— Гай, а лорды тоже это едят? И напомни, пожалуйста, как это называется?
— Называется «матарханское серебро», очень патриотично. Лорды… едят, наверное. Почему бы им отказываться, ведь рудники в Матарханских горах снова принадлежат Вулкану.
— Я просто подумала, я ведь никогда такого не пробовала, а они едят каждый день. Вдруг от этого человек меняется и начинает думать, как Повелители Огня? Вот сейчас поедим и вмиг разгадаем все их планы.
— Тогда не забудь о вине, это южное, сорт называется «Слезы Гианзы».
— Красное-то? Оно не очень-то похоже на слезы… Хотя Гианза… Да, я понимаю.
Гианзой звали еще одну богиню, почитаемую в Эвероне. Хотя уважение к ней всегда смешивалось со страхом. Гианза появляется на поле боя, в больницах, лазаретах и дарит покой тем, кто в нем нуждается. Есть у нее и другие обязанности, не менее мрачные. Тех, кто выжил в битве, приветствует Тедзинг, а остальных Гианза. Неудивительно, если она плачет кровавыми слезами.
Гай отхлебнул из бокала, но веселее от этого не стал. Что-то его беспокоит, подумала Дженни. Она снова заговорила на прежнюю тему. Значит, Сертиас младший вернется в Эверон. Что тогда будет с армией?
— До весны ничего не будет, — равнодушно ответил Гай, погруженный в свою внезапную печаль. — Зимой боевые действия прекращаются. Во всяком случае, я слышал, что на Гранделине невозможно воевать зимой. К югу от Матарханских гор лежит засушливая степь, травы мало, Погонщики не смогут прокормить большое количество лошадей. Они уходят на зимние пастбища.
— А наши?
— Честно говоря, я не очень силен в военном деле, — признался газетчик. — Но кое-что слыхал об этом.
— Вот и валяй, — поощрила его Дженни, не забывая отправлять в рот порции «Матарханского серебра» и запивать «Слезами Гианзы». — Ты же ничего не забываешь. Что хранит твоя память? Давай, не скромничай. На самом деле благодаря памяти ты знаешь не меньше, чем любой опытный вояка.
Улыбаться, тем более загадочно, с набитым ртом не так-то просто, но Дженни справилась, ей удалось снова растормошить загрустившего собеседника. Гай принялся объяснять, по мере своего рассказа сам увлекся и вот какая картина у него получилась:
— Преимущество Эверона — в цивилизованности. Мы умеем планировать и неукоснительно выполнять план.
— О да, это конек генерала Истригса. Он помешан на планах.
— Это означает, что наша армия может пересечь пустыню, если генерал правильно организует снабжение и загодя сделает необходимые запасы. Сейчас у нас численное преимущество, Истригсу удалось перебросить на Гранделин большое количество войск. Для такого войска нужно много припасов. Тем более, если намечается поход по пустынной местности. Вот что! Я вспомнил, в редакции как раз обсуждалось, что флот в последнее время не стал перевозить больше провианта, как полагается перед зимовкой.
— Отлично. Это подтверждает твое предположение.
— Какое предположение?
— Неважно, продолжай! Итак, зимой война прекратится, генерал вернется в Эверон. Чем он будет здесь заниматься?
— Ну, мало ли… чем вообще занимаются лорды? Будет вести жизнь, полную благородства. Приемы, балы, доклады в парламенте.
Разговор ушел в сторону, Гай рассказал кое-какие истории из жизни Вулкана… а Дженни, поглощая телятину, размышляла. Получается, это еще один хитрый план молодого генерала. Он заранее готовится к тому, что командование получит соперник. И окажется посередине пустыни в разгар успешного наступления, но без обозов. Погонщики ушли на зимние пастбища, можно действовать энергично и активно — но припасов нет. Новый командующий будет вынужден остановиться, а то и отступить. А весной он снова пойдет в степь, где и столкнется с отдохнувшей и пополнившейся армией Погонщиков Ветра. Истригсы, точно так же, как и их соперники, готовы пожертвовать военным успехом ради своих интриг. Это значит, готовы пожертвовать жизнью солдат. Они ничуть не лучше лорда Вестокена и других оппозиционеров. Все они там, на Вулкане, одинаковы.
