— Я не хочу на это смотреть!

Карина с омерзением отвернулась. Едкий дым, клубами закружившийся вокруг, попал в глаза, защекотал в носу, выбивая слезу.

— Не замечал прежде у тебя сентиментальных наклонностей. У каждого своя судьба. Ник, например, нисколечко не раздумывал, когда по указке Алевтины убирал одного за другим неугодных «бракованных» бойцов. На завтра на их месте могла быть ты, — убедительно сказал Михаил, выставляя вверх указательный палец.

Украдкой, чтобы Михаил не заметил, Карина рукавом вытерла горячую слезинку:

— Неправда. Ты специально на него наговариваешь. У вас с первого дня не сложились отношения.

— Ты права. Я нюхом учуял, как в его жилах кипит отравленная кровь. Знаешь, такой особенный запах, ни с чем не спутаешь: резкий, трупный. Про таких у меня особое мнение.

— Какое?

— Стервятник.

— Птица?

— Скорее — определение, разновидность личности. Действует исподтишка, не брезгует падалью. Главная страсть — пожирание чужой плоти. И в прямом, и в переносном смысле.

— Мерзость.

— Даже я опасался к нему приближаться. Он, видишь ли, метки свои на людях ставил, вроде клейма.

— Как ты думаешь, за что он Алевтину? Со стороны казалось, что у них близкие, приятельские чувства. Шептались, интриги против всех строили. Они, как никто другой стоили друг друга. Из них получилась бы прекрасная пара.

— Ага! В лучших традициях криминальных сводок, — буркнул Михаил, ковыряя палкой в разгоревшемся пламени.

— Ты увиливаешь от ответа?

— Думай, как нравится, но я не из тех, кто чужие тайны на всеобщее обозрение выставляет. Пусть умрут вместе с владельцами. Не нам их судить.

— Им, значит можно, а нам…

— Не бурчи! Сходи лучше за ветками. Видишь, огонь еще пищи требует.

Карина огляделась вокруг, подняла голову в черное небо, в котором горели синие созвездия. Луна, похожая на блин, смотрела с высоты своего величия. Она своим белым сиянием, таинственным и тревожным, пугала Карину, шарящуюся в поисках хвороста. До дрожи в коленках. От вскрипов высоких деревьев, шороха травы душа уходила в пятки.

Вернувшись обратно с большой охапкой, она залюбовалась сказочной картиной: отблески костра метались на листьях кустарника, сотни малых искр кружили в темноте, мерцали и тут же таяли, длинные тени, размытые, живые тянулись вокруг, дрожали. На секунду она позабыла, о причине приведшей сюда, достойной фильма ужасов, где она не в самой завидной роли.

— Ты долго, — заметил Михаил, — нужно до рассвета успеть. Не то дым заметят издалека. Под утро опустится густой туман, прикроет наше мероприятие.

Пока Карина ползала по зарослям, он перенес свертки из машины и расположил их неподалеку.

— Ладно, — сжалился он, — разрешаю панихиду.

— Пожалуй, воздержусь, — равнодушно откликнулась она, вздрагивая не то от холода, не то от страха, — закончим быстрее и смоемся.

— Так-то лучше. Ты за ноги, а я за голову.

Взяв с обеих сторон, сначала Алевтину, а потом то, что было когда-то Ником, они перенесли их к костру. С трудом, пыхтя и охая, им удалось водворить их поверх пламени.

— Теперь обложим их со всех сторон ветками, — продолжал приказывать Михаил, взяв на себя роль старшего.

— Кажется, достаточно, — уставшим голосом решила Карина.

Она опять вся выпачкалась, на этот раз сажей.

— Не все попадают в рай, — философски изрек Михаил, поливая костер остатками бензина.

С самого начала, когда команда только прибыла на базу, у Карины родился не совсем скромный интерес. В кабинете строгой Алевтины находился объект — мечта взломщика. Наверняка в сейфе, помимо денег, были скрыты вещи, имеющие ценность: бриллианты, золото, драгоценные камни. Будучи не чистой на руку, она и раньше похищала, все, что плохо лежит. Особой красоты придавал факт кражи из запертых комнат, застегнутых сумок, а уж сейф, запертый на ключ — верх блаженства. Оставшись в одиночестве, она первым делом, облачившись в простые хлопковые перчатки, принялась обыскивать комнату прежней начальницы.

