– Ты не нравишься моему отцу, – внезапно говорит Шон.

– Вот как? С чего ты взял? – я поворачиваю голову и снова смотрю на него.

Не глядя на меня, Стинки пожимает плечами.

– Я многое замечаю.

– Да неужели? Что ещё?

– Ну… – он поднимает одну бровь, – вы с Дилан тоже не особо ладите. А раньше были не разлей вода. Моя сестра изменилась.

– Ты слишком наблюдательный малый. Когда мне было пятнадцать, учителя ругали меня за нехватку внимания, – говорю небрежным тоном.

Стинки вздыхает.

– Со мной то же самое. Но они часто путают невнимательность с отсутствием интереса.

Я прищуриваюсь, наблюдая за тем, как пальцы Стинки скачут по экранной клавиатуре.

– Что ты там делаешь? Учти, если решил взломать с моего IP сервер Пентагона, я буду вынужден надрать твою суперумную задницу.

Парень напрягается.

– Насилие – не лучший способ что-то донести до подростков.

– Брось, я же пошутил, Шон, – тут же исправляюсь.

– Да понял. Хоть какая-то ирония доступна даже такому уроду, как я, – хмурится он.

Я качаю головой.

– Ты заблуждаешься, никакой ты не урод. – И говорю совершенно серьёзно.

– Ошибка природы.

– Херня это все, – отмахиваюсь я. Шон поднимает взгляд, и я замечаю в его глазах вопрос. – У тебя есть то, о чем другие и мечтать не смеют. Ты не можешь быть ничьей ошибкой.

Мы снова молчим. В какой-то момент я разглядываю Стинки. Его губы растягиваются в загадочной улыбке, когда он смотрит на экран. Мне становится любопытно, чем он там занимается, и я приподнимаюсь, чтобы подсмотреть.

– Что?! Мессенджер?! Ты меня разочаровываешь, Шон. – Я снова падаю на подушку. И меня пронзает догадка: – Или это девчонка? – Стинки снова улыбается, его глаза сверкают озорством. – Я угадал! Как ее зовут?

– Да пошел ты.

Стинки тихо посмеивается, за что получает от меня подушкой прямо по голове. Пока он соображает и соскакивает, чтобы швырнуть в меня обратно подушкой, я поднимаюсь и вылетаю из комнаты, захлопнув дверь. Какое-то время Стинки пытается ее открыть, но я крепко держу ручку.

Интересно, у него есть друзья? А девушка? Вряд ли. Парни его возраста то и дело раздают тычки и подзатыльники друг другу, даже в шутку. А девчонки любят, чтобы их держали за руку. Разве Шон с этим справится?

Удивительно, что парень, у которого есть родители, братья и сестра, выглядит самым одиноким человеком на планете. Шон слишком много времени проводит в своей комнате с телефоном в руках или за компьютером. Но иногда ему не помешает напомнить, что такое быть пятнадцатилетним.

Почувствовав, что дверная ручка больше не сопротивляется, я медленно отпускаю ее. Краем глаза замечаю движение справа, поворачиваю голову и забываю о своей забаве. Навстречу мне идёт Дилан. Увидев меня, она в нерешительности замирает, но затем снова приближается. Не знаю, зачем, но я встаю у нее на пути.

– Ты не видел Стинки? – еле слышно спрашивает и даже не смотрит мне в глаза.

Разглядываю лицо девушки, задерживаясь на упрямо сжатых губах.

Я был первым, кто целовал их. А теперь это делает другой парень. В голове возникает образ того, как она выглядит, когда занимается сексом с ним. В груди снова растекается незнакомое дерьмовое ощущение. Ревность. Злость. Зависть. Все вместе.

Как бы я хотел, чтобы мне было наплевать на то, спит ли с кем-то Дилан или нет.

– Твой брат в моей комнате, – я отступаю и киваю в сторону двери. – Проходи.

Дилан делает пару шагов прежде, чем останавливаю ее.

– Как жизнь? – спрашиваю я.

– Зря стараешься. Сейчас нас никто не видит. Можешь перестать делать вид, что тебе есть до меня дело.

Я выпрямляюсь и хмурю брови.

– А что, если я не делаю вид?

Поднимаю руку и провожу по волосам, ощущая досаду.

Не лучше ли мне заткнуться?

