— Давай пойдём ночью купаться? — Ах, вот, оказывается, о чем! — Без купальника.

Так… Это вопрос или утверждение?

— Знаешь, я лучше прямо сейчас и прямо в сарафане.

Да, а почему собственно нет? Пусть спишет такое мое желание на бокал белого вина. Я же его выпила. Нет, я его пила, потягивала, глядя с террасы на море, ну и на сумасшедших бегунов, которым невтерпеж было выскочить на беговую дорожку. Хоть бы заката дождались, что ли… Мой бегун, выходит, не совсем ещё чокнутый…

— Потонешь… — меланхолично заметил он, а потом подался вперёд, ко мне, через стол, с горящими глазами. — Или тебя схватит осьминог, чтобы отомстить за сожранного тобою брата.

Все, кому-то пить противопоказано здравым смыслом. Ну, не может он даже минуты умным со мной побыть!

— Не схватит! — Что уж, будем придуриваться на пару. — Он в курсе, что я к их семейству больше не притронусь… Ни за какие шиши!

— Тебе сначала надо попробовать жареные во фритюре кольца… — не унимался Кузьма. Баран бараном!

— Да иди ты нафиг! Никаких осьминогов в моей диете не будет…

А на диету пора садиться. Мало-мало съели, а не встать…

— А бананы в ней будут?

Блин, Кузя, ну можно не пошлить?

— А это от тебя зависит, — увильнула я от прямого ответа.

— Тогда я заказываю банана-сплит. Каждому или возьмем один на двоих?

Кузя, блииин… Ну почему я мгновенно становлюсь тупой в твоём обществе?! Банан, мороженое, сливки… Ага, с утра уже были сливки, мороженое… Наверное, всё-таки полезнее для здоровья остановиться на другом банане.

— Кузь, как насчет простого фруктового салата?

— Который у них непременно будет подан со сливками и мороженым… — перебил меня Кузьма, снова с коварной усмешкой перегибаясь через стол, да еще и ногу мне поддал под столом.

— А вот и проверим!

В отместку я тоже врезала ему ногой, но, кажется, сильнее, чем он мне, потому что бедняга резко отдернул ногу, точно от молоточка невропатолога. Но ничего не сказал — джентльмен! Или от боли язык прикусил. Наконец-то! Или же подбирал правильные слова, чтобы сделать заказ.

Впрочем, после блюда морепродуктов, по цене не уступившим итальянскому платью, можно было б закруглиться с едой на сегодня. Мы и так им кассу каждый день делаем, а впереди еще семь. Или шесть… В последний день мы вряд ли успеем пообедать. И мне вдруг сделалось безумно грустно оттого, что скоро — ох как скоро — все это станет сумбурными, но все же приятными воспоминаниями. В кулинарном плане уж точно приятными… Наверное, я перебрала с вином. Надо скорее остудить мозги.

— Извините, у нас нет фруктового салата, — улыбнулся официант.

Выражение лица у него в тот момент было настолько детским, что я чуть не выдала: "Бэби, донт край!" Мне бы самой не разреветься — что за фигня со мной происходит в Хорватии, никогда после вина меня на слезы не пробивало, а тут…

— У вас что, фруктов нет? — Кузьма не смог спокойно проглотить отказ. — Бананы-то есть. И мороженое вы тут домашнее сами делаете с фруктами. Я видел…

А я не видела, чтобы он пил что-то крепче вина! Вот что значит полдня под палящим солнцем без шапки шляться и потом еще сорок минут на горной болтушке крутиться… Не для его тощей тушки такие приключения. Да что ж меня ведет-то так? Только б не начать выдавать всю эту чушь вслух.

— Кузьма, пошли купаться! — попыталась я спасти бедного официанта от допроса с пристрастием.

Сейчас еще всю ресторанную логистику запросит!

— Я обязательно скажу вам, когда у нас будет фруктовый салат, — ретировался находчивый хорват, за три дня поняв, что мы тут прописались.

Вот ему на зло пойдем завтра ужинать к конкурентам — близко ж, через дорогу! У них такой миленький садик…

— Кузя, я хочу в воду!

Я хочу протрезветь, вот что я хочу!

— В платье?

— Голой я не пойду.

— Можно в трусах. Тут это не проблема.

