Кстати, Сириан, из-за которого я так обозлилась на своего бывшего жениха, оказался племянником Маирис, как я сразу не заметила их сходства — непонятно. Наверное, потому, что все эти носатые светловолосые варвары казались мне поначалу вообще на одно лицо. И только по прошествии нескольких дней я начала подмечать какие-то личные черты в каждом лице. И слава богам, а то очень неудобно, когда по коллегии бегает толпа твоих соучениц и наставниц, а ты только по цвету волос и можешь их очень примерно опознать.

Так вот, Сириан был племянником Маирис, но жил не в коллегии, а где-то в городе, там, куда я еще ни разу не выходила. И неплохо жил, судя по уверенному виду и дорогой на вид, опрятной и новой одежде. Я уже немного привыкла к незнакомому крою и по чуть-чуть начала разбираться, чем облачение старателя отличается от, например, охотника.

Сириан был стражем, но не в коллегии, а во «внешней разведке». И этот мужчина всерьез вознамерился не давать мне прохода, раз уж родственные узы с главой коллегии позволяли ему являться в крепость когда захочется и проводить здесь все свободное время.

Ничего плохого он не делал, наоборот. Проявлял галантность, все время норовил предложить свою помощь. И не могу сказать, что это меня как-то особенно раздражало. Сириан очень интересно рассказывал о мире за пределами стен коллегии, о том, как там живут люди, как они относятся к светлым, в какие передряги попадают — со всем этим мне только предстояло столкнуться. К тому же этот мужчина вызвался помочь мне подготовиться к экзамену на «самостоятельную» жизнь. То есть, чтобы иметь возможность выйти за ворота крепости, мне сначала надо было научиться там выживать. Даже в городе могло произойти внезапное нападение оголодавшего дикого животного, а кроме того, тут было много небезопасных растений и природных ловушек вроде зыбучих песков.

Сириан, как капитан стражей внешней разведки, владел амулетом для тренировки молодняка. Этот амулет умел создавать объемные и почти осязаемые иллюзии самых разных опасных существ или ситуаций. По ним я и училась, а он рассказывал и показывал, причем очень терпеливо и доброжелательно.

Короче говоря, новая жизнь мне очень нравилась. Можно было назвать ее целой бочкой меда диких пчел, если бы не одна ложка дегтя. Да, Лильрин. Вот вроде отослала, вроде почти забыла… но почему-то все время чувствовала его недобрый взгляд в спину, когда шла по двору или отдыхала после занятий на открытой террасе. Особенно прожигающим этот взгляд становился, когда рядом со мной был Сириан.

А этим утром я не просто взгляд почувствовала, а буквально наткнулась на бывшего жениха посреди двора, когда бежала на урок к Маирис.

Правда, не могу сказать, что он меня там нарочно поджидал. Хотя кто его знает. Но он не стоял руки в боки, как мне сначала показалось, а был занят делом: у него была метла, которой он медленно шоркал по и без того не слишком замусоренным камням двора.

Вот об эту метлу я и споткнулась, потому что совсем не смотрела под ноги, неслась привычным маршрутом, полностью положившись на инстинкты, вся погруженная в будущий урок: сегодня мне, наконец, обещали живого пациента.

Но я никак не рассчитывала, что этим живым пациентом окажется Лильрин, да еще и с беззвучным стоном осядет мне под ноги, не дожидаясь появления наставницы. Это он что? Зачем? Вчера еще был абсолютно здоров, немного голоден и ужасно злющ.

У меня руки-ноги затряслись, и даже не знаю, от чего больше — от испуга или от злости. Это только в первую секунду я растерялась, но быстро взяла себя в руки, вспомнила, что я целительница, а не хрупкая лилия, и успела подхватить свое несчастье, пока он окончательно не растянулся на камнях.

Какого подземного вонючего демона?! Почему он избит так, что живого места не осталось?!

Кто посмел? Как? Я же специально несколько раз уточнила у Маирис, расспросила как следует и убедилась, что моего шадага никто пальцем не может тронуть. В смысле — не посмеет наказывать, все недовольные должны прийти, пожаловаться мне и требовать, чтобы я наказала своего слугу. Так что же произошло? Почему у него сломаны ребра, вывихнута рука и вообще такое впечатление, что он попал под камнепад?!

