– Саня, ты гений. С такой картой мы в городе лучше коренных жителей ориентироваться будем.

Вот так двое длинноволосых странных типа заковыляли по городу. Смешно шагая впереди, уткнувшись носом в карту, – Саша. Он изредка задавал направление. «Туда!» – он тыкал своим длинным пальцем, оказавшись у очередной развилки или перекрёстка.

– Капитан, вы хорошо помните, где наш клад зарыли? – я попробовал подтрунить над моим армянским приятелем.

– Ага. Я бы вот поел бы где-нибудь.

– А где?

– Да вот на карте найдём, где поближе.

Наш выбор пал на пиццерию. И, надо сказать, пал удачно.

После наивкуснейшей пиццы мы продолжили наше путешествие.

Дело в том, что Саша на одном из музыкальных форумов познакомился с Виталием из Кохтла-Ярве. Виталий тоже, в свою очередь, сегодня приехал на фестиваль. Он со своей девушкой Анной, которая жила в общежитии и училась в Тартуском университете, должны были встретиться с нами где-нибудь в центре города.

Мы без труда нашли друг друга.

Виталий оказался флегматичным умиротворённым парнем. Анна – полненькая брюнетка. Судя по глазам, умная и проницательная.

Виталий утверждал, что ему известно в общих чертах, где будет проводиться рок-фестиваль, но, несмотря на это, мы пошли сначала в совершенно противоположном направлении. Ну и пусть. Зато посмотрели город. Нам повезло. Мы попали на что-то вроде средневековых дней в ухоженном маленьком историческом центре Старого Города. Люди, одетые в костюмы, торговали всякой всячиной. Некоторые из них играли на народных инструментах.

Но мы стали долго задерживаться на узких улочках средневекового Тарту – и так потеряли много времени, пройдя несколько километров в неправильном направлении. Хотя говорят, что настоящие герои всегда идут в обход.

Выйдя из Старого Города, мы решили укрыться от летней жары в одном из баров. Тогда, сидя вместе с новыми знакомыми в пока ещё полупустом баре для любителей рок-музыки, я не имел ни малейшего понятия, какой путь мне предстояло пройти уже через год. Но в тот летний день, когда солнце нам улыбалось всеми тридцатью двумя зубами, я думал о другом, о совершенно другом.

Мы проторчали до самого вечера, сидя на зелёной мягкой траве перед сценой. Иногда прогуливаясь в окрестностях с банкой джина-тоника.

«Моно» выступали последними, и до них мы увидели различные местные рок-банды, был также кто-то из Швеции и Финляндии.

Народ к вечеру начал прибывать, а шашлыки и сардельки, продаваемые для изголодавшихся меломанов, запиваемые эстонским пивом, начали усиленно поедаться. Затем они переваривались, превращаясь в энергию. А энергия была нужна: вечер обещал быть долгим.

Сначала четыре маленьких японца – трое мужчин и одна женщина – появились на сцене, чтобы настроить и привести в положение боевой готовности свои инструменты и главную особенность их необычного звучания – десятки всевозможных педалей с эффектами для их электрогитар.

Саша, воспользовавшись моментом, подошёл к сцене с дисками и пластинками их альбомов в руках. Заполучив все четыре автографа, он с типичным для Страны Солнечного Корня поклоном поблагодарил по-японски иностранных музыкантов. После чего довольный, с сияющими глазами вернулся к нашему кружку.

Я ему завидовал: понимал, что если я себе позволю купить их диск, а иначе где им мне оставлять автографы, то мне может не хватить денег на обратную дорогу.

