Барон красиво говорил. И не верить его словам было трудно. Уж очень убедительной была его речь. Но Макса интересовало лишь одно:

— О какой доле идет речь, дон Рамиро?

— Какой доле? Тебя интересует размер?

— Да. Меня интересует размер.

— Но разве цифры имеют большое значение? Неужели деньги для тебя важнее хорошей дружбы и взаимопомощи?

— Сколько? — настаивал Макс. — Сколько партнер будет получать в качестве доли?

— Тридцать процентов, — ответил барон.

— Тридцать процентов? — нахмурился Чернов. — Это слишком много.

— Конечно, много, — согласился барон, но тут же ошарашил, пояснив: — Тридцать процентов — это ведь твоя доля, Макс. А картель будет забирать себе семьдесят.

Условия, которые выдвинул картель, оказались не просто драконовскими — они были смешными. Просто издевательством, лишенным логики.

— Семьдесят процентов? — не верил Макс своим ушам.

Еще секунду назад он был возмущен тридцатью. А теперь его поставили перед фактом, что банда должна отдавать просто так целых семьдесят процентов выручки.

— Именно так, — кивнул довольно барон и добавил: — Взамен я гарантирую вам безопасность. Вы сможете продолжить вести свою деятельность в этом городе. Вас не будут трогать полицейские, вы сможете пользоваться прерогативами, которые доступны нам, четверкам. Я считаю, это очень щедрое с моей стороны предложение. Но взамен этого я прошу щедрости и от тебя, Чернов. Надеюсь, ты меня понимаешь? Ты… согласен с доном Рамиро?

— Хах, — нервно улыбнулся Макс и укусил себя за кулак, опасаясь сказать что-то лишнее. — Простите, дон Рамиро. Но я вас не понимаю. Ваше предложение — это не сделка… Это просто кабала. Это рабство. А моя банда — не рабы. Мы не можем принять эти условия. Это исключено.

— Что ж, — вздохнул мафиози и отрешенно понюхал сигару, только что вынутую из лакированной шкатулки. — Очень жаль, Максим. Очень жаль. Я был уверен, что ты примешь мое предложение и окажешься более мудрым человеком… Но, видимо, я ошибся. Я сильно ошибался в тебе. Очень жаль… Отказ — совсем не то, что я ожидал от тебя услышать.

В воздухе запахло дымом сигар и неловким молчанием. Макс осознавал, что барон недоволен и не оставит это просто так. Поэтому он не знал, что еще сказать, но и уходить так быстро тоже не решался.

— Мы можем идти? — спросил тихо Макс, смотря на дона взглядом зверя, которого загнали в угол.

— Да, — ответил Рамиро. — Конечно, Чернов. Задерживать тебя у меня нет причины. Ты можешь идти и больше не возвращаться. Все нормально. Мы с тобой поговорили, как взрослые люди. Как два умных мужчины, знающих цену успеха… Ступай… Но помни, — причмокнул барон, — тебе надо быть осторожным. Очень осторожным, — говорил он, хитро прищурившись, — на улицах неспокойно. Очень неспокойно… Случиться может всякое, Макс. Произойти может… что угодно…

От слов старика у меня по спине пробежали мурашки. Они смотрели с Максом друг на друга, словно псы в бойцовском ринге — готовые сцепиться в смертельной драке, чтобы разорвать шею зубами. Казалось, что все эти цифры их интересовали меньше всего. Ведь на самом деле Макса задел не размер этой «доли», а сам факт ее существования. Это было оскорблением его эго. Но наркобарон решил поиздеваться над Черновым по полной и возвел унижение банды в абсолют.

— Стоп, — не выдержала я этих гляделок и решила спасти ситуацию дипломатией.

За годы работы в фонде мне не раз приходилось сталкиваться с жесткой позицией в переговорах. Стороны часто не готовы уступать. И от этой тотальной неуступчивости всегда страдают люди. Причем люди, которые не принимают прямого участия в переговорах. Но их последствия начисто лишают шансов сделать этот мир хоть чуточку лучше.

Точно так же все случилось и теперь — когда один баран выдвигал заоблачные требования, а другой — принципиально на них не соглашался, жертвуя всем. Ведь было ясно, как день — картель задавит нашу банду живой силой. Тут остро нужен компромисс.

