— …А, ладно, коль пошла такая пьянка! — обречённо махнул рукой Ник Никыч. — В общем, этот вариант рассматривали при разработке "лаптей" как аварийный и ни разу не применяли, поэтому и из подготовки исключили. Но возможность осталась. Вы помните, что на высотах свыше ста километров аэродинамический полёт уже невозможен?
— Ну да, это аксиома! — откликнулся Влад.
— Но вы подойдёте к Земле со скоростью одиннадцать километров в секунду. "Лапоть" спроектирован так, чтобы при такой скорости подъёмная сила возникала на высотах до ста пятидесяти километров.
— А зачем нам подъёмная сила? — удивилась Люся.
— Чтобы прижимать нас к Земле, — быстро ответил Аскар. — В безопасный коридор[1] входа мы можем не попасть, а вот облететь Шарик на второй космической по кругу[2], это будет круто!
— Правильно. Расчёты показывают, что если лететь так на высоте в сто пятьдесят километров, вы за один виток сбросите скорость до первой космической. А дальше уже будет проще. Впрочем, можно продолжать снижаться и так. Профиль снижения на флэшке. Тут для вас важно не воткнуться ниже ста и не выскочить выше ста шестидесяти, но с этим вы справитесь, даже если идти в ручном режиме по командам с Земли.
— Ладно, ближе к делу решим! — заявил Влад, но по тому как сияли его глаза и глаза второго пилота было ясно, что они там нарешают.
Когда сеанс связи закончился, Света тяжело вздохнула:
— Не, после этого приключения точно придётся краситься.
Люся, придирчиво рассматривала себя в зеркальце и возразила:
— Да нет… вроде пока ничего…
— Погоди, вот на Земле посмотрим! — фыркнула Света.
Москва, следственный изолятор Матросская тишина, комната для допросов. Вечер 2 августа
Вишняков сидел в нарочито расслабленной позе, боком к столу, даже развалясь, настолько, насколько это вообще было возможно на привинченном к полу стуле. И только барабанящие по столу пальцы выдавали, насколько он на самом деле напряжён. Панин, следователь, который помогал разобраться в ситуации вокруг базы "Федерация", а сейчас вёл дело о саботаже против Двадцать восьмой лунной экспедиции, наоборот, был подчёркнуто спокоен и корректен:
— Значит, вы отказываетесь от адвоката?
— Не вижу смысла, — презрительно бросил Вишняков. — Вы уже всё равно всё решили!
— Тогда заполните и подпишите это, — следователь передал Вишнякову бланк заявления на отказ от адвоката.
Не сказать, что ситуация его радовала. Как бы ни показалось странным, но он считал адвокатов своими лучшими друзьями: на них, как на лабораторном индикаторе, можно было проверять и тестировать показания, доказательства, выводы, корректность следственных действий. И потом, уже в суде, это позволяло избежать массы проблем. И вот сейчас он подумывал о том, что надо выделить одного из приданных ему сотрудников на роль эдакого негласного адвоката дьявола.
Вишняков, тем временем, быстро заполнил бланк и, сохраняя всё ту же презрительную мину, со словами: "Хватит тянуть резину! Давайте к делу!", толкнул его в сторону Панина.
— Хорошо, как скажете. Нам известно, что именно вы передали представителям западных… хорошо, будем называть эти издания СМИ, информацию о проблемах экспедиции и вы же раскрыли перед ними инкогнито Джона Баруха…
— Народ имеет право знать…
— Прекратите этот цирк! Если так, то почему вы даже не пытались связаться с солидными изданиями? Только обезьяны из "Me too", "White Helmets"[3], и "Child Rights Protect". Даже на радио "Свобода" получили информацию через третьи руки. И, заметьте, эти три… ну пусть будет, издания, получили аккредитацию только благодаря вам лично.
Пока Вишняков думал, что бы ответить, Панин добил:
— В принципе, у нас достаточно улик, чтобы доказать, что вы сделали всё это по команде из-за океана. Даже без той информации, которую передали нам американцы…
— Что? — Вишняков дёрнулся, но быстро взял себя в руки и снова натянул презрительную морду: — Американцы своих не сдают!
— И с каких это пор вы стали для них своим? Наёмный работник, которому платят оговоренное пособие, потом выкидывают и забывают. Но вы-то, за сколько продались?