Японцы начали играть под лучами заходящего солнца. Звук гитар, преображённый через множество педалей, становился сказочным. С первых нот мы попали под их волшебство. Их песни, хотя пели только гитары, как правило, начинаются медленно, мелодично, расслабляюще. Звуки инструментов обволакивают разум, побуждая его создавать образы чего-то красивого и вечного. Композиции длятся не менее 8—10 минут. Так, если ты достаточно открыт и чувствителен, ты входишь в своего рода транс или медитацию. Но есть треки, в кульминации которых слушателя ждёт сюрприз, не передаваемое словами ощущение. Музыка превращается в ураган, настоящий шторм, который уносит твоё сознание. С помощью усилителей и специальных примочек гитарист усиливает и искажает дисторшн (то есть искажает само искажение). Стена звука сбивает с ног, как вьюга, как дикий ветер. Шторм продолжается несколько минут, и в этот момент можно увидеть слушателей с закрытыми глазами, выполняющих странные движения, порой похожие на конвульсии. Но эта музыка не имеет побочных эффектов экстази и тому подобного. Их музыка очищает и умиротворяет. После их концерта я ещё несколько дней ходил, разговаривал как человек, вышедший из длительной медитации, как человек, который провёл несколько дней в молитвах, искренних, идущих из самых сокровенных уголков сердца; как человек, который научился слушать тишину.

Вот наконец после нескольких композиций зазвучал их самый известный, всеми любимый трек «Lost Snow» – «Потерянный Снег». Воображение, не дожидаясь указаний, начало рисовать кистью фантазии зимний пейзаж. Сначала снежинки были редкими. Одинокими хлопьями, танцуя в воздухе, они опускались на июльскую траву. Но постепенно снегопад начал набирать силу. Ветер начал нарастать.

Я покачивался в такт мелодии у самой сцены с закрытыми глазами. Через несколько минут пребывания в таком состоянии я открыл глаза и увидел, как по сцене ползёт жук. У меня появилось странное ощущение, будто в тот момент там больше, кроме нас двоих, никто не находился. Был только я и этот жучок, неловко уворачивающийся от снежных хлопьев. Сложилось впечатление, что я прикоснулся к Богу, и этот жучок оказался посредником между нами.

Наваждение прошло, когда моё сердце сжалось в предвкушении кульминации песни. Напряжение натянулось струной уже до предела, и я предвкушал, как сейчас наступит момент экстаза. Вот ещё один проигрыш, и гитаристов затрясёт в такт музыке, а на нас обрушится вызванная ими снежная вьюга. Бешеный снегопад. Но после он успокоится. И затем снова наступит затишье. Мелодичное затишье редких последних снежинок этого снегопада в летнем Тарту.

Когда они сыграли последнюю композицию, ночное небо было уже испещрено серебряным бисером. У большинства музыкальных коллективов принято, уходя со сцены, оставлять про запас ещё одну песню. Фанаты должны криками и аплодисментами вызвать исполнителей из закулисья. Но как громко и долго мы ни звали, они, к сожалению, на сцену не вернулись. Правда, было видно, что они и так отдались по полной: пот стекал ручьями с лиц, а музыканты больше были не в силах стоять на ногах.

Через некоторое время ожидания у сцены остались только я, Саша, молодой эстонец и две девушки.

– Как жаль. Я был уверен, что они оставили напоследок свой последний хит «Yearning», – я обратился к девушкам.

– Да, именно. Мы тоже его ждали.

– А вы откуда?

– Мы на «Моно» из Питера приехали.

– Ах, вот оно как? Мы не из такого далека, как вы. Мы таллинцы. А вы где-то на ночь остановились?

– Да, конечно, в гостинице.

– Понятно, – тут я вспомнил, что мы с Сашей собирались провести эту ночь под открытым небом. Нужно было продержаться до шести часов утра – первого поезда обратно в Таллин.

Я попрощался с девушками, и мы с Сашей направились к выходу с территории, где проходил фестиваль.

Откуда-то со стороны к нам подошли Виталий с Анной. Проходя вместе с другими группами молодёжи через ночной Тарту, мы начали обмениваться впечатлениями. Разумеется, появилось желание перекусить. Но единственное открытое в тот момент заведение уже было битком набито теми, кто приехал на фестиваль, вперемешку с выступившими музыкантами. Простояв около часа в очереди, мы решили изменить планы. За решением все обратились к Анне: как оказалось, город она знала лучше всех четверых.

– Так, в четыре часа должно открыться одно местечко, но скажу сразу: это бар скинхедов.

–Э, нет. Завтракать со скинхедами особого желания у меня нет, – высказал я свой протест.

– Ну, если нет, тогда пойдём к МакДрайву – он открыт 24 часа в сутки.