Сегодня март, суббота. А я брожу один-одинёшенек вдоль обрыва в лесу, погружая взгляд в воды Балтийского моря. Вместо того чтобы, может, позвонить кому-нибудь да и махнуть в город. Но далеко ли уедешь с пустыми карманами? Даже в кафе не зайти посидеть. Да и складывается впечатление, что никому и не нужно моё общество. Все своими делами заняты. Мой телефон молчит, как камбала, скользящая по песчаному дну в заливе. А я вот, получается, как-то даже и не у дел оказался. Сложилось впечатление, что я этому миру не нужен. И сам не могу понять, где моё место. Зачем я топчу эстонскую землю? Зачем каждый день просыпаюсь? Чтобы после бессонной ночи проспать на парте, перекинуться парой фраз с одноклассниками, сделать вид, что мне интересно слушать про синусы или косинусы? Какого чёрта со мной происходит?

Я прохожу дальше вдоль берега вдоль полузасыпанных окопов, по которым бегали то ли красные, то ли гитлеровцы, а может, вообще эстонские партизаны «Лесные братья». И стреляли, стреляли, убивая друг друга. Останавливаюсь у кучи ржавых полусгнивших патронов. Опускаюсь на корточки и начинаю их рассматривать, но без особого интереса. Отбрасываю изъеденный ржавчиной патрон и, отряхнув с рук коричневую пыль, направляюсь дальше по обрыву, иногда перелезая через поваленные сосны. И чем дальше я шёл, тем ниже становился обрыв. По другую сторону полуострова ему суждено было превратиться в ухоженный, небольших размеров пляж. Но до пляжа нужно было пройти ещё пару километров, не меньше.

Спустя некоторое время окопы исчезли из виду. Но им на смену пришёл другой памятник войне. Это было огромное бетонное «гнездо», из которого должно было выезжать огромное пушечное дуло. Что с ним стало, правда, можно только догадываться.

Стратегическое расположение, несомненно, наилучшее: на самом кончике полуострова проглядывается как следует весь залив. Стрелять сейчас – если честно, то уже разве что в рыболовные судна да в паромы, мчащиеся в Стокгольм или Хельсинки.

Здесь вся местность в гротах, каких-то бомбоубежищах. Все они, правда, заброшены. Подземные ходы и лабиринты засыпаны, а надземные помещения завалены кучами мусора и всевозможного хлама. Я, воображая себя каким-нибудь офицером, прохожу между бетонных стен, между которыми когда-то покоилась пушка. Ведомый любопытством, заглядываю в коридор, ведущий направо, куда-то внутрь. Проход уходит в землю, но почти сразу заканчивается тупиком. И лишь незаметная металлическая дверь в углу может послужить объектом любопытства. Но подход к двери затоплен, что, правда, не помешало любителям истории нашей страны исписать стены помещения всякими бреднями. Сейчас ещё довольно холодно, поэтому я могу пройти к двери по льду. Я осторожно ступаю вперёд в темноту, совершенно не заботясь о том, насколько здесь может быть глубоко. Любопытство, перемешанное со свойственной мне иногда беспечностью, продолжает толкать меня в темноту. Но вот слышится предательский треск – и я проваливаюсь вниз. Подо льдом оказывается не совсем вода, а какая-то мутная, непонятного происхождения жижа. Я оказываюсь по пояс в этом неизвестно откуда взявшемся здесь болоте. Оно медленно, но уверенно начинает проглатывать свою жертву. Я не кричу, не взываю о помощи. Некому меня здесь услышать. Трясина продолжает засасывать. Я почти смирился со своей незавидной участью, почти… Неужели и впрямь вот так вот всё и закончится? Поворачиваю в последний раз голову к входу в мою будущую могилу, чтобы узреть в последний раз усиленный белым снегом солнечный свет, вбираю полные лёгкие холодного воздуха и погружаюсь во мрак.

Рыболовецкое судёнышко всё так же дрейфует по солёным волнам. Лебеди деловито прочёсывают побережье в поисках рыбы. А солдаты, укрывшись от посторонних глаз в окопе, поминают погибшего товарища, булькая чем-то горьким в металлической фляге.

Сегодня я проснулся достаточно рано. Уже было светло, и погода, судя по всему, обещала быть если не летней, то по-настоящему весенней. Я огляделся в своём номере, который на этот раз был просто несравним даже с дешёвым отелем «Южный»: одна комнатушка (комнатой это назвать язык не поворачивается), никакого туалета и душа, стол, одноместная кровать и шкаф, где покоилась моя синяя сумка. Вид из окна – просто прелесть: задняя сторона отеля, к которой пристраивались ещё какие-то помещения, была прямо вплотную, так что я, не вставая с кровати, мог разглядеть и шпатели, и вёдра с раствором, одним словом, живописный пейзаж.

