– Это в каком месте? – напрягается его собеседница.

– Мы с женой из совсем разных народностей. А твои соглядатаи, видимо, всех с нашим разрезом глаз считают на одно лицо. – Смеётся Пун, потом серьёзнеет. – Что лично на моём участке границы было бы потрясающей глупостью и некомпетентностью…

– У нас тут такие, как ты, экзотика, – со смешком выдаёт собеседница. – Им простительно. А установочный курс по народам вашего региона, подозреваю, займёт не один десяток часов.

– Это да, но его ещё и подготовить надо. – Соглашается Пун. – А тут сам чёрт ногу сломал бы… Мне кажется, в моём регионе все народы и детали по ним можно знать только в том случае, если сам оттуда…

– Не переводи разговор на другую тему, – непоследовательно обрывает Пуна собеседница. – Почему ты отождествляешь себя с тупым держимордой? У которого, кроме мордобоя, нет ни иных инструментов, ни других развлечений на людях? Тебе нравится амплуа тупого садиста?

– А подробнее о моём амплуа можно? – искренне удивляется Пун. – Это когда и где я так себя зарекомендовал?

– А я тебе несколько недель не сообщала. – Мстительно отвечает собеседница. – Хотела сама посмотреть, чем всё окончится. – Пун продолжает держать бровь вопросительно поднятой, потому она продолжает. – От некоторых родителей некоторых твоих курсантов, ещё раньше, приходили жалобы на твоё немотивированное рукоприкладство в процессе занятий. Теперь, судя по тому, как ты ведёшь себя с Главами Домов Большой Двадцатки, я начинаю полагать, что опасения тех родителей были не так уж не обоснованы. – Лицо собеседницы непроницаемо.

– Мне кажется, ты сейчас просто развлекаешься. И ищешь темы поострее и поэмоциональнее, – спокойно откидывается на спинку кресла Пун. – С самого начала моей работы в Первом Магическом, Деканом был подписан приказ: все курсанты, обучающиеся у меня и по нашей программе, живут строго в соответствие с нашим Уставом. – Пун выделяет интонацией предпоследнее слово. – С точки зрения законных оснований, все мои действия были всегда строго мотивированы и подоплёка всем участникам инцидентов всегда была понятна. Ты в курсе, что имели место элементы неподчинения старшему в процессе учебно‑тренировочных мероприятий?

Собеседница молчит, недовольно глядя на Пуна, потому он продолжает:

– Оправдываться не собираюсь. Был полностью прав; действовал, как всегда; результаты за себя говорят сами: ваши зелёные тепличные дети вон даже успешно на ту сторону сходили. И вернулись с результатом. Который…

– Ладно‑ладно, пошутила… – хмурится собеседница. – Вопросов нет. Ты действительно чертовски ловкий бюрократ и подстраховался с самого начала… Судя по предусмотрительности, с которой был оформлен этот приказ.

Пун белозубо и искренне улыбается в ответ:

– Опытный инструктор отличается от новичка тем, что все ключевые барьеры знает заранее.

– Я всё же немного не об этом хотела сказать, – досадливо морщится собеседница. – А теперь уже, пожалуй, даже и спросить. Зачем ты позиционируешься как примитивный, неотёсанный мужлан? Потребности которого не просто крайне ограничены, а ещё и сознательно сведены к минимуму? Если сравнивать с прочими представителями твоего социального уровня… Зачем ты сознательно цепляешься за эту дикую маску? Я твою психологическую модель имею ввиду, по большей части демонстрируемую тобой на людях.

– В медицинском колледже, в котором я недавно оказался, некоторые из лучших докторов считают, – улыбается Пун. – Что психологические модели, виды реакций и даже психологические комплексы в конкретных ситуациях могут как мешать, так и помогать. Ещё они считают, что менять психологическую модель взаимодействия с обществом следует лишь в одном случае.

– Уже боюсь спрашивать, в каком, – бормочет императрица.

– Если она мешает в достижении личных целей. Или целей группы, в которой индивидуум является неотъемлемой частью. В общем, если выбранная психологическая модель взаимодействия мешает внутренней реализации, – Пун явно картинно напрягается, делая вид, что с трудом вспоминает незнакомые слова.

