– Насколько? – с любопытством поднимает взгляд джемадар.

– На четыре десятых. Они же сорок процентов. И это только первый попавшийся пример. А ещё есть много наших именно что мануфактурных производств, которые сбывают товар направленно туда. Вернее, с их помощью – в Хинд и далее. Если их караванные дома исчезнут, многие наши пойдут с протянутой рукой, потеряв доход.

– А кто‑то считал, сколько именно мы потеряем? И каков вред от откровенных шпионов в твоей Столице, которым даже Имперский Прокурор ничего сделать не может? А тебя с этим вопросом не беспокоит – потому что там разгребать полгода придётся? А не по термам с девочками прохлаждаться! – начинает заводиться Пун. – Ты согласна, что все, кто ниже тебя, просто боятся или не умеют генерировать точные решения? Взамен полагаясь на твои указы, чтоб потом на них же и свалить вину за свои провалы? А ниже тебя – все.

– Я потому и затеяла реформу. – Тихо говорит женщина. Глубоко вздыхает три раза подряд, отпивает воды из стакана и продолжает. – Чтоб решать могли и другие.

– Давай спрошу прямо. Тебе на меня пожаловались? И попросили принять меры?

– Ну а ты как думаешь? Давай загнём пальцы, сколько врагов ты за вчера‑сегодня нажил?

– А у сторожевого пса друзей не бывает, – улыбается Пун. – Если только товарищи по конуре. Ещё, возможно, хозяин. Но помнишь, я тебе рассказывал, что и собака может быть отличной, и хозяин может быть добрым. А общий язык найти у них не всегда получается. Потому что цели и задачи у них разные… Слушай, а у тебя не было проблем с воспитанием детей?! Вот например, они сопротивляются, а ты им чуть не силой правильное навязываешь? – словно спохватывается Пун.

– У меня нет детей. Только племянники.

– Гхм, пардон. Не вникал так глубоко…

Женщина неожиданно громко, на грани приличий, смеётся, потом снова прикладывается к стакану с водой:

– Уф‑ф‑ф, жара! Ну давай о целях. Я, честно говоря, решила в своё время так: сперва реформируемся. Потом я отхожу от дел, дальше – вы. Но мы ещё толком и не начали, а меня уже по десять раз на дню теребят: то это, то то.

– Дальше будет только хуже, – уверенно говорит Пун. – Хорошо что мы с ребятами из первого и второго департаментов, во‑первых, на одной волне, во‑вторых, знаем об этих планирующихся изменениях. Потому нашли общий язык и быстро сами сориентировались. Попутно вопрос в лоб: моё решение об аннулировании рангов караванщикам отменять не будешь?

– Я‑то не буду. За меня Рода на местах будут… которые из Двадцатки.

– Это понятно, – сосредоточенно кивает джемадар. – Но тут ещё посмотрим, у кого нервы крепче. Смотри, что ребята предложили. Чтоб на тебя такие известия не сваливались, как снег на голову, давай раз в день‑два, со мной и с ними, по часу хотя бы, уделять нашей текущей работе? Вот хотя бы сегодня, все же здесь! Ну давай ты с нами поприсутствуешь на нашем разговоре, и хотя бы о наших планах на неделю узнаешь?! Включая проблемы, которые мне жетоном лично затыкать приходится. И в офисе Прокурора, потом – в суде, в таможне…

– Сегодня бал! Ты хочешь м н е предложить поработать?! Вместо благодарности за ваши приглашения? – удивлённо поднимает бровь женщина.

– Это было бы просто идеально, – коротко кивает Пун. – Бегать к тебе за каждым чихом, который мы только придумали, но ещё не знаем, получится ли, я не хочу. А ты не в курсе наших замыслов: ни что до их целей, ни по месту проведения, ни по способам. Причём, не знаю, как казна и фискалы; а первый и второй департаменты тебе отчёты регулярно шлют. Но жалуются, что ты их не читаешь. Или читаешь за неделю все четырнадцать, в один присест.

