— Какая есть… — не стала отпираться я.

Он прав — дура. По крайней мере потому, что выбрала его. Да и вообще, что поехала в Хорватию. Но, блин, не я первой полезла целоваться!

Я сделала шаг, вперед, наобум. Только бы уйти: подальше отсюда и стать хоть на один шажок ближе к концу отпуска.

— Ты тоже его заметила?!

Нет, я не заметила гида, я ни на кого не смотрела. Я прятала за очками слезы. Но Кузьма схватил меня за руку и потащил к группе. К счастью, теперь он будет молчать. Слушать. А я уже наслушалась. Спасибо. Хватит!

Буду смотреть вокруг, а не под ноги — оступиться я уже и так оступилась. Только на что смотреть? Кругом серые камни и больше ничего. Величественные, с колоннами и скульптурными фасадами, но по-прежнему унылые. А разношерстные туристы рассыпаны по улочкам точно разноцветные драже из упаковки "Скитлс". А моя серая жизнь ничем не раскрашена. Как же я довела себя до такого?

Свобода не продается ни за какое золото — это мотто Дубровника, но я продала свою за море. Пусть всего на десять дней. Сдалось оно мне, это море! При большом желании можно и дома в Финском заливе купаться!

— Я вам не советую подниматься сейчас на стену, — раздавал советы гид, когда обзорная экскурсия наконец подошла к концу и он получил с нас честно заработанное. — Приезжайте к восьми часам утра, не позже. Там наверху реально жарко. Люди в обморок падают.

Я больше не падала. Меня спасла прохлада музеев и тонкие бретельки на плечах. Белая рубашка хорвата с длинными рукавами на спине сделалась полупрозрачной. У Кузьмы футболку под рюкзаком можно было выжимать.

— В церковь? — спросил он.

— В прохладу, — ответила я.

Впрочем церковь стоила того, чтобы ее посетили не только из-за жары. В ней рядами стояли стулья. Усевшись, я даже сказала, что хорошо бы сделать фотку и отправить ее на сайт РПЦ — может, тогда прихожан станет побольше. Таких вот залетных, как мы с Кузьмой. Впрочем, мы были тут одни, но Дубровник не Питер, в Питере везде есть туристы. Даже в храмах во время крещения и венчания. Мы сидели — я даже вытянула ноги — и смотрели на иконы. То же золото, та же ляпота, как в соборах родного города, но она не давила величием. Сербская церковь сумела соединить в себе светлый простор католического храма и богатство интерьера, но не принижала веру человека в себя и не делала храм нелепым.

— Хочешь свечку поставить?

— За что?

— А об этом разве говорят вслух? — искренне удивился Кузьма и, бросив пару монеток в чашку, взял две тонкие свечи.

Посмотрев друг другу в глаза, мы разошлись в разные стороны. Я снова искала икону Божьей Матери. В православном храме она смотрела на меня менее сурово, чем с картины в музее города Стона, хотя я успела после нашей встречи согрешить и не собиралась каяться, то есть обещать ей, что больше не буду этого делать. С Кузьмой. Я даже поставила свечку за то, чтобы у нас все получилось.

На поликандиле горела всего одна свеча, и я решила зажечь свою не от лампадки, а от нее и… Боже, я затушила ее… Что теперь делать? Я в страхе обернулась. Кто-нибудь заметил, нет? Начнёт ругаться, нет? И заодно ища помощь, а что теперь делать-то? Но в церкви не было ни свечницы, ни священника. Только Кузьма и я.

— Чего случилось?

Он шел ко мне уже без свечки.

— Я случайно затушила чужую свечу, — шепнула я, точно нас могли здесь подслушивать.

Если только святые на иконах!

— И что? — так же шепотом спросил Кузьма.

Я пожала плечами.

— Не знаю, что делать…

— Не надо только из всего делать проблему!

Он взял потухшую свечку, зажег ее и поставил на прежнее место.

— Богу реально пофиг…

— А зачем тогда ты свечки купил? — спросила я зло, чувствуя спиной нехороший холодок.

— Потому что это нужно людям. Ставь свечку и пойдем. Надо еще купить мне футболку и тебе шляпку. А через час нас ждут. Я не люблю опаздывать.

Да ты много чего не любишь. Ты и любить, наверное, не умеешь.