— Отойди от меня, женщина! — прохрипел идиот, пытаясь вырваться. Ага, нашелся один такой, великий воин. Может быть, в полном здравии он меня расплющит одним ударом кулака, словно букашку, но, как обращаться с буйными больными, я знаю получше некоторых.

— Оставь меня!

— Взлетаю и крыльями хлопаю, — мрачно сказала я, ловко перекидывая более-менее здоровую руку мужчины себе через плечо и фиксируя его за талию. — А ну, не дергайся! Не хочешь, чтобы я тебя тут посреди двора раздела и разложила, — шевели ногами. Тут недалеко, только до учебного класса. Как раз попрактикуюсь.

Лильрин только зубами заскрежетал. Но он все же не совсем дурак — понял, что сопротивление не просто бесполезно, а еще и смешно. Так что на циновку в учебном классе я сгрузила его ровно через полторы минуты, благо помещение находилось на первом этаже и хоть по лестнице не пришлось раненого тащить.

— Кто это сделал? — спросила я мимоходом и без особой надежды на ответ, осторожно стягивая с Лильрина рубашку.

Переломанный дурак опять заскрежетал зубами и отвернулся от меня с таким видом, словно я ему не бывшая невеста и действующая целительница, а призрак Ушипадлы, утопленницы, которая обещает мужчинам показать, что у нее под халатом, а когда распахивает полы, на сладострастников сыплются ядовитые змеи и дохлые вонючие жабы.

Ну хоть не брыкается больше, а на его шипение мне плевать с цаплиного гнезда. Так, ребра точно сломаны. И почки отбиты… Если бы не мои новые способности, этот идиот умер бы максимум через несколько дней, как он вообще смог передвигаться? На одном упрямстве?

— Чем ты занимаешься, детка? — В комнату вошла Маирис и сразу присела возле больного, быстро ощупывая потоками его голову. Все же она тоже целительница, инстинкт у нас работает иногда быстрее мысли. — Тьфу… это же твой шадаг!

Но обследование не прекратила, просто недовольно поджала губы.

— Да, это мой шадаг, и я очень хочу узнать, кто посмел его избить без моего разрешения! — сквозь зубы процедила я, начиная выправлять линии энергии в почках и соединяя разорванные ткани.

— О боги! — Маирис досадливо потрясла головой, но я уже видела тонкие нити целительной энергии, которой она начала залечивать сломанные ребра. — Никто не избивал этого идиота.

— Хочешь сказать, он сам себя покалечил? — фыркнула я, следя за тем, как Лильрин дышит.

— Я имею в виду, специально не избивал, чтобы наказать. Он шадаг! Существо, несущее в себе зло и опасность, и ему нечего делать там, где тренируются стражи, и тем более запрещено касаться оружия.

— И? — Слава богу, ничего фатального не произошло, и Лильрин, хотя и успел потерять сознание, все больше отдалялся от порога смерти под нашими с Маирис руками.

— Оказалось, он тайно приходил туда еще до рассвета и отрабатывал там какие-то свои дурацкие боевые упражнения, — покачала головой Маирис. — Всю неделю шадаг умудрялся делать это незаметно, но сегодня его поймали. Это привело в ярость капитана, но, поскольку я настойчиво просила всех в крепости не беспокоить тебя, потому что первые дни обучения самые важные, они решили проблему сами. Нет, его не наказывали. Но вызвали на поединок и указали недостойному его место.

— За один поединок его так отделали?! — поразилась я. — Или…

Ну да, стоило догадаться. Наверняка был не один поединок, не один противник, а Лильрин, даже несмотря на то, что он хороший воин, не бог войны. Он устал. Ранения накопились. Вот и…

— Конечно, не за один, — подтвердила мои догадки целительница и снова поморщилась. — Но этот упрямый идиот мог сдаться и пообещать, что больше никогда не сунется туда, где тренируются и обучаются настоящие стражи. Его сразу оставили бы в покое.