— Да, ты втюрился!

— Что толку! Ее уже не вернуть.

— А ты, я понимаю — мститель.

— Да, я не могу больше так жить! Глаза закрываю, она — улыбается, сверлит меня своими глазенками. Живая, веселая. Каждое слово ее в ушах эхом отдается.

Ром обхватил голову руками и заскрипел зубами.

— Стоп! До добра это точно не доведет, — пытался предупредить Ник.

— Хрен, с ним! Главное, что я не предам ее, понимаешь?

— Что ты задумал?

— Объединимся и взорвем к чертовой бабушке эту организацию вместе с ее тайнами.

— Моя выгода?

— Ну, хоть в одном я не просчитался, — удовлетворенно отозвался Ром, — без пользы, ты чихать не станешь.

— Жизнь — штука сложная! Меня она, например, столько раз по морде била, пальцев не хватит сосчитать!

— Тот же случай! Не хотелось бы завтра в новостях читать, как тебя от машины соскабливали или по частям из-под поезда доставали.

Ник выдержал паузу, будто в его уме шел трудный мыслительный процесс.

— По рукам!

Он протянул «другу» свою открытую ладонь.

На его лице отразилась довольная улыбка. Он выполнил следующее задание с блеском.

Тоска смертная сидеть в засаде, к тому же мучаясь после вчерашней попойки. Ром продолжал ворчать, будто старый дед, проживший сто лет. Ник же слушая его в пол уха, все время пытался прокрутить на максимальный звук магнитолу в поисках «нормальной» темы. В его понимании романтизации эпохи девяностых, сейчас не хватало песен о крутых парнях, не продающих честь за пятак.

— Башка трещит! — первым не выдерживает Ром.

— Ага! Третья бутылка была лишней!

— Не знаю, зачем мы полирнули все шампанским?

— Повод был. Ты, что забыл?

— Вообще ничего не помню!

— За дружбу, за братство… — начал возвращать Ник к событиям вечера.

— А-а-а-а!.. Точно…

Ром потер виски и простонал:

— Больше не пью!

— И меньше тоже!

Ник развеселился, но тут же застыл на полуслове, обнаруживая объект разработки на горизонте:

— Работаем!

Ром лениво приподнялся, протирая сонные опухшие глаза.

— Смотри, а Каринка наша — та еще штучка! Вцепилась во фраера всеми клешнями.

— Меня не вставляет, — отозвался Ник, — обычно у таких в том самом месте зубы, как у акулы.

— Скажешь, тоже! — отмахнулся Ром, девчонка что надо. Разве что резкая и диковатая.

— И кусачая…

И надо было им в этот прекрасный для влюбленной парочки, но в то же время злосчастный, оказаться в подворотне рядом с домом Серебрянникова.

Командир, посылая их на слежку, заранее предвидел у сыщиков отсутствие рационального мышления и способности трезво оценивать обстановку, поэтому его рекомендации, точнее приказы, имели чисто прямолинейный характер: «Наблюдение, фиксация, доклад».

Ник, считающий себя ассом в водительском мастерстве, осторожно вырулил следом за иномаркой объекта разработки. Он ни на метр не отставал, определив для себя место через два автомобиля. Так, на всякий случай, если преследуемым вздумается оглядываться назад. Каринка не зря же проходила то же самое обучение. Вопрос только в том, насколько она снюхалась с любовничком и на чьей стороне находится.

Ром нетерпеливо ерзал на сидении:

— Отстал! Добавь газу!

— Раз такой умный, садился бы за руль! — огрызнулся Ник, жалея, что не может вмазать по наглой роже напарника. По какой-то неведомой причине не мог смириться с его присутствием рядом.

Минутная слабость. Только этот тугодум с тяжелым взглядом и глубокой складкой между бровями, был прав: машина Серебрянникова, жестко виляя между встречными, далеко ушла вперед.

Опасный маневр — обход длинной фуры, грузовика, еще какой-то таратайки-черепахи, но только поздно. Тесный поток навсегда оторвал их от объекта.

Ник матюгнулся, ударяя руками по рулю.

Однако, Ром вместо осуждения, равнодушно произнес:

— Да, и хрен с ним! Пусть сваливают!

