— Мнения в Вашингтоне сильно разделились. Есть те, кто напуганы вашими методами воспитания, но многие наоборот, сильно заинтересованы. Так что мы с Греем представляем тут противоположные точки зрения.

— И когда будет окончательное решение? — уточнил Ник Никыч.

— Сейчас там ночь… — задумчиво произнёс посол, — но им там сейчас явно не до сна. Потом будет день и… думаю к вечеру они друг друга догрызут. Так что конкретика будет завтра к утру. Но, позволю себе предположить, что в конечном итоге окончательное решение сорвать участие Смита в экспедиции никто на себя взять не решится и мистеру Грею предложат решать на месте. Со всеми вытекающими, понятное дело.

Дело было действительно понятное: участие американца в советской лунной экспедиции это и пиар, и разведка (которая должна здорово помочь фатально отстающей в космосе Америке), и политика. Участие в этом сулило хорошие карьерные возможности, а сложностей, на первый взгляд, не предвиделось. Ведь чем может быть эта детская экспедиция? Эдакий элитный пикник для "золотой молодёжи" за государственный счёт. Так рассуждали в Госдепе многие, перспективные, но не шибко успешные, рванувшиеся сопровождать юного представителя Соединённых Штатов, включённого в состав советской космической миссии. В их головах уже виделись поездки с почётным кортежем, обеды в лучших ресторанах и целый поток блестящих записей в резюме. Вот только почему-то оказалось, что эти многие перспективные очень мало знали о Советах, о космосе и о советском космосе конкретно. Или знали, но только о чём-то одном. Или о космосе, или о советах или… Но вот связать всё воедино в одной голове, по старой американской традиции, даже не пытались. И когда выяснилось, что в СССР юные космонавты ездят, как все, на метро и такси, посольство почётного эскорта не выделяет, их юный протеже предпочёл тусоваться со своими советскими сверстниками, самым элитным рестораном, куда зашли юные космонавты был "Золотой Колос" на ВДНХ, а многочисленную делегацию сопровождающих туда и не позвали, наступило тяжкое понимание, что их, похоже, подставили. А главное, несчастный Джонни попал в чудовищные лапы советской педагогики. И тут приходилось принимать решение: либо свернуть всё это дело нафиг, спасая бедного американского ребёнка от всех этих ужасов, но тогда прощай карьера (и это в лучшем случае), ибо срыва операции в которой заинтересованы и Госдеп, и ЦРУ, и НАСА и много кто ещё им не простят. Либо оставить всё как есть, но тогда если с Джоном Смитом что-то случится, на них спустят всех собак и тогда — прощай карьера (и это в лучшем случае), ибо кто-то должен за всё это отвечать.

Спросите, почему такое произошло? Неужто дипломатия и разведка США настолько выродились? Да ну что вы! Просто подсунуть воспитуемым пустой комплект жизнеобеспечения способен не только Ник Никыч. И если в делегации есть кто-то действительно перспективный — выкрутится и получит тот вожделенный карьерный рост. А остальных — не жалко. Понятное дело, что истинный центр принятия решений по участию Джона Смита в Двадцать восьмой лунной экспедиции располагался вовсе не в гостинице Метрополь, где осела американская делегация. И заправляли там люди совсем другого калибра. О таких даже сам посол, бывший в курсе всего происходящего, не то что говорить, думать старался шёпотом.

Мистер Грей всё это уже осознал и сейчас лихорадочно перебирал варианты, как выкрутиться из сложившейся ситуации. Увы, выхода не было, ибо любое решение грозило большими неприятностями. Лихорадочная попытка распределить ответственность путём принятия коллективного решения ни к чему не привела: на продолжавшемся всю ночь совещании прозвучало много общих фраз, но никто так и не решился выдвинуть конкретное предложение: отозвать Джона или оставить. Все прекрасно понимали: на того, кто скажет что-то конкретное потом спустят всех собак. И закончилось совещание уже под утро на весьма жизнеутверждающей для Грея ноте: "Ты начальник, ты и расхлёбывай!". А Вашингтон, как назло, молчит. И вот сейчас сам господин посол, гораздо более осведомлённый во всех подковёрных движениях, чётко дал понять, что в вашингтонских верхах принято концептуальное решение: Расхлёбывать будет Грей. Лично.

