— Слабо, Даша, слабо. Это бессмысленная трата времени. Ты все равно не знаешь, чего ты хочешь.

— Очень умно! — огрызнулась я.

— Зато я знаю, чего от тебя хочу…

Он было перегнулся ко мне через стол — хотя стол крохотный, перегибаться, блин, некуда — но потом, будто испугавшись, вновь принял вертикальное положение.

— Сказать до пива? Чтобы ты не подумала, что я пьяный?

— Говори.

— Даш, я признаю, что Хорватия была не лучшей идеей, но, блин, я реально хочу на этот марафон… И допускаю…

Кузьма даже сглотнул, а я вообще дышать перестала в ожидании его предложения, в непристойности которого не усомнилась ни на долю секунды, хотя не могла придумать ни одного разумного объяснения его интересу ко мне.

— Допускаю, что новая моя идея так же обречена на провал. Однако у меня есть надежда на то, что одна голова хорошо, а две все же лучше. Хорватию я провернул у тебя за спиной, а сейчас я хочу…

Явно того, чего не хочу я! Чего он проворачивал… Не мог же действительно хотеть таким дурацким образом остаться со мной наедине? Это уже из мира фантастики… Если бы я ему хоть каким-то местом нравилась, он бы показал это еще на даче… Все карты были у него… Вместе с диваном!

— Чтобы ты действовала со мной заодно.

Пауза. Что я должна ответить? Что?! Он вообще о чем тут?! А?

— Даша…

Ааа!!! Он не успел продолжить. Официант принес пиво… Да я умру сейчас от разрыва сердца и мозга. Уф, удалился. Без футбольных подробностей!

— Я еще не пью, видишь? — Кузьма стиснул стакан, но не оторвал от стола. — А я люблю пиво холодным, так что не буду тянуть кота за яйца…

Себя тоже не тяни, не надо!

— Даша, у меня родители два года не живут вместе.

— Как?! — ахнула я и даже зажмурилась.

— Так… Ну как… Вот так, — он даже плечами пожал, но без привычной усмешки. — У нас два лагеря. Я с мамой. Таська с отцом. Я с отцом не общаюсь. При последней встрече я назвал его мудаком. После чего он закрыл все мои кредитки, забрал ключи от машины и выставил из квартиры, которую подарил мне на восемнадцатилетние.

— Как так?

— Даша, тебе в подробностях описать? — усмехнулся Кузьма в поллица, но как-то совсем не весело. — В подробностях это тянет на восемнадцать плюс, а вокруг дети. И русский язык очень похож на хорватский, как ты успела заметить.

— А если без подробностей? — спросила я, пытаясь убедить себя в том, что мучает меня вовсе не любопытство, а желание помочь или хотя бы просто выслушать человека.

— А без подробностей — папаша прилюдно расхаживает с одной из своих блядей, предлагает матери развестись и заставляет меня жениться на одной известной тебе сучке ради укрепления бизнес-связей с ее папочкой.

Мама дорогая… Этого вслух я не сказала, вслух — это даже не восемнадцать плюс, это двадцать один плюс будет!

— Это, если вкратце, а если добавить немного деталей…

— Не надо деталей! Пожалуйста…

Я не хочу ничего знать. Я и так понимала, что у тебя с Кристиной отношения, а если до такой степени, то это точно не моего ума дело… И все подробности моего дня рождения я оставлю при себе.

— Надо, Даша, надо… Без деталей ты не поймешь своей роли в нашей семейной драме.

— Это роль ругательная? — чуть ли не расхохоталась я цитатой из фильма "Иван Васильевич меняет профессию".

Хотя мне не было смешно. От слова совсем. Что у него там на самом деле с Кристиной мне абсолютно фиолетово! Невеста так невеста. Блудная невеста. Ну и он кобель. Два сапога пара. Меня это не касается!

— Да нет, как раз по специальности.

Это чего он только что сказал? Про роль, что ли? Какая у меня может быть роль по специальности? Дуры, что ли?

— Это как?

Да, да, с этого места поподробнее, пожалуйста!

— А ты не перебивай! Дай мне спокойно дойти от альфы до омеги, и тогда все станет ясно.

Я приготовилась слушать, хотя и понимала или скорее надеялась на то, что Кузьма убережет меня от лишних треволнений.