И так очевидно, что она думает обо мне, и ворошить прошлое – это полный отстой. Но мне хочется задеть ее, вывести из зоны комфорта, слишком уж я взбешен этой гребаной новостью.

Дилан прислоняется спиной к стене и пронзает меня тяжелым взглядом. Ее глаза темнеют, как грозовое облако.

– Тогда что это?

Взглядом непроизвольно скольжу по ее телу, обтянутому коротким голубым платьем.

Повзрослев, Дилан стала ещё красивее. Ее волосы с миндальным отливом отросли до поясницы и рассыпались по плечам, а формы стали более соблазнительными. По позвоночнику бежит дрожь, когда представляю ее угловатое юное тело, молочную кожу и взгляд, которым смотрели на меня глаза цвета прибоя.

Черт… Мне и десяти лет не хватит, чтобы выжечь эти воспоминания.

Пространство коридора сужается вокруг нас, воздух электризуется, пропуская между нами невидимые разряды. Чертова гравитация сходит с ума, и меня как магнитом тянет к Дилан. Даже отсюда ощущаю запах ее шампуня, еле уловимый аромат духов, замечаю, как пульсирует жилка на хрупкой шее и блестят чуть приоткрытые губы. Взгляд Дилан становится затуманенным. Она проводит руками по животу, бедрам, прижимая ткань платья, будто проверяет, что все еще одета.

Неужели она тоже сейчас думает о том, как мои пальцы когда-то скользили по ее гладкой сияющей коже?

Проследив взглядом за ее движениями, я усмехаюсь, приподняв уголок рта. Дилан мгновенно реагирует. Сузив глаза, обхватывает себя руками и поджимает губы, и меня снова окатывает ледяной волной равнодушия.

Я беру ситуацию под контроль, выдерживая ее колкий взгляд.

– Ничего. Проехали. Веселого Рождества, кузина, – поворачиваюсь и делаю то, что сам же ей и обещал. Держусь от нее подальше.

– Он так и сказал?! – удивленно восклицает Спенсер.

Я закатываю глаза в тот момент, когда изображение на экране снова начинает прыгать.

У моей лучшей подруги Спенсер Оушен кроме вычурного имени также хватает странных привычек. Ну, во-первых, волонтерство и ее необъяснимая потребность спасти все живое. И не очень живое. В прошлом году она выходила мой кактус, который мама привезла из Флориды в позапрошлом, где, кажется, в последний раз его и поливали. С этого кактуса и началась наша с ней дружба. Во-вторых, Спенс угораздило родиться вегетарианкой на Аляске – в штате, где рыба и мясо буквально сами ходят за людьми. Третья особенность касается умения западать на парней, которые видят в ней лишь лучшую подругу своей сестры. Вообще-то, это только один парень, в которого она безнадежно влюблена всю старшую школу. Его зовут Джексон Янг, и он мой старший брат. Теперь вместе с другим нашим братом Райдером он живет и учится в Кенайском колледже. Справедливости ради стоит отметить, что Оушен планирует отправить туда свое заявление и результаты экзаменов, а значит – эта девочка все еще не сдается.

Конечно, я не сразу поняла, что именно Джекс стал главной причиной интереса Спенс к моему умирающему кактусу. А, когда узнала, пути назад уже не было. Спенс – классная, что бы она там о себе не думала.

Очень часто она напоминает мне одного античного персонажа древней истории тем, насколько легко ей удается выполнять одновременно сразу несколько дел. Вот сейчас, разговаривая со мной по видеосвязи, она наводит порядок в своей комнате, слушает подкаст об одном волонтерском проекте в Исландии и пытается выяснить, насколько серьезно у нас все с Калебом спустя почти восемь месяцев отношений. Очень своевременно.

“В период ягнения овцы дают потомство, поэтому им нужен особый уход и много внимания. Работа требует больших физических усилий, трудиться приходится в ночные и дневные смены…”

– Оушен, перестань шататься! И сделай тише! – требую я. – Период ягнения? Зачем тебе эта хрень? – приподнимаю брови.

– Нет, подожди?! – на экране наконец-то появляется лицо в форме сердца и вздернутый нос Спенс. Зеленые глаза смотрят прямо в камеру. – Калеб Джонс зовет тебя поехать учиться в один колледж?!

Кажется, она не намерена посвящать меня в свои волонтерские тайны.