От необходимости говорить что-то прямо сейчас Грея спас зашедший на это совещание представитель Наркомпроса:

— Вишняков, Михаил Анатольевич, — представился он наигранно-спокойно, огляделся и так же спокойно уточнил: — Кого ещё ждём?

— Представителя Центра подготовки, — ответил Ахмет.

— А родители? — уточнил Вишняков.

— Извещены.

— Реакция?

— От имени делегации США, представляющей здесь родителей Джона Смита, я должен высказать своё крайнее возмущение произошедшим! — не приминул влезть со своим веским словом Грей.

— Мы примем это к сведению, — хмуро кивнул Вишняков. — Остальные?

— Родители Смирнова и Доскенова уже знакомы с процессом подготовки к полёту, поэтому отнеслись спокойно, даже удивились, из-за чего столько волнений, — отчитался Ахмет. — Родители Балалайкиной и Макаровой встревожены, но приняли наши объяснения, только попросили не устраивать больше таких внеплановых тренировок. А вот ленины родители едут сюда и как бы они не забрали девочку.

— Вот вечно, вы тут накосячите, а мне разгребать, — раздалось недовольное ворчание.

Все обернулись на голос, который принадлежал полному седому мужчине с клиновидной бородкой. Ну прям типаж земского доктора двухвековой давности. Американцы на мгновение потеряли дар речи, а вот представители СССР восприняли такое чудесное появление как должное: Вениамин Михайлович Шустрый, главный психолог Дома пионеров, славился своим умением появляться и исчезать совершенно незаметно. При этом неизменно утверждал, что никакого волшебства тут нет, просто хорошее знание психологии.

— Вы хотите существенно повлиять на решение мистера и миссис Шварц? — весьма агрессивно заявил Грей.

— Я собираюсь спасти умную и сильную девочку от жесточайшей травмы, которая испортит всю её жизнь, а её матушку от неразрешимого, а может и смертельного конфликта с дочерью.

На этом взгляд американца стал заинтересованным. Похоже, он придумал способ свалить ответственность на другого.

Тут дверь распахнулась и вошёл последний, кого ждало высокое собрание: Иван Фёдорович Иванов, директор Центра подготовки космонавтов.

— Добрый день, товарищи! Вижу все в сборе. Все ознакомились с вопросом, по которому мы собрались? Отлично! Тогда у меня два вопроса: В чём, собственно проблема? И: Какие изменения в составе экипажа нам ожидать?

Посол криво усмехнулся, Грей на какое-то время потерял дар речи, ответил Вишняков:

— Вообще-то, вчерашняя выходка товарища Сидорова запредельна даже для вашего ведомства! Столь безответственно поставить под угрозу жизнь девочки!

— Никакой угрозы не было, — спокойно ответил Ник Никыч. — Во первых, Смирнов уже участвовал в двух космических экспедициях, в том числе имеет реальный опыт по выходу на лунную поверхность. В ходе подготовки отрабатывал в том числе и такую нештатную ситуацию. Я был абсолютно уверен, что он справится. Во-вторых, на смотровой площадке имеется запас заправленных аварийных баллонов…

— Но дети об этом не знали!

— Если бы они растерялись, я бы сказал им об этом. А в третьих, я был готов выйти к ним в лёгком аварийном скафандре. Единственную опасность представляли, как выяснилось, операторы аттракциона, в любой момент готовые к неадекватным действиям. Вот на это, кстати, стоит обратить внимание! А то случись нештатная ситуация с экскурсионной группой и они начнут аварийную рекомпрессию.

Иванов на это напрягся и скукожился:

— Что? Правда?

— В последний момент поймал их за руку, — подтвердил Ник Никыч.

Иванов пометил что-то в своём блокноте и кивнул:

— Обязательно прослежу, чтобы им мозги поправили.

— Ладно, всё это ваша специфика, потом обсудите, — снова возвысил голос представитель Наркомпроса, — сейчас объясните мне, почему вы воспрепятствовали медицинскому обследованию детей после этого инцидента?