— Ы-ы… — глухо провыл трубочист. — Э… Да!

Больше он не сказал ничего. Тмист ринулся к дому, на крыше которого валялся его инструмент, приставил лестницу, взлетел по ней. И без всяких слов было ясно, что он узнал свой инструмент, свой славный старый добрый инструмент, изготовленный не в гномьих мастерских, а добротно сработанный человеческими руками. Его лестница, нормальной человеческой длины, тоже нашлась, она валялась за тем самым домом, несколько ступенек были варварски выломаны, но Дженни, пользуясь косвенными уликами, заключила, что это сделал не вор, а мальчишка из соседнего дома. Тот, который похитил белую кошку. Улики были таковы: на стене было кривыми буквами написано: «трубычист дурак». Написано сажей, которую писавший соскреб пальцем с лестницы. Еще были черные от просыпанной сажи отпечатки башмаков, небольшие, детские.

— Неплохо, — отметила она. — Слово «дурак» написано без ошибок. Наверное, этот мальчишка освоил его, потому что использует в качестве подписи.

Ворона каркнула над головой, Дженни вскинула голову на этот звук и успела увидеть, как в окнах двух соседних домов наблюдатели быстренько отшатнулись от стекла, когда поняли, что Дженни может их заметить. В том доме, что поближе, это была белая кошка. В том, что подальше, конечно, противный безграмотный школяр, гроза белых кошек и брошенных лестниц.

— Итак, мистер Тмист, по крайней мере пропажа нашлась, — подвел итог Квестин. — Правда, придется заняться ремонтом, лестница повреждена.

— Я должен вам уплатить? — без особого энтузиазма, но с готовностью спросил потерпевший.

Он был так счастлив, что даже не очень бы расстроился, если бы пришлось отдать несколько монет. Похоже, в самом деле дорожил привычным инструментом. Но Квестин отказался:

— Будем считать, что мы это сделали из уважения к вашим заслугам и из сочувствия к вашей беде. Достаточно, если всего лишь составим расписку о том, что ваша пропажа найдена детективами агентства «Добрая надежда».

— «Добрая надежда»! Да я же слышал о вас, — спохватился трубочист. — Ну да, точно, слышал. Вас нахваливала… как же ее… не помню, как зовут эту миссис. А! У нее белая кошка, которая вечно лезет под руку и вымазывается в саже. Да, эта дама одобрительно отзывалась о вашем агентстве. И теперь вижу: не зря!

Дженни выразительно глянула на Квестина. Она же говорила: миссис Фортлекс лучше всякой рекламы в газетах. Но сейчас вспоминать об этом было неуместно. Они составили расписку, трубочист поставил подпись и пообещал сообщить на Горшечную, восемьдесят четыре, если припомнит какие-либо подробности насчет личности вора. Вернее, шпиона.

Осталось последнее: проводить его загадочной улыбкой.

Когда трубочист скрылся за поворотом, надобность в загадочных улыбках не отпала. Новая улыбка была адресована Квестину.

— Это еще не все! — объявила Дженни. — Сейчас проведем допрос свидетеля.

— Я уже не удивляюсь, — пробормотал «дядюшка». — Но не могла бы ты хоть коротко объяснить, кто этот свидетель и что он может нам рассказать.

— Видишь это сочинение на стене? Оно же с подписью. Там написано «дурак». Я надеюсь, он видел трубочиста. Не этого, настоящего, а поддельного, который бросил здесь инструменты.

— Да, но кто это? Кто видел? И где его искать?

— Сейчас сам увидишь. Нам нужен мальчишка с явно преступными наклонностями, который живет вон в том доме.

И она решительно направилась мимо жилья миссис Фортлекс, игнорируя белую кошку, которая снова нерешительно подкралась к окну. Ворона уже ждала над дверью, за которой, конечно, сейчас трясется от страха мальчишка. Дженни поднялась на крыльцо и постучала. Ответом была тишина.

— Видишь, никого нет, — предположил Квестин.

— Нет, есть… я просто думаю, как будет правильнее? — она повысила голос, чтобы и за дверью было слышно. — Выломать замок или сходить за мистером Фергюсом? Дядя, у тебя есть при себе таран? Нет? А какая-нибудь стенобитная машина? Катапульта? Тоже нет? Надо будет сделать себе заметку на память, детектив должен быть запасливее и всегда, отправляясь на задание, вооружаться чем-то в этом роде. Тогда остается одно. Воспользуемся мистером Фергюсом.

