— Да. Понятно, — коротко бросил Лиль. — Лучше пожертвовать одной жизнью, чем благополучием всех.

Он резко развернулся и пошел прочь.

Сириан смотрел, как Лиль уходит, а потом что есть силы залепил кулаком в стену склада, возле которого они разговаривали. Раз, другой. Пока на осыпающейся штукатурке не остался кровавый след от разбитых костяшек.

— Своя рубашка ближе к телу, эт понятно, — сказал вдруг дед Гурзиш, выходя из-за угла. — От люди… твари неблагодарные. Даже бабы в коллегии, светлые-светлые, а в Маирис вцепились как клещи. Нет и нет, не отпустим, без голоса Маа все погибнем. И воют хором. Ну ладно, они бабы, что с них взять… но мужики! — Дед зло сплюнул под ноги, посмотрел на внука, криво усмехнулся и ушел.

 ***

Полчаса спустя на вершине сторожевой башни Гурзиш нашел Лильрина.

— Ну что, парень, решил? — спросил он серьезно, откинув крышку люка, что вел на лестницу.

— Да, — не оглядываясь, ответил Лиль. Он стоял у самого парапета, положив ладонь на чешуйчатую морду молодого гурая, того самого, на спине которого еще недавно они летали на разведку.

Ящер сидел на смотровой площадке, подобрав лапы по-кошачьи, словно стараясь не занимать все свободное место и оставить немного Лильрину. Смотрел на него внимательно, поочередно моргая большими зелено-желтыми глазами.

— Все ж таки дикий зверь, — заметил Гурзиш, вылезая из люка и наклоняясь достать оттуда что-то тяжелое и звякающее. — Не боишься? А ну как без приказа от хозяюшки попадет ему вожжа, значит, под хвост, он и взбесится? Да и потом, как ты ему объяснишь, чего тебе надо-то?

— Объясню как-нибудь. — Голос Лильрина был подчеркнуто спокоен и холодноват. — До сих пор как-то удавалось.

— До сих пор с нами девочка была, а через нее хозяюшка, — вздохнул старик, выпрямляясь, и стало видно, что он приволок что-то вроде кожаной упряжи, а также связку оружия. — Без нее никто не поручится, что зверюга этот не стряхнет нас в море, когда ему надоест летать без толку.

— Нас? — все так же спокойно переспросил Лильрин, даже не оборачиваясь.

— Я старый, ты чужак, хотя и мужик, — пожал плечами Гурзиш, подходя ближе и тоже похлопывая ящера по чешуе на лапе. — Особо никто не хватится, значит. А хватятся — так обойдутся.

Вот теперь Лильрин обернулся и внимательно посмотрел эссу Гурзишу в глаза. Ничего не сказал, только кивнул, снова возвращаясь к ящеру и кладя ладонь ему на морду. Крылатый зверь шумно вздохнул, подняв смерчики каменной пыли на площадке, и встал, осторожно потягиваясь, по одному расправляя крылья, чтобы не задеть таких хрупких двуногих.

— Они могли далеко уплыть, но, скорее всего, пошли к берегам Геррады. — Люк снова открылся, на площадку упал мешок, а следом за ним выбрался хмурый Сириан. — Надо не только оружие взять, но и припасы. И подумать, где в море будем ночевать: гурай не телега, ему тоже отдых нужен и возможность поохотиться. — С этими словами он достал из-за пазухи свернутую карту.

— Без сопливых разберемся! — воинственно насупил брови эсс Гурзиш, но было видно, что у него от души как-то отлегло. — Давай сюда, — протянул он руку за картой. — Значит, заранее распланировать надо. Сначала проверим самые те направления, куда купцам с лордом выгоднее всего было плыть. Жаль, что у этого скота руки не отсохли… если бы сила Маа все еще была с Лейсан, она бы покарала отступника, нарушившего долг жизни. Но он соломки подстелил, тварина. Отрезал силу.

Сириан тем временем подошел к Лильрину и протянул руку со словами:

— Я проиграл. Перед самим собой я ее проиграл. Ты еще не выиграл, но я желаю тебе удачи. И помогу найти.

Лильрин колебался всего пару секунд, но потом пожал протянутую руку и коротко кивнул. Как всегда в моменты наибольшей сосредоточенности, он сделался каменно-немногословен.

