— А ты… это…

— Ну? Договаривай, — насторожилась Тина.

— В норме, что надо. Здоровая.

— Ты хотела сказать — мощная?

— Точно! Правильно отметила, а я все не могла слово подобрать.

— Валяй, режь правду-матку. Я себя в зеркале каждый день вижу, так что комплиментов иного рода не ожидаю. Не то, что ты — красотка. Для журнала мод можно фоткать. Повезло.

— Не завидуй. Никакого толка от красоты, если в животе урчит от хронического голода, а единственные ботинки «каши просят». Проходить всю зиму в куртке на «рыбьем меху» — да, легко, нет проблем.

— Женщины с прекрасными формами, как у тебя, умеют получать легкие деньги, не буду упоминать каким способом. Живут в шоколаде и ни дня не работают.

— Я не такая, — ответила Карина и заалела щеками. Подобные темы всегда вызывали у нее смущение. К тому же на не привыкла личное обсуждать с кем либо.

— Вижу. Сразу поняла. Непонятно только как при детдомовском воспитании получилась особа с такой нежной натурой. Так барышень в прошлые века гувернантки из Франции обучали: манеры, походка, умение выражать мысли.

— Не надо! Никакая я не нежная, могу и в зубы засветить, если что.

— Верю, но это ничуть не лишает тебя женственности. У меня, к примеру, нет ничего похожего. Скорее — пацанка, без шанса найти себе вторую половинку.

Карина внезапно усмехнулась, что не укрылось от внимания Тины.

— Ты чего? В пору плакать! Идем, если не на расстрел, то на порку.

— Подумала, что из вас бы с товарищем, — она кивнула на широкую спину, движущуюся впереди, — получилась бы отличная пара.

— Скажешь тоже! — обиделась Тина.

— Я серьезно! Присмотрись, внимательнее: телосложение под стать, рост, да, и лицом, вы кажется схожи. Суровые оба — жуть.

— Отставить разговорчики! — вмешался командир, плохо понимая, о чем шепчутся эти «куклы», ведь всего пару часов назад они были готовы сгрызть друг друга. Вот, ведь бабы! А еще говорят, что женской солидарности не бывает. Нате, пожалуйста — спелись!

— Слушаюсь и повинуюсь, господин! — съязвила Карина.

— Неверный ответ. Надо говорить — товарищ…

Здоровячок замялся, чуть не выказав свое воинское звание. Он давно лишился всех регалий за отступничество и неповиновение, но иногда его солдафонское прошлое все же перло наружу.

— Для вас — Михаил, а если подружимся — Миша, — представился он.

— Медведь! — не сдержалась Тина, любовно изучая восхитительную мужскую фигуру с крепкими мускулами.

Михаилу явно ее внимание льстило, поэтому он тоже с интересом поглядывал в ее сторону, мельком и как бы из-под ресниц.

Тина тут же не замедлила воспользоваться положением фаворитки и не прояснить обстановку. Любой здравомыслящий человек не выдержал бы неизвестности. Это просто вид пытки какой-то, причем изощренной.

— Миша, мы где? — выпалила она и приняла, по ее мнению, соблазнительную позу. Улыбка во весь рот.

Настроение командира-Михаила резко сменилось. На дух не выносил выскочек, которые все время норовят совать нос, куда не следует. Да и с женщинами ему как-то не везло. Решил проучить нахальную девицу!

— С какого перепуга ты в друзья ко мне попала? Закрой рот, не то зубов не досчитаешься!

Михаил упивался своей властью. Широко расставив ноги, убрав руки за спину, он ожидал ответной реакции, по сути, провоцируя на конфликт. Ему всего-навсего хотелось поразвлечься, испытать девчонку на прочность.

— Все, с меня хватит! — закричала Тина, — чего тебе надо?

Ее глаза бешено горели. Она свернула кулаки, не желая сдаваться без боя. Еще секунда и Тина-пантера готова к прыжку. Обычно так и поступала, когда заканчивались бранные слова, и наступала решающая фаза разборок, и пофиг, что перед нею соперник в разы превосходящий ее, как по силе, так и по росту.

— Не кипятись! — вполне миролюбиво ответил Михаил и улыбнулся. Определенно девушка зацепила своей отвагой и невероятной горячностью. «Мы с ней так похожи!» — внезапно пришло на ум.