– Ты ещё покривляйся тут, – недовольно бросает собеседница.

– Да бог с тобой, Соратница. А где я ещё могу полностью расслабиться, быть самим собой и не ощущать этого груза ответственности за всё и за всех, поскольку рядом есть единственный человек, полнота ответственности которого ещё больше? – смеётся Пун.

– Молчи, грусть, молчи…

– Возвращаясь к твоему вопросу. Моя модель мне не то что не мешает, а во многом вообще помогает. Наиболее эффективно, с наименьшими потерями и с наилучшим результатом решать мою основную задачу: обучение нерадивого контингента, у которого в голове, вместо нормативов первого класса, только выпивка и бабы.

– Всегда так было, – пожимает плечами собеседница. – Ты как вчера родился. Впрочем, ты же действительно молодой… Всё время сбивает с толку тот момент, что мы с тобой «на ты»… – Затем собеседница спохватывается. – И опять стесняюсь спросить: а с женой, в семье, комфорт и расслабленность не практикуются?

– Две маленькие дочери. – Коротко отвечает Пун. – Вообще похожи на чёртиков из табакерки… С одной стороны, как с курсантами, с ними нельзя: девочки, – Пун демонстративно стучит кончиками пальцев правой руки по костяшкам сжатого кулака левой.

Собеседница оглушительно хохочет, заставляя Пуна вздрогнуть от неожиданности.

– С другой стороны, женщины очень тонко чувствуют, когда можно сесть мужчине на шею. И никогда не преминут этим воспользоваться. – С явным недовольством завершает Пун, погружаясь ненадолго в себя.

Под почти минутный искренний смех собеседницы.

– Ты действительно считаешь, что твоя модель подходит лично тебе для достижения твоих целей? – отсмеявшись, интересуется императрица.

– Она идеальна, – коротко кивает Пун. Потом, подумав, продолжает. – Выработана не за раз и не за два, а на протяжении многих циклов подготовки. Судя по результатам выхода на ту сторону даже ваших местных дворян с крайне посредственным, по нашим меркам, потенциалом, эта модель вполне нормально работает. Кстати, Атени тоже говорит: «не нужно лезть в работающую систему».

– Это тот твой друг, которому крест вручала не я лично? – хмурится собеседница и, не дожидаясь ответа, продолжает. – Тактичности тебя явно не учили…

– Тот, – кивает Пун. – Но тактичность никогда не была присущей лично мне чертой характера.

– С точки зрения правил Высшего Света, ты сам себе сознательно осложняешь адаптацию. И принятие себя в этот самый Свет как равного. – Серьёзно говорит собеседница. – И пусть сейчас ты молод, но поверь старой женщине. Твои дети тебе могут быть вовсе не благодарны. За родовую «репутацию», которую ты им можешь создать своим амплуа. Не пойми превратно: в случае с домом Бажи, лично меня вообще всё устраивает. Когда проблема одной дворянской занозы в жопе, говоря твоим языком, решается другой частью дворян, да ещё и ко благу Государства и к моему личному комфорту, наедине я буду это только приветствовать. Но позвала я тебя исключительно для того, чтобы предостеречь: если ты планируешь всё же войти в Свет, не считаться с неписанными правилами будет не совсем правильным.

– Не планирую, – улыбается Пун. – В старости мы с женой видим себя совсем в другой части Империи, не в твоих Столицах. А у нас там чуть другие правила и обычаи…

– Не подумала, – снова удивлённо сводит брови собеседница. – Вернее, была не в курсе. Обычно из провинций все наоборот стремятся сюда.

– У нас наоборот провинциалами считают западных варваров, – улыбается Пун.

– Против тебя могут ополчиться несколько семей Большой Двадцатки. Собственно, я тебя за этим и позвала. Сказать «спасибо», ибо мало кто в наше время так педантично исполняет… м‑да… дух и букву закона. Не оглядываясь на последствия. И предостеречь: ты нажил врагов. Достаточно могущественных, поскольку казнить без оглядки не могу даже я. До этого разговора, мне казалось, ты просто не до конца ориентируешься в обстановке тут. Теперь понимаю, что я ошибалась и что это – твоя осознанная позиция.