Чутье воровки двигало ее разумом, когда она осмотрела самые выгодные места для схронов, в которых Алевтина могла хранить ключи от сейфа. Мигом обшарила полки бельевого шкафа, ящики стола. Ей в руки за это время попало немало пикантных вещичек, доставляющих радость прежней хозяйке и хранивших ее запах — сплошной раритет. Алевтине было свойственно привыкать к безделушкам, срастаться с ними кожей, мыслями, чтобы потом наслаждаться обладанием «несметных сокровищ».

Огромная связка ключей с брелоком-розочкой из красного прозрачного стекла лежала прямо на столе в ворохе смятых листов. Карина не удержалась и развернула бумажный комок, почти автоматически. Интересно ведь, отчего всегда педантичная Алевтина испортила столько бумаги.

«Рапорт. В случае провала, прошу отставки. Готова понести заслуженное наказание. Прошу учесть мои прежние заслуги, прежде чем …»

И так почти на каждом листе, за малыми корректировками, но с одним и тем же окончанием. Алевтина, явно была загнана в угол, искала выход и скорее всего бы нашла, если бы Ник разом не покончил с ее усилиями. Карина скривилась, потерла шею, как бы примеряя на себя отвратительное рукоприкладство. Жуткие картины, преследующие ее, то и дело мелькали перед глазами. Наваждение какое-то! Она, конечно, подозревала, что Ник когда-нибудь «слетит с катушек». В интонации его голоса, высокомерном задранном подбородке всегда читалось безумие, замешанное на гордыне — одной из смертных грехов, описанных в древней книге. Теперь гадать о том, что произошло за закрытыми дверями этого кабинета глупо. У Карины было несколько версий, местами абсурдных, но вполне применимых к характеру члена группы, увлекающегося оружием, пытками и получающим удовольствие от созерцания страданий других людей.

Перебрав связку ключей, Карина определила, что к замку сейфа подойдет ключ с круглым большим ушком. Повернув рычаг и отворив металлическую дверку, Карина с замиранием сердца устремила взгляд внутрь. На верхней полочке, как и положено всем законам жанра, обнаружилась пачка купюр в банковской упаковке, шкатулка с драгоценностями. Полка ниже представляла собой что-то вроде архива.

«Личное дело. Краснов Евгений Юрьевич» — прочитала она глазами, забирая в руки верхнюю папку. Далее, там же, она отыскала досье на всех членов группы.

Сложив все содержимое сейфа в сумку, обнаруженную здесь же, она еще раз оглянулась, в попытке отыскать ценные вещи. Все же натуру не исправишь, но поживиться в кабинете было нечем: гора косметики, куча поношенной одежды. В дамской сумочке Алевтины, доверху забитой косметикой, нашелся кошелек с несколькими купюрами, банковские карты.

— Скряга, — выругалась Карина, забирая деньги, не пересчитывая и так видно, что на них можно прожить не больше месяца.

В ее рюкзачке за спиной смена белья, документы. Уходя, Михаил передал в пользование автомобиль, за рулем которого провел не один день.

— Пользуйся, только не особо рисуйся. Номера новые, права тоже.

— Она же твоя. Как же ты без нее?

— Мы с Тинкой на фургоне поедем. Он менее заметный, вопросов ни у кого не возникнет — семейная пара сельских жителей, перевозящих в кузове садово-огородные принадлежности, строительные материалы. Я там, на всякий случай хлама набросал, видимость создал.

Отыскав в боковом кармане ключи, Карина удобно расположилась на водительском сидении. Сбылось: «Она видела себя в образе крутой cool girl, рассекающей на авто премиум-класса». Усмехнулась. Теперь, все прежние, глупые чаяния, рассыпались, оставляя после себя только разочарование.

Зная наперед, что придется прятаться, может быть даже длительное время, она не рискнула вернуться на конспиративную квартиру. Поскитавшись в пригороде, она сняла домик, больше похожий на собачью конуру. За покосившимся двором нашлось и место для машины.