– Да, чёрт, разве я сказала иначе?! – я падаю спиной на подушку, удерживая смартфон в одной руке. – Он уверен, что ему предложат стипендию в Университете Атлантис. Для меня там тоже есть несколько отличных программ по литературе или журналистике.

– К дьяволу журналистику! – заявляет Спенс. – Надеюсь, ты понимаешь, что это значит? Калеб не собирается тебя отпускать. Это не просто школьный роман, Янг!

– Да неужели? – произношу не без иронии.

Спенсер даже не замечает этого, продолжая буравить меня взглядом через экран телефона.

– Ну, хорошо. А что ты? – спрашивает она.

– Я… – пожимаю плечами, пытаясь понять, как отношусь к предложению Калеба. – Мне кажется, это немного… слишком. – И тут же пытаюсь оправдаться: – Ну, то есть, мы встречаемся и, да, он классный.

– Нет! – обрывает меня Спенс. – Калеб – не классный, он – идеальный, – последнее слово звучит с нажимом. – Спроси любую в радиусе десяти миль. Даже твой отец – инквизитор не против того, что вы вместе. А это о многом говорит.

Что ж, стоит заметить, мой отец действительно смирился, что его единственная из четырех детей дочь встречается с парнем. Пусть первое впечатление о Калебе и было таким: “Что ты нашла в этом потомке яппи, Дилан? Этот хлыщ хотя бы умеет держать удочку?” Калеб не очень уважал рыбалку, и, на сколько я помню, с уст отца соскользнуло: “Вот задрот”. Маме это очень не понравилось, потому что Калеб в качестве моего ухажера ее полностью устраивает. Она считает его ответственным и надежным до такой степени, что последние полгода интересуется тем, не забываю ли я вовремя принимать противозачаточные.

Знал бы папа… И знала бы мама то, что знает папа…

– Как ты назвала моего отца?! – набрасываюсь на нее.

– Инквизитор, детка, – повторяет Спенс с улыбкой. – От слова “инквизиция”, – подкалывает меня.

Я тоже улыбаюсь.

– Полагаю, ты надеялась, что это прозвучит остроумно?

– Калеб Джонс – абсолютно идеальный, – Спенс игнорирует мой выпад. – Ты – дочь мэра, он – сын шефа полиции. Вы идеально подходите друг другу. Как… Бонни и Клайд, – добавляет она.

Я несколько раз моргаю.

– Супер. Они были гангстерами и их пристрелили, – говорю, почесывая большим пальцем подбородок. – И мама только временно исполняет обязанности мэра, – напоминаю я.

Спенс фыркает.

– Это все формальности. Но я хотела сказать… – она качает головой, – не всем так везет, понимаешь?

Я надуваю щеки и выдыхаю. Для волонтера она слишком любопытная и дотошная.

– Будь по-твоему. Ладно, мы идеальная пара, – говорю не без иронии.

– Тогда что это на твоем лице?

– Ничего, – отрицательно трясу головой, пытаясь разобраться в своих ощущениях. – Не знаю, Спенс. Меня немного пугает его настойчивость.

– Разве Калеб не предложил дождаться твоего совершеннолетия? Он принуждает тебя?! – с тревогой спрашивает.

– Что?! Нет, конечно, нет! – я тороплюсь развеять ее опасения. – Дело не в сексе, – почти шепчу в отверстие микрофона. – Да, Оушен, которого у нас ещё не было, – уточняю, повысив голос. – Но… Не могу объяснить.

– Ты же говорила, что влюблена в него. Что не так?

Влюблена? Когда это я такое говорила?

Мне нравится Калеб, но о любви речи точно не шло.

– Ты права, – уклончиво отвечаю. – Все так. Наверное, все слишком… так.

– Вам нужно заняться сексом, – неожиданно заявляет подруга. – И чем скорее, тем лучше. Надень завтра что-нибудь сексуальное.

– Ты в курсе, насколько бедный у тебя словарный запас? – саркастично замечаю, поправляя наушник.

– Плевать! Тебе завтра восемнадцать! Ни в чем себе не отказывай. Правда от анала я бы тебе посоветовала воздержаться первое время. Я читала, что…

– Пошла к черту! – рычу я сквозь смех.

Спенс тоже посмеивается.

– Я люблю тебя, Дилан Янг! – примирительно говорит она. – С Калебом или без, просто будь счастлива!

– Ты чокнутая, но я тоже тебя люблю, – целую воздух у окошка камеры.

