Пока она размышляла, показалось агентство, они уже пришли.

— Хорошо, но я не знаю, когда удастся освободиться. Может, будет много работы и я вообще не выберусь.

— А я завтра свободен весь день! Можно мне зайти за тобой? Тогда твой начальник согласится, чтобы ты ушла. Я просто обязан что-то сделать, после этого дурацкого смеха над твоими словами. Никак не могу себе простить. Когда ты показала этот меч, я вспомнил! Вернее, не вспомнил, а сложил вместе, что слышал об этом оружии. Сакхлих напал на Фирийские острова, а потом все удивлялись, куда подевался его знаменитый клинок с сапфиром в рукояти. Если бы он достался кому-то из лордов или офицеров, тот бы хвастался! Тогда бы все узнали о судьбе знаменитого меча. Плюс всевозможные мелочи, которые сами собой всплыли из памяти. Я же ничего не забываю, просто нужно было сопоставить, что я слышал об этом мече. И тут ты вспомнила о Фирийских островах! Не понимаю, как тебе это удалось, но ведь меч у тебя. Потрясающе! А я смеюсь, как… как последний… нет, не буду говорить, как кто, потому что это будет неприлично. Справедливо, не неприлично.

Дженни слушала его болтовню и думала, что с ним, по крайней мере, легко поддерживать беседу. Можно просто кивать, этого достаточно. А в самом деле, почему бы завтра не воспользоваться его помощью в переноске пакетов и его болтовней в качестве развлечения по дороге?

К тому же это полезное знакомство, ведь «Вечерний Эверон» весьма почтенное издательство. Гай наверняка может рассказать, что его плешивый напарник знает о планах Истригсов. Ведь кузен Сертиас почему-то ожидается в Эвероне, так сказала Урсула. Вот и не мешало бы узнать, что на уме у всей этой родни. Как-никак, это ее семья. В общем, если хочешь уйти с работы и провести пару часов в обществе кудрявого молодого человека, аргументы всегда найдутся.

Они остановились у двери агентства на Горшечной, восемьдесят четыре. Гай протянул пакеты, Дженни собралась постучать, но дверь распахнулась, и Морко проскрипел:

— Я вижу, ты все-таки даешь интервью «Вечернему Эверону».

Когда он встречал ее, направив арбалет, то, по крайней мере, молчал.

— Мы ждали тебя раньше, — гоблин принял пакеты и пригласил Дженни на кухню, — нужно обсудить наши дела, слишком много всего произошло. Что здесь?

— Благопристойные наряды. Никогда не угадаешь, где я их взяла. А, дядюшка! Ты тоже не угадаешь.

В конце коридора распахнулась дверь кухни, и выглянул Квестин, вслед за ним в коридор хлынул запах традиционных сосисок.

— Благопристойные наряды, — повторил он. — Так откуда они?

— Из благопристойного заведения, разумеется. Я посетила «Улыбку Вилены». Нет, нет, не нужно так на меня смотреть. Одежда — вовсе не гонорар за работу в этом славном учреждении, как вы, кажется, подумали. Мне их подарила Ирви, все равно тамошним девушкам сподручнее без них. Завтра мне нужно отнести это к портнихе, немного подогнать. Вы без меня управитесь? И как прошел день? Макс ничего не стащил? Обычно он специализируется на белых кошках. И я, приглашая его, подумала, что мы не особенно рискуем, у нас кошек нет.

Ой, кажется, она слишком много говорит. Болтливость Гая оказалась заразной. Квестин с гоблином переглянулись.

— Макс завтра снова придет, ему понравилось, — сообщил гоблин. — И я предполагал, что завтра за ним присматривать будешь ты. Хм, «Улыбка Вилены». Действительно, я бы не угадал. Интересный выбор.

— Миссис Клементина передавала горячий привет дяде Эдуарду, — добавила Дженни. — Тебя по-прежнему будут рады там видеть.

— М-да, — только и промолвил «дядя». — Идем к столу.

Помимо сосисок, на столе был и бренди. Значит, разговор намечался долгий и серьезный. Что долгий, это понятно: Квестин повторил все, что им удалось выяснить насчет личности Черной Руки. Дженни ела, слушая его вполуха. «Дядя» считает это многословие систематической работой по всем правилам, а она в повторении не нуждается. У нее тоже отличная память, хвала богине мудрости. Этой, как ее… Терлиозине. Бедный добрый Папаша Бурмаль никогда не вспоминал об этой богине, у него были другие склонности. На дороге случается всякое, и умение забывать — оно очень помогает в пути.