Я зажгла свою свечку теперь уже от лампадки и поставила свечку за здоровье мамы и бабушки. Нервы я им изрядно с этим Тихоновым потрепала. И свечка не потухла.

— Даш, ты не можешь бегать в своих кроссовках! — почти закричал Кузьма, когда я уперлась ногами — рога у меня не было — в булыжники на входе в обувную лавку.

Довольно того, что он купил мне футболку Луки Модрича, чтобы мне легче бегалось, а не для того, чтобы мы с ним стали близнецами, как я подумала! А мне хотелось всего лишь магнит на холодильник с видом Дубровника, который тоже продавался в футбольной лавке. Шляпку мне уже расхотелось.

— Даша, ты согласилась со мной бегать. И я хочу с тобой именно бегать, а не лечить тебе ноги. Можешь не брать кроссы в Питер. Выкинем.

Не брать? Да они явно больше ста евро выйдут!

— Даша, они не просто дешевые, они еще и хорошие. Давай шнуруй и не выступай тут.

Повыступаешь с тобой, ага!

— Теперь ты просто обязана пробежать в сентябре марафон, — усмехнулся довольный Кузьма, когда я с пакетом в руке вышла из обувной лавки на душную улицу.

Помимо жары меня душила злость — он не должен тратить на меня деньги, не должен! Во всяком случае в таком количестве. Мы только что пожертвовали приличную сумму на нужды местной синагоги — иначе я не понимаю, за какой музей мы заплатили: комнатка с обрядовой утварью и сама молельня. И на входе об этом никто не предупреждает. А я ещё вскарабкалась в еврейский квартал по наклонной улице, жуть!

Ладно, там нас облапошили, но сейчас-то Кузьма просто так вышвырнул сотку на ветер. Деньги у него не лишние, а если и лишние, то им легко найдется иное применение. А если он так извиняется передо мной, то мне в десятый раз надо сказать ему, что он не виноват в том, что стал у меня первым. Не виноват!

— Даш, сколько дней осталось до Нового года?

Я открыла было рот для другого, но сейчас его просто закрыла. Кузя, ты это, совсем того стал?

— Сто семьдесят четыре плюс шесть, сколько будет? — не унимался он.

Точно, ку-ку!

— Сто восемьдесят. Ты чего?

— Смотри!

Он указывал пальцем на огромную фигуру Санта-Клауса, с которым фотографировались прохожие. Дед в очках и колпаке держал в руках табличку с цифрой "174".

— Готовь сани летом, зайдем?

Почему бы и не посмотреть на украшенную ёлочку, на разные шарики, кренделя, колокольчики и все это с надписями Дубровника. Я заинтересовалась куколками в народных костюмах, но, конечно же, не в плане покупки.

— У тебя что сегодня, повышенная покупательная способность? — поинтересовалась я, когда Кузьма спросил, хочу ли я этих кукол. — Я хочу, чтобы ты наконец успокоился с покупками. Скажи, чем это лечится?

— Поцелуем!

И я, бросив кукол обратно в корзину, поднялась на носочки и чмокнула его в щеку. От неожиданности Кузьма остолбенел. Ура, после вчерашнего я все еще способна его чем-то удивить!

— Может, все-таки хочешь куклу?

— Я могу и бесплатно тебя поцеловать, — огрызнулась я и направилась к выходу.

— А в подарок купить? Сестре, например?

— Ты ей бейсболку обещал…

Боже, отсюда надо срочно валить! От всех этих лавочек. Не музей под открытым небом, а муравейник какой-то — смотреть не на что, если только на ценники. Непонятно, зачем люди едут в отпуск шопиться? Все ведь можно купить онлайн или в родном городе, ещё и намного дешевле. Тут должны быть не развалы, как на вещевом рынке, а стенды со шляпками и солнцезащитными очками. Вот что нужно туристам в отпуске! А не… полные чемоданы всякого…

— Даш, тебе нравится это платье?

Я просто убью его сейчас!

— Нет! — я заорала так, что бедная продавщица вздрогнула, а новая шапка на моей голове подпрыгнула, как прыгают жокейские котелки в мультфильмах.

Схватила купленную кепку и бежать. Не знаю, что сделал Кузьма — повесил вешалку обратно или сунул платье в руки продавщицы, плевать! Пусть хоть на пол швыряет!