У Тины спесь мигом улетучилась. Не зря предупреждала, что влюбилась. Невероятное ощущение, когда бабочки порхают в животе.

— Я не кипячусь, просто хотелось ясности. Привез неизвестно куда, можно сказать, силой удерживаешь, а зачем не объясняешь. Это нечестно.

— Понимаю, поэтому и не сержусь. Девушки вы хорошие, воспитанные. В отличие от остальных ведете себя культурно: не оскорбляете, не пытаетесь поцарапать или плюнуть в лицо.

— Остальные? Мы, что не одни такие?

— Отдохните, выспитесь. Завтра все узнаете. В нашей любимой стране принято все дела откладывать до утра.

В середине парковой уютной зоны, тротуар уперся в центральное здание казармы.

— Пункт назначения, — указал Михаил на двери одноэтажного здания, мало чем отличающегося от соседних.

— Мне здесь не нравится, — сделала вывод Карина.

— Это еще почему? — не понял Михаил.

— Интуиция.

— Не попробуешь, не узнаешь! Интуиция — вещь призрачная. К примеру, я не верю ни в черта, ни в провидение, привык полагаться на то, что вижу и слышу, а еще лучше — могу потрогать руками. Проекции вашего воображения годятся лишь для запудривания мозгов.

— Даже если вы правы, меня не спросили. Неужели нельзя было с самого начала определить цель. Вдруг я была бы согласна приехать сюда по собственной воле.

— Нужно было наверняка. Ты бы взяла время на раздумье, не факт, что согласилась бы с условиями.

Михаил обтер ладонью бритую голову

— Есть еще один пунктик, — добавил он.

— Секретность, — догадалась Карина.

— Умница. Никто не должен знать об этом месте.

Карина поморщилась. В отличие от Тины, мужчина вызывал у нее неприязненное отношение, тем более после «теплого» знакомства с его кулаками.

Михаил открыл двери казармы и пропустил их вперед себя. Девчонки оказались в длинном узком коридоре. Внутри помещения пахло сыростью, застарелостью спертого помещения и еще чем-то неприятным, похожим на пресловутое общажное учреждение.

— Почти как дома, — призналась Карина.

Ей не привыкать к ароматам казенных стен, насквозь пропитанным безнадегой.

— Рад, что тебе нравится, — усмехнулся Михаил, — хотя, признаюсь, думал, что ты бездомная.

— Детдомовская я, — напомнила Карина, — у меня всегда был дом.

— И сотня жильцов в нем, — дополнил Михаил скороговоркой.

Карина еще раз убедилась: Михаил — отвратительный тип, с отсутствием чувства юмора. Скорее, его юмор больше походил на издевки. Поэтому она не стала развивать тему.

Прошли вперед по коридору с нескончаемой вереницей дверей, за которыми ни звука.

— Тсс! Все уже спят, — предупредил Михаил, прикладывая указательный палец к губам.

Только старые половицы были иного мнения и отзывались на их шаги противным скрипом.

— А вот и ваши апартаменты-люкс! — открывая дверь, обозначил Михаил.

— Я не пойду, — заартачилась Тина, чувствуя что-то неладное, — мне здесь не нравится.

Михаил не стал вести церемонию уговора и втолкнул обоих внутрь.

— Спокойной ночи, куколки!

Чмокнув от души свою широкую ладонь, он отправил им воздушный поцелуй.

— Не скучайте. Завтра я вас навещу. Особенно ты, — указал он на Тину.

В замочной скважине с обратной стороны дважды повернулся ключ, а после наступила абсолютная тишина: ни шорохов, ни стуков. Девчонки слышали только свое беспокойное дыхание.

— Тин, мне немного страшно, — призналась Карина.

— Я никому не позволю обидеть тебя.

— А я — тебя.

И больше ни одного лишнего слова. Молчание, порой говорит куда красноречивее. Крепким узлом связались две их судьбы с того самого момента, как они оказались взаперти в фургоне — подруги по несчастью.

Ночевали в тесной каморке, на некоем подобии постелей — жесткие неудобные дощаные полки, ставшие испытанием для спины. Карина вертелась, как юла, пытаясь выбрать удобное положение. К тому же после драки с Тиной остались синяки и царапины, которые давали о себе знать. Карина потрогала рассеченную губу, начинающую опухать.