– Так потому и не читаю, что регулярно шлют, – хмыкает женщина. – А о целях мы и так говорим, когда в коридорах сталкиваемся… Это ж ты «на выносе» обитаешь.

– Давай серьёзно, – хмурится джемадар.

Женщина долго и оглушительно смеётся.

– Вот план наших мероприятий, которые случатся в ближайшее время, – пограничник запускает по столу лист бумаги. – Помощь не нужна, моего жетона хватает. Недовольства будет масса. Давай о принципиальном. ТЫ согласна, что их менталисты не должны работать у нас на территории, как у себя в саду?

– Да. Иначе с чего бы я твои выходки терпела?

– Тогда ответь на один мой вопрос. Почему у нас эта тема под запретом твоим Высочайшим Соизволением? Как целое направление науки, которым нельзя заниматься под страхом коронного преступления?

– Молодая была. На троне недолго. Лет пятнадцать назад, Глава Церкви как‑то сумел за месяц убедить, с тех пор так и повелось. – Опускает взгляд женщина. – Сейчас думаю, что это была ошибка.

– Ты в курсе, что в колониях никто этого направления не закрывал, хотя от Церкви и скрываются?

– Предполагала. В первую очередь потому, что у них там Церкви почитай нет. Местные верования и идолы… Прости. – хмыкает женщина. – Ты же тоже из них?!

– Угу, – весело кивает Пун. – И наша религия старше вашей более чем на тысячу лет. Можешь не извиняться.

– Ладно, давай к целям и задачам. Убедил. Как раз до бала за два часа успеем обсудить. Тем потом сам расскажешь, а после бала ко мне можете вместе зайти…

– Ну что, как вам тут, барон? – Пун будто бы рассеяно огляделся по сторонам. – Говорят, очень многие сюда просто мечтают попасть, но далеко не всем это удаётся.

Пун засиделся в «деловом» крыле Дворца дольше, чем планировалось. Точнее, он‑то как раз так и рассчитывал. Но приглашённые по его настоянию «коллеги» из первого и второго департаментов устроили обмен мнениями, ловя момент (и пользуясь Августейшим Присутствием беззастенчиво).

Императрица, нехотя подключившись к дискуссии, уже не на правах цензора, а в качестве аналитика‑разработчика неожиданно вошла во вкус. В итоге, полтора часа растянулись в три с половиной, и даже это на сегодня было не всё.

Бал был балом, кстати, только по названию. На самом деле, просто очень большой приём на два этажа, объединённых в один общий зал.

Здесь в паре углов играла музыка, на террасе кормили и поили, вдоль стен были выделены «кабинеты» – столики с небольшими, Дайну по пояс, каменными барьерчиками (для ощущения приватности).

– Да нам‑то что, – пробасил Дайн в ответ. – Приём и приём, мне они ещё дома надоели. Лучше скажите, вы там как? – Дайн пытливо вгляделся в лицо Пуна, пытаясь прочесть эмоции джемадара.

Если честно, первый наследник Гронингана и Дранта вовсе не горел желанием возвращаться на родину именно сейчас. Во‑первых, в этом случае его молодость оканчивалась бы, а пора обязанностей только начиналась. Он это отлично понимал.

Во‑вторых, он не был до конца уверен, стоит ли ему сразу оседать с Кхиеу у себя дома, взваливая на шею все подобающие титулу обязанности. Или же есть смысл (пока возраст и здоровье позволяют) послушаться подругу и поехать вначале посмотреть её родину, годов так на пяток. Как говорится, когда ещё такое выпадет – а так хоть молодость в плюс. Климат там никак не щадящий.

Пока, впрочем, впереди как минимум предстояла учёба и Дайн (в ходе откровенного разговора с Пуном) решил не терять шансов зря. В отличие от джемадара, будучи дворянином по праву рождения, он очень хорошо понимал ещё и следующее: такие возможности, как сейчас выпали им, даются не всем и не всегда, даже один раз в жизни.

Намечается перекройка инструментов управления страной. Какие‑то рода неизбежно в её результате утратят часть влияния (или даже всё). Какие‑то, наоборот, приспособятся и займут свою нишу, уже на ступеньку повыше.