Вот он и холодный душ. Хотя бы его первые капли…

— Для меня это проблема, — отчеканила я. — Я пойду в платье. А ты можешь не идти…

— В платье я уж точно не смогу пойти!

Смешно! И страшно… Воскресенье. На пляже полно отдыхающих с детьми. Маленькими. А я тут в платье лезу в морскую пучину… Впрочем, что такое "полно"? Шезлонги заняты и все…

— Даша, может не надо?

— Надо, Кузя, надо!

И я пошла. И даже успела вспомнить про сандалии, не замочив их. Я — молодец.

— Про ежей помнишь?

Ну ёлы-палы, Тихонов!

Я встала, как вкопанная, по колено в воде. Вода прозрачная — белые камушки и больше ничего, но ноги дальше не идут. Ну совсем не идут.

— Тебя же осьминог ждет!

Кузя в новой хорватской футболке и в шортах ринулся в воду, схватил меня и под вопли, которые сдержать у меня не получилось, зашвырнул далеко в море. Ну, далеко, наверное — от волос и воды я не видела дальше собственного носа, а ногами боялась коснуться дна. Вдруг там еж?

— Осьминог!!!

Он схватил меня за ноги и вынырнул прямо мне под подбородок, но я со злости утопила его обратно. Так мы и боролись в воде, уже наплевав на соль, попадавшую нам в рот, извергающий всевозможные и невозможные ругательства. Наши ноги и руки в тандеме с набухшими шортами и юбкой действительно чем-то напоминали осьминога, и вцепились мы друг в друга уж точно прочнее щупальцев.

— Тихонов, тебе не кажется, что для человека, прожившего четверть века, ты ведешь себя, как полный идиот? — выдала я, выжимая волосы.

— Просто, Комарова, это заразно. С тобой быть серьезным не получается. Вот вернусь в контору, буду строить из себя умного. Там мне за мозги платят…

Я отвернулась, якобы для того, чтобы выжать подол, но на самом деле меня покоробило сравнение… Ну да, тут его просят другим местом думать. Так пусть и думает — может, и я начну его ценить…

— Даш, сюда!

Кузьма зачем-то поволок меня в сторону ресторана.

— Мы же мокрые! И ты что, не наелся?

— У меня от морской воды все горло горит.

— Так какого фига ты нас топил?!

— Это не я, это осьминог, — выкрутился придурок. — Я возьму минералки. Вообще нам срочно нужно в магазин.

— Так и пошли в магазин. Заодно обсохнем.

— Сегодня воскресенье. А в воскресенье у них даже продуктовые закрыты. Коммунизм в отдельно взятой капиталистической деревне.

Кузьма довольно быстро вернулся с литровой бутылкой минералки, которую открыл тут же, под увитой цветами аркой, обозначавшей вход в садик ресторана.

— Напомни, завтра принести им бутылку. Хотя нет… Сегодня, — он лукаво подмигнул мне. — Ведь мы же пойдем ночью купаться.

Я не стала спорить — просто заткнула себе рот горлышком бутылки. С Тихоновым действительно безопаснее пить, чем говорить, а то договоришься и до ночного купания, и до прочих безобразий.

— Вот мы и дома…

Не знаю — чувства дома у меня не было, но привалу я несказанно обрадовалась. День выдался до безобразия долгим. Хотя до основного безобразия мы еще не дошли. Я закрутила крышкой уже пустую бутылку и поставила в уголок кухонной столешницы, чтобы, ненароком не разбить. Нарушать хорватам отчетность за стеклотару не входило в наши планы. А что входило?

— Даш, хочешь сливянки? — спросил Кузьма, касаясь губами моего уха, прикрытого мокрыми волосами. Руки его в это время проверяли, где в моем животе спряталась щупальца осьминога. — Или сливовицы? Как у них там правильно говорить…

Правильно было вообще ничего не говорить, и я просто вывернулась в его руках и ткнулась носом в теплую грудь. Кузьма-то снял по дороге мокрую футболку, потому успел впитать в себя тепло заходящего солнца, а меня по-прежнему холодил сарафан. Он понял мой ответ и, вместо подаренной бутылки, потянулся к перекрученной бретельке, которая для виду малость посопротивлялась его пальцам, но через пару секунд я уже вытирала ноги о мокрую ткань сарафана.

— В душ? — спросила я безразлично: меня устраивал любой ответ.