— Это тролль? Он может выломать дверь?

— Нет, бери выше. Он школьный учитель. Эй, юный мистер, как тебя, мне привести мистера Фергюса? Я покажу ему надпись сажей на стене и потребую ответа, почему его ученики делают грамматические ошибки, когда пачкают соседские дома.

— Я дома один, папа на работе, мама ушла к соседке, и они не велели мне открывать незнакомцам, — глухо пробурчали из-за двери.

— Это странный парадокс, — заметила Дженни. — Мы не можем познакомиться, пока ты не откроешь, но сейчас мы в самом деле незнакомцы, и ты не должен открывать. Как же быть? Что, если мы достигнем компромисса, и ты откроешь дверь ровно наполовину? А на четверть? Видишь, я могу идти на уступки, а ты?

Щелкнул замок, и дверь слегка приоткрылась. Не на четверть, конечно, а совсем чуть-чуть, ровно настолько, чтобы мальчишка мог глянуть одним глазом на пришельцев.

— Мисс, а вы правда детектив? — спросил он.

— Разумеется, — с загадочной улыбкой ответила она. — Меня зовут Дженнифер, для друзей просто Дженни. Рядом со мной Эдуард Квестин, главный детектив нашего агентства. С кем имеем честь беседовать?

— Меня зовут Макс.

— А полностью? Мне понадобится твое имя, чтобы вписать в блокнот. Так полагается при опросе свидетелей.

Она потрясла своим орудием труда. Помимо блокнота у нее был еще подаренный Морко складной нож. Но блокнот в данном случае подходил лучше. Нож, конечно, интереснее мальчишкам, но ведь не все сразу! Привлекать внимание свидетеля нужно постепенно.

— Максимилиан Гайлем, — вздохнул свидетель. Ему явно не нравилось собственное имя.

— Отлично, мистер Гайлем, — включился в разговор Квестин. — Мы больше не незнакомцы. Не мог бы ты теперь ответить на пару вопросов? Нас интересует трубочист, который оставил у соседнего дома лестницу. Как он выглядел? Были ли у него особые приметы?

— Трубочист, как трубочист, очень черный, весь в саже.

— А лицо?

— И лицо. Он как будто нарочно вымазался, чтобы его не узнали. Главное, он такой… быстрый. Вроде движется как все, спокойно так, нормально. Не совсем нормально, а как бы… слишком осторожно.

— Он очень быстрый, — медленно произнес Квестин. — Понятно. Когда нужно, движется молниеносно, а когда не нужно, сдерживает себя, чтобы не привлекать внимание. Поэтому тебе кажется, что слишком осторожно. Похоже, как по-твоему?

Макс кивнул.

— Точно, он вроде такой заторможенный. А потом раз — и как дернется! Смотришь, а он уже в двух шагах от прежнего места.

— Эй, дядя, ты что, понимаешь, о ком мы говорим? — насторожилась Дженни. До сих пор она знала больше всех. Как это Квестин вырвался вперед?

— Я пытаюсь представить себе того, о ком рассказывал лорд Готвинг. Он нечеловечески быстр, и должен сдерживаться, чтобы не привлекать внимание окружающих, когда показывается в городе.

— Ого, — подал голос из своего укрытия Макс, — вы и с лордами дело имеете? Прямо как мистер Томс?

Герард Томс, самый знаменитый детектив Эверона, сумел создать себе репутацию… большинство обывателей Эверона были уверены, что Повелители Огня обращаются лишь к нему. И уж конечно, мистер Томс — кумир эверонских мальчишек. Его подвиги гремят во всех газетах.

— Да, иногда приходится и с лордами, — вздохнула Дженни. — Им трудно отказать, они такие настырные. Но все-таки, что с лицом этого типа? Он человек? Или нет? Или можно сказать, что у него половина лица?

Если уж дядя перебирает все, о чем говорил старикашка Готвинг, то нужно и это тоже принять во внимание. Половина лица, что бы под этим ни понимать.

Мальчишка задумался. Наконец неуверенно пробормотал:

— Может и так, мисс. Половина лица, ага, точно. Я все думаю, что с его лицом было не так? А у него половины разные. Под сажей не поймешь, но лицо какое-то не такое. Справа и слева как бы разные. Искривленное лицо, вот. Но вот что я вам скажу! Он сажей нарочно вымазался, чтобы странности в глаза не бросались.