— Фх! — фыркнул Вишняков. — Словечко-то какое! По контракту я получаю солидную пенсионную страховку, медицинскую страховку и домик в ближнем пригороде Нью-Йорка.
Панин не стал уточнять, что по текущим расценкам ЦРУ услуги Вишнякова того не стоят, только спросил, с искренним удивлением:
— И вы рисковали головой исключительно за завтраки?
Вишняков на это пожал плечами:
— Подкидывали, конечно, кое-что на мелкие и операционные расходы. Но разве можно в нашей системе тотальной слежки потратить лишнюю копейку без риска для жизни?
— А их налоговая служба, конечно же, способна упустить пару центов в год… — хмыкнул Панин. — Но всё же, чего вам тут не хватало? У вас была хорошая должность, карьерные перспективы, вы живёте в прекрасном коттедже в зелёной зоне внутри МКАД, у вас есть машина. Чего вам не хватало?
Вишняков снова фыркнул:
— Вы были хоть раз в нормальной стране?
— Пару раз в Штатах, по делам службы.
— И как вам после этого возвращаться в совок, в серое уныние? Да там города каждый день сияют… Да в этой стране их так в праздники не украшают! Машины! У нас по двадцать лет ездят, а там, менеджер моего уровня меняет тачку раз в три года! На новую! Да в магазин просто зайти! Под сотню сортов одного только молока!
— Хм… Моя покойная бабушка говорила, что настоящее молоко бывает только двух видов. Это козье и коровье. А когда их сотня, это либо обман, либо сотня суррогатов.
— Оставьте эту пропаганду!
— Какая пропаганда? Моя покойная бабушка ещё застала времена, когда в магазинах была сотня сортов… суррогатов. Она знала о чём говорила.
— Вот! Вот! Ведь была же нормальная страна! Как у всех! И всё спустили! Ради чего? Чтобы с помпой катать этих малолетних бездельников на Луну? Жалко они там не угробились!
— Вы так ненавидите детей? — с явным любопытством спросил Панин. Вишняков на это аж побелел от злобы:
— Этих?! Ненавижу! Вечно куда-то лезут, вечно чего-то им надо! Нет бы, как нормальные, лето наступило, сразу на танцульки, в киношку, обжиматься по углам… Нет же! Космос им подавай! Или куда-то по экспедициям несёт! Взрослой работы хотят! Настоящего дела! Чего-то там достигать! Уроды! Шварц, эта, вообще финиш! Так лазила куда не надо, что руку ей оторвало! Жалко что не голову! Так мало ей! По экспедициям стала бегать, камушки искать! Мало ей стало булыжников на Земле, на Луну попёрлась! И мальчишки, полудурки, нет бы как нормальные, летом на море, девок щупать, в их возрасте-то, самое дело, нет же, космос им подавай! Уроды! А всё наша педагогика уродская! Творцов, видите ли, им надо растить, созидателей! Нет бы, как в нормальных странах, клепать лояльного потребителя, так нет же! На кой, спрашивается?
— В силу своего служебного положения, вы должны знать, почему мы форсируем нашу космическую программу, — сухо заметил Панин, не отрываясь от заполнения какой-то бумаги.
— Ой, бросьте, ресурсный голод их волнует. Тогда не надо разбазаривать ресурсы на всякие игрушки! Планово сократить население, как американцы и оставшегося ещё чёрт знает на сколько хватит.
— А когда ресурсы всё-таки закончатся, тогда что?
— На наш век хватит, а как закончатся — что-нибудь да придумают!
— Не буду уточнять, что и кто должен будет выдумывать, если, согласно вашим задумкам, останутся только лояльные потребители. Это бесполезно. А на сейчас наше общение закончено, — Панин собрал оставшиеся бумаги в папку и протянул Вишнякову ту самую бумагу, которую только что заполнял. — Я требую, чтобы с вашей стороны в следствии участвовал адвокат. Подпишите, что ознакомлены с моим требованием. Если вы отказываетесь подтвердить, что ознакомлены с этим документом, напоминаю, ход нашей беседы записывается на видео и эта запись при необходимости будет использована для того, чтобы подтвердить как выдвинутое мной требование, так и то, что вы с ним ознакомлены.