– Скажи, а… Джексон тоже завтра приедет? – осторожно спрашивает Спенсер.

Этого я и ожидала.

– Да, все братья будут. Вот только Джекс… думаю, он… – мне неприятно ей об этом сообщать.

– Он будет не один, – кивает Спенс, обрывая меня. – Я понимаю. Я просто спросила. И я не тупая!

– Не знаю, что он нашел в этой Кейси, – нарочно путаю имя нынешней подружки моего любвеобильного братца.

– Ее зовут Челси, – говорит Спенс.

Я снова вздыхаю. Она помнит.

– Ты же знаешь Джекса. Через месяц будет кто-то еще. И очень здорово, что мой братец держит свои причиндалы подальше от тебя. Никто из его бывших и будущих подружек и в подметки тебе не годится. Забей, он тебя не достоин.

– Ему бы и в голову не пришло подкатить ко мне, – замечает Спенсер. – Его интересует лишь хоккей и девчонки вот с такой грудью. А у меня только вот такая. И, вообще, я совсем из другой лиги.

– Вот именно. Из самой лучшей!

– Ты бы мне дала? – спрашивает Спенс, смешно изогнув бровь.

Я смеюсь над ее выходкой.

– Без вариантов, – киваю в ответ. – Увидимся завтра вечером?

– О, да! Я планирую напиться в хлам. Присмотришь за моей девственностью?

– Может, лучше оставишь ее дома? Я ее не приглашала.

Мы обе хохочем.

– На что ты меня толкаешь, Янг? – продолжая смеяться, спрашивает Спенс. – Тут только я и мой пёс!

Завтра мне исполняется восемнадцать. По этому случаю мои дядя и тетя предложили устроить вечеринку в "Сильвер Бэй". Так называется лодж, которым они владеют. Это место – Мекка для истинных ценителей рыбалки. Летом владельцы организуют рыболовные чартеры, предоставляя клиентам возможность поучаствовать в настоящей океанской рыбалке, а зимой развлекают туристов катанием на снегоходах и подледным ловом на озере Белуга.

Ничего удивительного, что в нашей семье все помешаны на рыбалке. Отец учил меня держать удочку, когда я ещё ходить толком не умела. Как и моих братьев.

Завтра близнецы Джекс и Райдер приедут на выходные из колледжа, чтобы поздравить свою младшую сестренку. Что до Стинки (англ. вонючка), уверена, этот засранец поздравит меня ещё с утра, когда первым займет ванную комнату на целый час. На самом деле, Стинки – это прозвище от обратного. Шон-младший невероятно чистоплотен для шестнадцатилетнего парня. В его комнате можно смело проводить трепанацию черепа или другую операцию – там едва не стерильно. А времени, которое он тратит на водные процедуры, с лихвой хватит, чтобы вплавь пересечь пролив Принца Вильгельма…

– Дилан, у нас там что-то горит! – кричит откуда-то снизу мама.

– О, чёрт! Спенс, я перезвоню! – бросаю телефон на кровать и выбегаю из комнаты, чтобы спасти наш ужин.

Как любая уважающая себя единственная девчонка в семье, я научилась готовить ещё в начальной школе, и теперь вся семья бессовестно этим пользуется.

– Ну, что там? – в кухню входит мама.

Она сменила деловой костюм на укороченные джинсы и черную футболку с названием одной чикагской рок-группы, светлые волосы распущены по плечам, а в руках – еженедельный выпуск Homer News.

Мама садится за стол, снимает очки и потирает покрасневшие глаза.

– Запеканка спасена, – я стою у кухонного островка, орудуя лопаткой и ножом, и раскладываю по тарелкам еду. – У тебя усталый вид.

– Заседание Консультативной комиссии затянули на полтора часа, мой зад буквально прилип к стулу, – жалуется она, вздыхая. – Но все бы ничего, если бы не Эбернати! Он – невероятно неприятная личность! – ее серо-зеленые глаза вспыхивают огнем. – Горлохват, и к тому же шовинист!

Ну а еще ее главный конкурент на предстоящих выборах в муниципалитет. Фрэд Эбернати неприлично богат и считает себя пупом земли, а женщин и вовсе за людей не держит. Ходят слухи, что его вышвырнули из Вашингтона, и он за каким-то чертом вернулся в городок, где родился и вырос. Благодаря деньгам и связям Эбернати очень скоро попал в Городской совет. И вот теперь спит и видит, как станет мэром города.