— Я не буду обсуждать баб отца. Это меня не касается и никого не касается. И они у него всегда были, но мать при этом все равно оставалась на первом месте. Во всяком случае никаких эскорт-гёрл не было в радиусе видимости общих знакомых. Я не знал, что все это тянулось почти год — он то уходил на неделю, то снова приходил. Таське вообще было пофиг. Как раз тогда на горизонте появилась эта Кристина со своими выкрутасами и, уж не знаю чем, впечатлила мою сестру, а папочка вообще крышей поехал и выдал мне свое желание — вернее, приказ — жениться.

Пена в стакане почти осела, но Кузьма не дожидался этого момента, чтобы начать пить — ему просто захотелось отхлебнуть пива именно сейчас.

— Ну ладно, хрен бы с ним, если бы мне Кристина просто не нравилась, но она же кретинка по жизни. Я пытался вежливо втолковать отцу, что от осины-то не родятся апельсины, и легче застрелиться, чем с этой дурой детей растить. Спасибо, я сочкану…

Он снова отхлебнул пива. Уже до половины стакана, а я к своему и не притронулась пока. Даже не нюхнула, чтобы убедиться в отсутствии запаха. Мне холодного пива не хотелось вообще. Жарким вечером мне сделалось холодно от семейной хроники Тихоновых.

— Ладно, к черту эту Кристину. Я ей тоже не был нужен. Нас папани не спросили вообще. Но мой полез в бутылку — какая я неблагодарная скотина и тому подобное, мать принялась меня защищать, и тот сорвался. Впервые наговорил ей гадостей при нас… Мать в слезы, и я сказал все, что о нем думаю. Ну, через пару дней после моих уговоров мать собрала вещи и ушла — сказала, типа отец успокоится. В итоге через месяц, когда никто не успокоился, я позвал мать в свою съемную квартиру. Отец даже не позвонил ни разу узнать, что с ней. Мы надеялись, что он хотя бы Таську спрашивает, как там мать поживает, но вот нифига. Мать, дура, верила, что уж на день рождения он точно позвонит или, ну это уже вовсе фантастика, придет. Но отец даже не позвонил. Таська сказала — мам, это твой шанс начать новую жизнь… Мы, типа, выросли. Пусть папа живет с другой, ну, а ты тоже поищи себе кого-нибудь…

Кузьма схватил стакан, но опустил обратно на стол, так и не донеся до рта.

— Я говорил, что Таська дура? Говорил? Мать ревет, а она такое несет. Короче, я ее выставил вон. И вообще со всей этой херней, мы с мамой упустили Таську из виду, и она превратилась в жалкое подобие Крысы. Это мне уже друзья рассказали, которые с ними пересекаются в клубах. Я-то сейчас дальше работы не хожу. Только бегаю, — хохотнул он и снова сделался серьезным.

— Даш, я…

И снова ему не дал договорить официант, поставивший на середину стола, вместо свечки, блюдо. И мы уже ни о чем больше говорить не могли…

— Это все мы должны съесть?

Это Кузьма спросил меня, но вопрос наоборот должна была задать я — он вообще смотрел, что заказывает?

— Даш, там написано — на двоих. И только перечислено, какое будет мясо. Там не проставлены граммы… Или килограммы… Я был уверен, что это просто сэмплы, а не целые куски…

Если бы это были просто куски… Так этих кусков было по несколько штук на все виды мяса — один такой кусок я обычно и ем на ужин: здесь не на двоих, здесь на целую роту колбасок, куриных отбивных, свиных котлет, кусманов говядины… Не забыли еще и про рис с овощами, и жареную картошку на гарнир.

— Если сидеть всю ночь и заказать бочку пива…

— Они в полночь закрываются, — напомнила я на тот случай, если Кузьма говорил серьезно.

Хотя нет, какая тут серьезность?! У него вновь засветились глаза, и я терялась в догадках, отчего именно: от еды, от пива ли, или — желательно — от нежелания продолжать начатый разговор.

— А если бы ты заказал еще и десерт? — поспешила я продолжить тему еды, чтобы Кузьма не вернулся к семейным проблемам.

Да, разве после этого мы с Таськой подруги? Она же ничего не сказала мне про отца с матерью.

— Слушай, я подумываю заказать десерт…