Спать лёг поздно. Я попытался вспомнить события прошлой ночи. Итак, получив номер, отнёс вещи в комнатушку. После чего, пройдя несколько сотен метров по полночному городу, добрался наконец до одного работающего магазинчика, где купил питьевой воды и сникерсов – мой ужин. Затем, вернувшись в гостиницу, узнал, что душевая на каждый этаж общая. С полотенцем в руках я уселся в комнате, где постояльцы собирались покурить или посмотреть телевизор. Там русский мужчина с каким-то невероятно звучным голосом меня оповестил, что сначала моются дамы, а уж затем могут пойти принять душ и представители мужского пола. После душа уселся на диване, посмотреть третий фильм «Парка юрского периода» на азербайджанском. Единственным человеком, который мне составил компанию, оказалась пожилая уборщица. Она ни слова не знала по-русски, но тем не менее предложила мне немного своего лаваша (или что-то в этом роде). Мы похрустели в молчании, периодически нарушаемом рёвом какого-нибудь динозавра.

Вот. Сегодня мне предстояло отправиться в тот единственный район Баку, который я за прошедшую неделю уже успел неплохо изучить. Мне нужно было добраться до единственной конторы в столице, которая предоставляла возможность пользоваться «Вестерн Юнион» в эту праздничную неделю. А также купить себе зарядное устройство для моего телефона, который всё так же принимал лишь сообщения и не мог ни звонить, ни отсылать СМС, ни принимать звонки, что мне доставило уже столько нервотрёпки и, думаю, моему шефу тоже. На те двадцать пять манатов, что у меня оставались на тот момент, я рассчитывал купить зарядное устройство, ведь в противном случае мне было бы просто не получить сообщение с секретным кодом для снятия суммы через «Вестерн Юнион». Двадцать пять манатов. Это означало, что мне придется идти пешком через весь город. На такси придется сэкономить.

День выдался солнечный, безоблачный, так что прогулка пешком, пусть и немного длительная, оказалась приятным занятием.

Чтобы запомнить название отеля «Araz» (ведь таксисту на обратном пути надо будет указать направление), я придумал своеобразную считалку: а-раз, а-два, а-три. И только так иностранное слово успешно усвоилось в моей памяти.

Как я умудрился не заблудиться в незнакомом четырёхмиллионном городе? Ну, это просто. Во-первых, я, проезжая несколько раз по Баку, дорогу и направление с горем пополам всё-таки запомнил. А во-вторых, город-то, как родной мне Таллин, располагался у моря. И береговую линию я использовал как ориентир.

Конечно, меня поразили непривычные расстояния и огромные строения. Весь город преображался. Строились то тут, то там даже не просто стеклянно-бетонные здания, но также использовалась национальная гордость азербайджанцев – эдакий желтоватый мрамор. Один таксист мне рассказал, что мрамор для постройки Белого дома в Вашингтоне американцы позаимствовали именно у Азербайджана. Не знаю, правда это или нет, но большая часть города, в особенности исторический центр, выложена именно этим вызывающим чувство уюта камнем.

Перекусывая по дороге всякой «гадостью» вроде сникерсов и твиксов, я прошёл чуть ли не через весь Баку без всяких происшествий. Нашёл тот магазин, где продавались мобильные телефоны и аксессуары к ним. С зарядным отправился в уже знакомый мне ресторанчик с приветливой, знавшей уже наизусть, что я закажу, хозяйкой, где и воспользовался розеткой для воскрешения моего многострадального мобильника. Там же и пообедал как следует на остававшиеся деньги. После чего всё так же пешком направился к конторе национального банка, той, что, несмотря на праздничную неделю, была открыта. Когда я прогуливался мимо одного из фонтанов, который, к радости детишек и изнурённых палящим солнцем горожан, расположился у самой дороги, мимо меня прошёл знакомый мне человек. Когда до меня дошло, что это был тот самый пакистанец, что ещё прошлой ночью мне вручил товар, он уже был метрах в сорока. Он продолжал удаляться быстрым шагом, пребывая в горячем обсуждении чего-то с каким-то европейцем. Я на секунду встал как вкопанный. «Совпадение?» – промелькнула мысль в моей голове. Даже если не совпадение, о чём нам с ним говорить? Я отвернулся и пошёл дальше, ступая чёрными туфлями по чёрному асфальту.