Но, если с войной ситуация прояснилась, другой вопрос беспокоил Дженни по-прежнему. Что будет делать Сертиас в Эвероне? Если он так все продумал и рассчитал, то и насчет зимы на Вулкане у него наверняка есть какой-то замысел. Какой? Она сама говорила Квестину, что лорды мыслят по-другому, и их планы человек понять просто-напросто не может. Стоп. Ведь Дженни сама — одна из них. И если уж кому под силу раскусить хитросплетения интриг Вулкана, но почему бы не именно ей? Думай, Дженни Ниоткуда, думай.
И она задумалась с такой силой, что даже не заметила, как убывает телятина в блюде и красное вино в хрустальном графине. В отблесках свечей этот графин, пока был полон, напоминал свет в окнах вилл на Вулкане, а когда опустел, то сходство исчезло. Обычный бокал. Так и лорды — если их не наполняет огненный дар, остается совсем немного. Пустой сосуд остается.
Гай замолчал и уставился в блюдо перед собой. Из темноты выплыл гном и вежливо осведомился, всем ли гости довольны, и как он еще может им услужить.
— Пожалуй, довольно, — без энтузиазма заявил Гай. — Будьте любезны, счет.
Перед ним на стол лег лист бумаги, исписанный каллиграфически выведенными строками. Здесь даже счет выписывали на белой бумаге, не на желтой, изготовленной ратлерами под землей.
Гай тем временем вытащил кошелек и стал звякать монетами. И чем дальше, тем более кисло он выглядел. И только тут Дженни сообразила: э, да ведь у него не хватит монет, чтобы рассчитаться по такому чудесному счету на белой бумаге! Бедняга, он отлично помнит, сколько у него монет, и сколько стоил их обед. Точно, хорошая память — настоящее проклятие.
До этого мгновения все было так чудесно, что ни за что не хотелось портить замечательный обед. Впрочем, решение родилось само собой, достаточно было вспомнить их с Эриком прежние трюки. Да хотя бы встречу с Джеком Джеком в «Удаче»! Но здесь все было совершенно не так, как в том дешевом кабаке, где счет не выписывали даже на самой завалящей желтой бумажонке, а выкрикивали хриплым басом. Нет, конечно, в этом респектабельном заведении следовало действовать тоньше.
Она, не прекращая улыбаться, поправила воротник, пробежала пальцами по меховой оторочке, потом ладонь скользнула под скатерть, как будто для того, чтобы, не привлекая внимания мужчин, разгладить складки на юбке. Ниже, ниже наклон… она нащупала под столом полу сюртука Гая и крепко потянула. Он вздрогнул и опустил руку под стол — что там такое его тянет? Дженни поймала его ладонь и сунула серебряные монетки из тех, что сэкономила на обновках. Интересно, чего он так дергается, когда их пальцы встретились?
Гай, хлопая глазами поднял руку. Сообразил и протянул серебро гному:
— Вот, примите.
— Я думаю, сдачи не нужно? — невинным тоном поинтересовалась она. — Как ты считаешь, Гай? Все было так чудесно приготовлено.
— Я передам повару ваши слова, — кивнул гном. — Всегда будем рады принять вас в «Милости великого Симилиса». Мистер. Мисс.
На улице Дженни пихнула Гая локтем:
— Здорово мы его надули?
— Э… — он только сейчас начал приходить в себя. — Надули? Ну, да, ты избавила меня от позора.
— Ерунда, — отмахнулась Дженни, — главное, что это был ловкий трюк, а гном ничего не заметил. Остальное неважно. Трюки, фокусы, обманы публики — это самое большое искусство.
И прикусила язык. Вот ведь! Едва не сболтнула, что большую часть жизни провела, разучивая и показывая публике трюки. Ничего себе племянница почтенного мистера Квестина. С Гаем было так легко, по-свойски, что она чуть не проболталась. Нет, нужно держать себя в руках.
Пока она размышляла, Гай снова стал прежним и принялся болтать. Они еще часа два бродили по улицам, и за это время Дженни узнала, что он из старой почтенной семьи, потомственных грамотеев, писарей и секретарей в государственных учреждениях. Но после смерти деда семья обеднела, им даже пришлось продать дом у подножия Вулкана и переселиться ближе к окраине. Дженни уже знала, как в Эвероне дорожат близостью к лордам, и только покивала. Да, это большой урон для репутации семьи. Но зато теперь, считал Гай, благодаря его таланту, род Сарамов снова воспрянет! Жаль только, на это уходит слишком много времени. Ему хочется скорее, скорее прославиться, для этого нужно имя, подпись под аналитическими статьями в «Вечернем Эвероне», это откроет дорогу наверх.
