Я никогда не блокировала номер Портера.

Но я догадывалась, кто это сделал. Тот же самый человек, который просматривал мой телефон и читал мои сообщения. Тот самый человек, который всего несколько часов назад предупредил меня, чтобы я не переходила ему дорогу.

- Я убью его на хрен, - выдохнула я, нажимая волшебную кнопку разблокировки.

И тут мое сердце остановилось, когда на экране появилось сообщение голосовой почты с именем Портера.

Я немедленно включила воспроизведение, озноб пробежал по моей коже, когда его глубокий, отчаянный голос заполнил мое ухо. – Привет, милая. Я только что получил сообщение от Трэвиса.

- Портер. Остановись, - сказал Таннер на заднем плане.

- Пожалуйста, не останавливайся, - прошептала я, покусывая нижнюю губу.

- Боже, детка. Что за чертов день, - сказал Портер, прежде чем тяжело выдохнуть в трубку. – Я скоро буду. Скажи Трэвису, что я люблю его. Вообще-то… Господи, я люблю вас обоих.

Я зажала рот рукой.

Но Портер из прошлого продолжал звучать в моем ухе, его голос приобрел низкий, знакомый рокот. – Держись подальше от темноты, пока я не доберусь к тебе, Шарлотта. Клянусь жизнью, я понятия не имел, что он твой сын. Я обещаю, что мы разберемся с этим.

Сообщение закончилось, но с горящими легкими я снова нажала кнопку воспроизведения.

- Привет, милая. Я только что получил сообщение от Трэвиса…

Я встала и начала расхаживать, моя грудь сжалась, когда он сказал. – Вообще-то… Господи, я люблю вас обоих.

Когда сообщение закончилось, я снова нажал кнопку воспроизведения. На этот раз, сосредоточившись на другом предложении.

- Клянусь жизнью, я понятия не имел, что он твой сын.

Десять слов.

И называйте меня наивной, глупой или как там еще, но я верила каждому из них.

Я снова нажал кнопку воспроизведения.

А потом еще раз.

И еще раз.

И еще.

Снова и снова, пока я не перестала дышать из-за комка в горле.

Я не была уверена, что изменилось и почему он не появился той ночью. Вероятно, тот самый охранный орден, в котором Брэди так непреклонно поклялся, что мы нуждаемся.

Брэди.

Брэди.

Гребанный Брэди. 

Портер

- Как ты думаешь, как выглядит дом друга Трэвиса? – спросила Ханна, когда я отстегнул ее от сиденья машины.

- Не знаю, детка.

- Как долго он будет ночевать там, пока не вернется домой?

Вздохнув, я посадил ее себе на бедро и направился по тротуару к входной двери моих родителей. – Не знаю.

Я чувствовал себя трусом, но я побоялся рассказать ей правду о Трэвисе. Она бы ничего не поняла. Вместо этого я сказал ей, что он ненадолго остановился у друга. За неделю, прошедшую с тех пор, как его не стало, она задала около семи миллионов вопросов, каждый из которых резал меня на части. В конце концов, мне придется сказать ей правду. Но, надеюсь, не сегодня.

- У его друга в комнате есть телевизор? – прощебетала она.

- Не знаю.

- Можно мне взять телевизор в комнату?

Я усмехнулся, глядя на нее сверху вниз. – Нет.

Мой желудок скрутило узлом, а нервы все утро не давали покоя, но ей всегда удавалось заставить меня улыбнуться. Она была единственной, которая поддерживала меня на протяжении всей прошлой недели.

Мама распахнула входную дверь прежде, чем я успел постучать. Хлопнув в ладоши, она потянулась к Ханне. – А вот и моя девочка.

- Нана! – завизжала Ханна, вырываясь из моих рук. – Знаешь что? У друга Трэвиса в спальне есть телевизор.

Мама выгнула бровь, глядя на меня. – О, у него есть?

Я пожал плечами и шагнул вперед, чтобы поцеловать маму в висок. – Понятия не имею. А где Таннер?

- Прямо здесь, - сказал он, завернув за угол, одетый в сшитый на заказ темно-синий костюм.

- Привет, дядя Тан.

Он подмигнул и придвинулся ближе, чтобы пощекотать ее. – Привет, красавица.

Дочка дико захихикала.

Схватив его за бицепс, я потащил его в столовую.