Он сам не мог бы объяснить, как общается с ящером. Возможно, как обычно, сыграл его «дар» договариваться с крупными собаками и лошадьми — еще дома, в нижнем мире, Лиль умел найти общий язык с самым строптивым жеребцом и самым суровым охранником. Сам он никогда этому дару значения не придавал, считая его баловством на фоне более важных мужских дел. А сейчас… тоже не искал объяснения, сейчас его интересовал только результат.

Гурай позволил закрепить у себя на спине ремни, за которые всадникам удобно было бы держаться в полете и к которым пристегнули поклажу. Лильрин проследил, чтобы ничего из упряжи и груза не мешало зверю свободно работать крыльями.

Пока готовились к полету, все трое почти не разговаривали, не считая короткого обмена репликами четко по делу, вроде «дай» или «подержи». А о чем разговаривать? Все было решено и понятно.

Первый толчок прыгнувшего с башни гурая — и первое падение вниз, вниз, почти до прибрежных скал. Желудок сжимается в комок и подскакивает к горлу, но потом полет выравнивается, и помимо воли сердце начинает стучать чаще не от страха, не от беспокойства за Лейсан, а от восторга и свободы…

Гурай сделал круг над гаванью, снизу его заметили, жители побережья — моряки и стражи — задирали головы, подкидывали шапки и что-то кричали, кажется радостное.

Не всем по вкусу пришлось общее решение горожан не спасать похищенную светлую. И каждый из тех, кто не смог сам отправиться на помощь, сейчас искренне пожелал всадникам на летающем ящере удачи.

 ***

Прошло три дня, и радость почти угасла вместе с надеждой. Гурай устал. Они прочесали почти весь путь, по которому корабль мог плыть к побережью материка, перелетая от острова к острову. На некоторых из них только и было, что скала посреди песчаной отмели и несколько чахлых кустов. Хорошо, что пару раз попадались более крупные куски суши, где удалось поохотиться на горных козлов. В остальное время, отпущенное ящеру на отдых, Гурзиш ловил рыбу сетью и чуть ли не десятком замысловатых снастей. Досыта зверя не накормить, гурай поутру слизывал улов в одно движение языка, но хоть что-то.

— Надо поворачивать, — с тяжелым сердцем сказал старик во время последней остановки. И сердито ответил на яростный взгляд Лиля: — Либо не тем путем летим и тогда начинать надо сначала, либо… сразу что-то упустили. А вдруг корабль не ушел далеко от острова и стоит где-то в одной из тех бухт, что облюбовали пираты? В любом случае летим обратно и смотрим внимательно!

Скоро опять стемнеет. Интересно, море третий день качает кораблик как в ладошках, ласково, без штормов, — это чтобы продлить мои мучения или чтобы подарить надежду?

Пару раз меня уже пронесло мимо небольших островков — утыканные зеленью макушки скал покачивались шагах в пятистах от борта. Я каждый раз помнила о том, что вблизи этих чудес можно налететь днищем на риф, но все равно смотрела, как завороженная. Один раз видела даже горную козу среди камней, на том острове, что побольше. Значит, там есть источник пресной воды…

О том, что можно попробовать оторвать, отпилить, отломать какой-то кусок дерева и на нем доплыть до суши, я догадалась не сразу. Ну, глупая девчонка, что поделать. К тому же надо было еще понять, как я с этим бревном спущусь с борта, насколько большим должен быть кусок дерева, чтобы удержать меня на плаву, и не водятся ли тут большие хищные рыбы, которым за радость будет пооткусывать мне ноги...

В общем, скучать и предаваться мрачным мыслям мне было некогда. Дел было столько, что к вечеру, позабыв о том, что ночью может случиться шторм, я падала на постель, вытянутую из капитанской каюты, и засыпала мертвым сном. Чтобы с рассветом снова включиться в осмысленную суету. Вывешивала свиные окорока на веревках за борт — приманится хищная рыба или нет? Отпиливала разные куски досок и даже бревен (запасная мачта, наверное. Была. В трюме. Вместе с инструментами). Поглядывала по сторонам, примечая, не появится ли снова остров. На всякий случай все время ориентировалась по сторонам света — выходило, что несет меня по плавной дуге куда-то на юг. А, да, еще в первый день перетаскала на палубу и выкинула за борт всех мертвецов. Лорда вытряхнула последним и вымыла за ним палубу. Потому что, хотя я и не боюсь трупов, соседство с ними на жаре — не слишком большое удовольствие.