его отпускал? И, кстати, кто руководит работой?

— Он и руководит, по удалёнке, я думал вы в курсе, — удивился Саша.

— Значит так, — чётко и строго распорядилась Марина. — Управление возлагаю на тебя, с менеджером сама разберусь. Завтра пришлю приказ, построй там всех и пусть встречают через неделю весь наш ревизорский аппарат. Всё понятно?

— Всё, — вздохнул Саша, вероятно подумав, что скорого возвращения домой теперь точно можно не ждать, и отключился.

Катя забрала у Марины трубку:

— Ты что, решила моего мужа в Ухтук пожизненно закатать? — рассердилась она.

Марина вздохнула, подлила себе чаю из красивого фарфорового чайничка, зачерпнула ложкой десерт и с удовольствием съела.

— Вернуть завтра? Легко. Думаешь, его удастся долго обманывать?

— Нет. Саша любит меня, а не тебя.

— Ок. Значит, пусть пока в Ухтуке поживёт, и нам хорошо, и делу польза. У тебя опять звонит телефон!

Катя сбросила звонок:

— Незнакомый номер, я на такие не отвечаю. 

Катя

Прежде чем ехать в офис, решили заглянуть в цветочный магазин — с Катиной работой тоже надо было что-то решать. Марина предложила просто уволиться, но Кате было жалко терять хорошее место.

— Я буду платить тебе столько же, — уговаривала Марина. — Потом, когда мы вернёмся в свои тела, помогу устроиться на любое из наших дочерних предприятий, сама выберешь. Хочешь — вместе с Сашей, ему сделаю перевод, хочешь — одну. Обещаю, что оклад будет больше, чем у тебя сейчас.

Катя соблазнилась. Чтобы Марина не накосячила в магазине, пришлось провести ей короткий инструктаж. Ашот шумный, многословный, но хороший, обижать его нельзя, поэтому просто прийти и уволиться не получится. Придётся поговорить, убедить его, что нового продавца он найдёт без проблем, что его магазин — самый лучший в городе, и сам Ашот тоже самый замечательный хозяин магазина.

— Сколько сложностей, — вздохнула Марина, — было бы из-за чего.

— Давай договоримся: ты уважаешь мою работу, я твою.

— Хорошо, хотя уверена, ты зря стараешься, — отмахнулась Марина. — Уволит, ещё и зарплату за отработанное время не даст.

Ашот встретил их с распростёртыми объятиями: сегодня утром привезли новую партию цветов, он получил большой заказ, надо распаковать товар, собрать букеты и, конечно, Ашот готов оплатить сверхурочные, Катя пришла очень вовремя.

— Мне некогда, я зашла заявление на увольнение написать, — перебила его Марина, за что тут же получила толчок от Кати.

— Как уволиться? Куда уволиться? — испуганно спросил хозяин.

Катя кинула на Марину сердитый взгляд: забыла, о чём договаривались?

— Извините… То есть, извини, Ашот, но я пришла за расчётом. Всё хорошо, никаких претензий, просто увольняюсь, — сообщила Марина.

Ашот всплеснул руками, схватился за голову и запричитал на весь магазин:

— Катя! Что ты со мной делаешь, девочка? — простонал он. — Ты не можешь уйти! Не можешь меня бросить! Разве я тебя когда-нибудь обижал? Разве я тебе премию не платил? Разве я тебе цветов не дарил?

— На днюху и восьмое марта стабильно, — шепнула Катя так, чтобы её слышала только Марина.

— Ты не продавец, ты богиня моего магазина! Флора и Фауна, Афина и Афродита. Ты хочешь, чтобы бедный Ашот разорился? Я пять лет держу магазин, пять лет ты со мной продаёшь цветы, много цветов. Как они будут без тебя, Катя? Мои цветы завянут, они будут плакать, красоту потеряют, потому с ними нет тебя. Кто купит такие цветы? Люди придут, посмотрят, скажут — плохие цветы у Ашота, никуда не годны, мусор, а не цветы, пошли в другой магазин. Чем я буду кормить своих детей? Внуков? Правнуков? Как я доченьку, умницу свою, красавицу, замуж отдам без приданого? Она скажет мне: папа, папа, у нас ничего нет! Платья нет, туфли нет, белый перчаточки нет! — завывал Ашот, раскачиваясь и протягивая руки вверх, словно призывая в свидетели своего горя Афину с Афродитой.

Марина растеряно посмотрела на Катю: что делать?

— Скажи, нашла другую работу, — шепнула та, с трудом сдерживая смех.

— Я нашла другую работу! — громко, чтобы перекричать Ашота, сообщила Марина.

— Зачем тебе другая работа? Кто тебя будет так любить, ценить будет, беречь, пылинки с тебя сдувать? Ты уходишь в новый магазин, да? К ней? — Ашот кивнул на Катю.

— Нет, она моя подруга, — объяснила Марина.

— Пусть подруга узнает, какая ты бессердечная, бросаешь Ашота на произвол судьбы, — он схватил Марину за руку и приложил её ладонь к своей груди.

Она отшатнулась, попыталась вырвать руку, но Катя знаком показала — всё нормально, не волнуйся.

— Слышишь, как бьётся моё сердце? То стучит, то не стучит.

Марина растерянно кивнула: ничего необычного в сердечном ритме Ашота она не услышала.

— Я старый больной человек, мне волноваться нельзя, мне плакать вредно. У меня сердце больное, анемия, аритмия, анорекия, — жаловался Ашот.