— Что? — удивился барон и внимательно окинул меня взглядом. — Могу ли я поинтересоваться, с кем говорю? Чернов, это твоя супруга?

— Нет, — ответил Макс со вздохом. — Эта девушка — член банды.

— Это не так, — отрезала я. — Я консультант Чернова по вопросам заключения контрактов.

— Что? — поморщился сам Макс. — Лиса, — ущипнул он меня за ногу и тихо шепнул, — что ты несешь?

— Что ж, — пожал плечами барон, — можете продолжать, сеньорита, я вас слушаю.

— Почему бы вам не рассмотреть компромиссные решения?

— Например.

— Например, снизить размер доли до сорока процентов.

— Нет, — отмахивался барон. — Это не дело.

— Но послушайте, — цеплялась я за этот шанс, — если выбирать между полным отказом платить вам часть выручки и вполне достойным отчислением на уровне сорока процентов, то второй вариант будет явно привлекательней! Разве не так? Вы получите выгоду как в краткосрочной перспективе, так и в среднесрочной! Потому что под вашим патронатом банда Чернова сможет стабильно грабить точки, не опасаясь полиции. Их годовой оборот вырастет, и ваши сорок процентов станут для вас ощутимой инвестицией! Это ведь лучше, чем ничего. Не правда ли?

Дон Рамиро задумчиво кивнул и откинулся на спинку кресла, чтобы хорошенько изучить мои глаза.

— Такая умная и красивая девушка. Давно я такой не встречал. Давно… Такая, как ты, стала бы идеальным экземпляром в моем борделе. Знаешь о самом большом подпольном борделе на всем побережье? Его посещает множество успешных людей. Политики. Банкиры. Звезды шоу-бизнеса. И просто обеспеченные люди со всего мира… Ты не могла о нем не слышать, моя прелесть… Так вот. Он мой. И я с огромным удовольствием свяжу тебя, — смаковал он каждое сказанное слово, — накачаю тебя наркотой… и отправлю на панель… где твоему рту очень быстро найдут применение. И это будет гораздо полезнее, чем тратить такой потенциал на пустую болтовню.

От такого хамства меня просто разрывало изнутри. Если бы я повстречалась на деловых переговорах с таким мудаком, то я бы шкуру с него сняла и сделала бы так, что о его скотском отношении узнал бы целый мир. Но этот старпер был еще и блатным мафиози. Поэтому мои запястья были связаны желанием выйти отсюда живой.

— Вам пора уходить, — схватил меня за руку мексиканец в белой футболке. Который уболтал Макса приехать к этому самодуру.

— Да пошел ты! — шикнула я, как змея. — Убрал свои лапы, амиго…

Отношением барона я была просто взбешена. В тот момент я очень сожалела, что не имею при себе пистолета, иначе бы я его достала и всадила пару пуль в эту ехидную рожу. И пускай меня бы за это убили на месте, но я бы отправила в ад на одного ублюдка больше. Пополнила бы ряды вечных грешников одним очень… очень-очень и очень нехорошим человеком, который считал себя царем всей земли и был уверен, что ему за это ничего не будет.

Потом, уже сидя в машине, проехав несколько километров в тишине… я осознала, как была близка от смерти. Мне вдруг стало не по себе. Мне стало страшно и стыдно. Потому что я не знала, откуда это взялось. Этот порыв жестокости и желания просто взять и пристрелить этого деда.

Я не узнавала саму себя. Со мной будто что-то происходило, чего я контролировать не могла. Но Макс был молчалив и спокоен. Он не материл меня и даже не ударил, никак не обозвал и вообще ничего не сделала такого, чтобы меня унизить. Он просто вывел меня из дома как можно быстрее и посадил в машину, забрав пистолеты и мой телефон.

Мы спешно покинули виллу под пристальным взглядом парня в белой футболке. И когда я взглянула на него в последний раз, то он красноречиво провел большим пальцем у себя по горлу, намекая на что-то неприятное. На что-то опасное, что могло поджидать нас теперь в любой момент. Ведь мы оба понимали — картель способен перемолоть другие банды, как мясорубка. Его жернова даже не замедлятся. Просто сделают свое дело и отправятся дальше — поглощать мелких и уничтожать слабых.