Потом пришло время подводить итоги.

— …Таким образом, опасения Крысиного Короля вполне оправдались, главная цель Урсулы — сделать виновным лорда Вестокена. Это значит, ратлерам действительно грозит опасность. Если она вспомнит яму с костями под Башней Безумия, все выйдет самым скверным образом.

— Угу, — Дженни кивнула с набитым ртом.

Она только сейчас поняла, что проголодалась, даже в животе заурчало.

— И сейчас ей крайне необходим удар по Вестокену, ведь все должно решиться в ближайшие дни. А может, уже решается.

Дженни быстро проглотила недожеванный кусок и спросила:

— А что именно должно решиться?

Квестин положил на стол свежий номер «Вечернего Эверона» и похлопал по нему ладонью:

— Здесь опубликована речь лорда Вестокена в верхней палате парламента. Я ждал чего-то в таком духе, поэтому сходил на почту. Завтра текст будет и в «Зорком глашатае», но я решил не ждать.

— Ого, — удивилась она. — Ты так ждал этой речи, что даже ходил за ней на почту? И что же там такого важного? Чему посвящено выступление его милости?

— Мирный договор, который будет предложен Погонщика Ветра. Он слишком жесткий.

— Хм-м… но ведь мы победили? Эверон победил? Значит, имеет право диктовать условия.

— Можешь сама прочесть.

Дженни лишь отрицательно помотала головой, потому что рот снова был набит сосиской.

— Здесь фактически условия капитуляции. А Погонщики, хотя и проиграли летнюю кампанию, но вовсе не сломлены. Зимой они соберут новую армию. В общем, условия неприемлемы для Погонщиков. Это выпад против генерала Истригса. Он, видишь ли, вступил в переговоры, пришел с некоему соглашению с врагом и прислал в парламент наброски договора. Если бы парламент подтвердил его вариант, мир был бы заключен. Но Вестокенам нужна война.

Дженни нахмурилась и призвала на помощь все свои познания в политическом раскладе Вулкана. Это не помогло, смысл происходящего, от нее ускользал.

— Как же так? По-моему, на войне растет влияние Истригсов? Значит, Вестокену она невыгодна, ведь это логично?

— Не знаю, что именно он имеет в виду. Может, полагает, что Погонщики возмутятся, перестанут надеяться на мирный исход и смогут одолеть генерала Истригса. Отчаяние придаст им отваги. Или еще что-то в таком же подленьком духе.

— Политика, — с отвращением проскрипел Морко и откупорил бренди.

— О-о-о… да, — кивнула Дженни.

Она ровным счетом ничего не понимала. Чего хотят тот и другой клан Повелителей Огня? Истригсы перехватили инициативу, их генерал нанес врагу поражение. Заключив мир, они окажутся в отличном положении. А что нужно их оппоненту Вестокену? Ведь не разгрома же своей собственной армии? Или Вестокен видит в поражении прежде всего неудачу Истригса? Это с трудом укладывалось в голове. Поражение армии — выгодно, если ты хочешь, чтобы опозорился генерал? Но это армия твоего города… ты сам добивался этой войны… Истригсы, конечно, заносчивые наглецы, вся семейка. Особенно каменный истукан Сертиас-младший. Но Вестокен еще хуже. Так, что ли?

— Завтра голосование в парламенте, — продолжал излагать свои соображения Квестин. — Опыт подсказывает, что Вестокен настоит на своем. До сих пор Истригсы всячески превозносили нашего героя, Сертиаса-младшего. Возможно, в донесениях его милости успехи были слишком преувеличены, а на самом деле все обстоит не настолько блестяще. Но это только мои догадки. И я совершенно не понимаю, как с этим связан Черная Рука. Не вижу для него места в этой схеме.

— Однако кто-то снабжает его сведениями о Вулкане. Здесь Урсула права, он слишком хорошо подготовился. Она хочет доказать, что виноват лорд Вестокен.

— Да. Но только я не понимаю, чем убийца может быть полезен Истригсам или Вестокенам. Нет, нет, он играет в совсем другую игру. Как бы выяснить, какую?