- Эй, эй, эй. Не мни костюм, - пожаловался он.

Я снова посмотрел на Ханну, которая болтала Бог знает о чем, но нервные голубые глаза моей мамы были устремлены на меня. Я послал ей умиротворяющую улыбку и повернулся к ней спиной.

- Полная опека? – я кипел от злости на брата. – Ты что, совсем с ума сошел?

- Расслабься. Курт знает, что делает.

Таннер привлек к работе с Марком трех лучших адвокатов страны. Серьезно, когда мой брат что-то задумывал, то переходил от нуля к миллиону за полторы секунды. С его точки зрения, то, что должно было быть предварительным слушанием по делу об опеке, быстро превратилось в нечто вроде процесса О. Джей Симпсона.

Я умолял его держать все это в секрете, но куда Таннер, туда и пресса.

И, хоть я и ценил его поддержку, с меня хватит шумихи. Я хотел, чтобы мой сын вернулся, и чтобы наше белье не проветривалось на весь мир.

- К черту Курта. Это смешно, и я не могу с этим справиться. Крики о том, что я пытаюсь отнять его у Шарлотты и Брэди, не вызывают у меня никакого сочувствия. Полная опека – это угроза. И если ты или Курт думаете иначе, то вы явно не являетесь родителями.

Его брови взлетели вверх. Я надеялся, что это потому, что он начал понимать, но, скорее всего, потому, что он мог сказать, что я был на грани нервного срыва.

- Ладно, ладно. Мы скажем Курту, чтобы он отступил, - заверил он. – Просто сделай глубокий вдох и постарайся оставаться уверенным.

О, я был уверенным.

Я был уверен, что схожу с ума.

Уверен, мне нужно было вернуть сына.

Несомненно, Кэтрин сделала меня из могилы.

Держа все это при себе, я сделал глубокий вдох и хрустнул шеей.

- Уже лучше, - похвалил он. Потом поправил мне галстук. – Я впечатлен. Ты выглядишь почти как человек.

За последнюю неделю я едва выжил. Я почти каждый день проводил в полицейском участке, «сотрудничая» со следствием. Что на самом деле означало, что я целыми днями сидел в комнате, пока они рыщут по моему прошлому и ищут причину, чтобы арестовать меня. До сих пор правда успешно удерживала меня от пары наручников. Но за последние семь дней я спал не больше нескольких часов. Я устал, физически и эмоционально, и мне ужасно не хватало моего сына.

Но дни проходили и без меня.

Восход.

Закат.

Раз за разом одно и то же.

Я отмахнулся от руки Таннера. – Я не чувствую себя человеком.

Он похлопал меня по плечу. – Что ж, будем надеяться, что сегодняшний день все изменит.

В мире не было достаточно надежды на то, как много мне нужно сегодня, чтобы изменить это.

- Папа! – крикнул Таннер, направляясь туда, где мама все еще стояла у входной двери. – Пошли. Мы уходим.

Папа стремительно спустился по лестнице. – Я уже иду. Уже иду. Прекрати орать.

Он задержался всего на секунду, чтобы поцеловать маму и пощекотать Ханне шею, прежде чем мы все вышли за дверь и направились к мерседесу Таннера.

- Держите меня в курсе! – мама крикнула нам вслед. – Люблю вас!

- Мы тоже тебя люблю! – закричали мы все в унисон, забираясь в машину.

Я потер потные ладони о мои бедра и спросил. – Есть новости от Риты?

Его глаза встретились с моими в зеркале заднего вида. – Она все еще не разговаривает со мной.

- Черт, - выдохнул я, борясь с желанием провести рукой по волосам. Я потратил тридцать минут, укладывая их, делая все возможное, чтобы выглядеть так, будто у меня все было хорошо, пока я разваливался на части.

Папа повернулся на сиденье. – Ты говорил с Марком?

- По меньшей мере, семьсот пятьдесят раз, - ответил я, ерзая на месте, не в силах усидеть.

- А какие последние новости?

- Нет никакой последней версии. Охранный ордер все еще действует. А то, что я получу хоть какую-то опеку – это, по сути, долгая перспектива века. И, вероятно, меньше, чем сейчас, когда Курт объявил, что я ходатайствую о полной опеке. – Я выглянул в окно, мое горло горело огнем.