— Провал! Чего в донесении объяснять будем?

— Расплачься! Гляди, только у меня платочка носового с собой нет, слезы тебе утирать.

— Ты не понимаешь!

— Отчего же. Думаешь, я не вижу, что ты слишком усердно выслуживаешься. До меня слухи дошли, что ты занять место Михаила стараешься.

— Если и так!

— Ты стукачок. Можешь не отрицать.

— Что же ты тогда душу- то мне свою наизнанку вывернул?

— На то и расчет был. Ночью ты больше часа клеветал на меня, закрывшись с Алевтиной наедине.

— Ты же в отключке был!

— Трезв, как стеклышко! Напугал водой водолаза!

Ник чуть не прострелил его взглядом. В автомобиле повисла настолько напряженная обстановка, что можно было запускать петарды.

Ром давно ожидал момента, когда увидит в лице соперника абсолютную ярость. По правде сказать, его кулаки давно чесались показать не только свое превосходство, но и навсегда поставить точку в их вечном споре.

— Может, выйдем, поговорим?

— Не будем откладывать! — зло, сжимая желваки, откликнулся Ник.

Сворачивая с дороги в сторону кукурузного поля, он оглянулся, на предмет случайных свидетелей.

В детстве Пашка Романов, нескладный, но верткий дрался часто и вовсе не потому, что слыл задирой, вовсе нет. В его тогда юной бурлящей крови каждый раз просыпалось необъяснимо дурманящее состояние, и сравнимое ни с каким прочим удовольствием. По этой причине спровоцировать его на кулачный бой было достаточно просто. За легкий толчок в спину, подножку или дразнилку — не раздумывая бил кулаком в лицо не только одноклассников, но и ребят постарше, выше его на голову, а то и вовсе превосходящим по силе. Благодаря своей упертости и странному отсутствию болевого эффекта, он побеждал в большинстве драк, из прочих он выбирался побитым, но не сломленным, поскольку находил способ поквитаться и всегда доводил свою миссию до логического конца.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Кроме того памятного случая, когда банда отморозков подкараулила его на пустыре за школой. Четверо против одного! Началось с пустячной зацепки, переросшей вначале в словесную перепалку, а после в откровенный мордобой. Ром начал первым, самонадеянно полагая, что сможет дать отпор, но это его и подвело. Он падал и вставал, пропуская удар за ударом, потому что кулаки сыпались со всех сторон. Глаза заплыли, нос хлюпал от обилия крови, губа кровоточила и саднила, но свернув кулаки с новой силой, он пер вперед, пока снова не оказывался на земле. Тут его и настигли ноги соперников в ботинках с толстыми подошвами… Глаза он открыл уже в больнице, куда его доставили случайные свидетели.

— Ты чего замер? Испугался что ли? — сквозь зубы процедил Ник, толкая его в плечо.

— Лапы убери, а то втащу, — огрызнулся Ром, едва сдерживаясь.

Они отошли от машины и свернули в сторону поля. Со стороны это выглядело вполне мирно, как будто два туриста ищут место для справления естественной нужды.

По силе противники были почти равны, что разве Ром чуть шире в плечах и выше на пару сантиметров. По предыдущим спаррингам с Ником в форме уроков, он почти выучил все выпады, броски и атаки и знал к чему готовиться. Ник любил заигрываться, совершая много лишних движений, прыжков, сопровождаемых активной мимикой и обидными словами.

Вот, и сейчас, он то и дело подначивал и без того злого, как черт Рома, делая ударение на его умственной отсталости.

— У тебя и так башка отбита. Не боишься совсем дураком остаться?

— Барышни вперед, — прошипел Ром, останавливаясь. Не было причин тащиться дальше, метром больше, метром меньше.

Несколько опасных мгновений они стояли напротив, глядя друг другу в глаза: два огромных, агрессивных хищника, готовые рвать свою жертву до последней капли крови.

Первым не выдержал Ник, высоко поднимая кулак, он нанес удар в правую щеку противника.

Ром даже не пошатнулся, но в его голове и вправду заклокотало и зашумело. Он пропустил удар, оставив его без ответа.