— Пожалуй, в этом у меня нет сомнений, — многозначительно проговорила демонесса, раз за разом сталкиваясь с подобием ледяной глыбы при попытках хоть как-то нарушить эпическое спокойствие барона флиртом. — И всё же даже такой голем должен чувствовать себя оскорблённым.

— Он и чувствует, — выпуская кольцо дыма, подтвердил Дзэпар. — Однако в нём крайне велико характерное для его рода упрямство. И оно выражается не только в его способности столетиями вести себя столь скованно, но и в типичной для Ал’Берита черте. Господин Аворфис терпеть не может, когда его принуждают к чему-либо.

— Так если не провоцировать, то он вообще может этого чего-то не захотеть, — думая о своём, колко заметила Ахрисса.

— Как и всё мы, — в глазах герцога появился язвительный огонёк, и он, сделав тонкую паузу, продолжил пояснения. — Ал’Берит верно поступил, что приблизил его к себе и стал изучать. Барон для него единственный родственник, а, значит и последний, кто может осуществить вызов на поединок за честь рода. От прочих столкновений наш виконт отгородился служебным статусом и осторожным поведением. Ни один конфликт с ним нельзя свести до личных интересов, но Аворфис обладает и могуществом, и правом мести.

— Обильным кстати, — хмыкнула Ахрисса и беззаботно рассмеялась. — Он может мстить за мать, дядю, деда, а вскоре и за искажение семейной карты. И я понимаю, почему его не трогает Ал’Берит. Смерть Аворфиса разорвёт его связь с родом Ши’Алуэла, а, значит, он утратит свой титул и должности. Но вот почему сам Аворфис бездействует?

— Как я и говорил, он терпеть не может, когда его принуждают к чему-либо. Её могущество Рэнэдатар, видимо, слишком поздно распознала эту черту у внука, иначе бы не стала так заботливо настраивать его против Ал’Берита. Но теперь ей уже поздно что‑либо менять. Тот напор, что ощутит Аворфис, когда к нему с новой силой начнут поступать предложение за предложением устранить дерзкого родственника, лишь утвердит его во мнении поддержать его. Поэтому, раз он сразу не предпочёл дуэль, то в дальнейшем её вероятность будет только снижаться.

— Любопытно, — задумчиво проговорила Ахрисса. — Но не спровоцирует ли его отказ иной ход событий? Аворфис, конечно, последний из древнего герцогского рода, требующего возрождения, он прямой наследник могущества Ашенат и, несомненно, его гибель как рассматривалась, так и будет рассматриваться всеми Высшими как катастрофа. Однако и он смертен. И отныне его устранение может стать излишне желанным. Лишить Ал’Берита титула и должностей — почти тоже самое, как и убить его.

— Вот к этому моменту я абсолютно равнодушен, — Дзэпар весело усмехнулся, и демонесса, проявляя несвойственную ей холодность, сухо поинтересовалась:

— Вы находите смешным столь слабое место своего вассала?

— Не только я. И, пожалуй, раз вы намерены и дальше влиять на сложившуюся ситуацию, то настал момент, когда мне стоит поделиться с вами и вашей семьёй столь исключительно редким знанием. Нынешний Хранитель летописей удовлетворяет требованиям властей настолько, что Князь и советники видят в нём достойное продолжение рода его матери. Отсечение всех линий Ши’Алуэла позволит Ал’Бериту занять более подобающее место среди Высших семей Ада. Такое, какое было бы положено чистокровному потомку графини. Так что смерть Аворфиса, напротив, возвысит его. Ал’Бериту оказана редчайшая честь!

— Как вам стало известно такое? — оказалась изумлена баронесса.

— Тысячелетия назад именно через меня Ал’Берит получил это предложение. И несмотря на то, что больше по данному вопросу вам знать не полагается, смею заметить, что оно так и не утратило своей актуальности. Слово Князя нерушимо.

Ахрисса задумчиво сцепила руки. Предоставленная ей информация была нетривиальной и во многом раскрывала ход древних игр, оставивших свои следы до нынешних дней. «Редчайшая честь» явно служила платой за редчайшее…

Демонесса пару раз бросила задумчивый взгляд на преспокойного герцога и, наконец‑то не выдержав собственного любопытства, прямолинейно уставилась на него и спросила:

— Его провоцировали помочь в уничтожении сестры?

Вместо ответа Дзепар утвердительно склонил одну из своих голов.

— Так отчего же Аворфис вообще до сих пор жив?! Роль наживки слишком ничтожна, чтобы поступиться с возможными выгодами.

— У Её могущества Шанфеш есть своя любопытная теория о сострадании к детям. Его высокопревосходительству Иариэлю думается, что такое получение титула выглядит подачкой и претит честолюбию Ал’Берита. Его превосходительству Вердельиту ближе видение, что так он желает доказать Князю свою способность ценить кровные узы. Остальные не знающие истины, как и вы до нашего разговора, уверены, что убийство господина Аворфиса разрушит его карьеру.

— Вы же присутствовали при смерти Ашенат. Почему он не убил Аворфиса сразу?

— О, я считаю, что Ал’Бериту просто-напросто хотелось нагло внести свои собственные поправки в планы окружающих и досконально испортить мне настроение. Как и обычно!

Заново отстроенный замок Аджитанта никак не походил на прежний. И именно его архитектура, хотя и сам собой перенос целого города вносил существенное новшество, выделяла для Дзэпара факт смены власти.

Новым повелителем герцог был доволен. Несмотря на то, что он и так в недавнем прошлом удачно использовал его для своего собственного назначения, Высший предвидел достаточно обстоятельств, в которых Ал’Берит сможет принести ещё большую пользу. Незаурядные способности к логике, упрямство, амбиции и склонность к упорядочиванию уже показали, что к этой фигуре не стоит относиться как к пешке.

— Как оригинально! — не удержался от восклицания герцог перед приветствием своего вассала.

Кабинет виконта, к внешнему аскетичному виду которого Дзэпар уже привык, резко преобразила гора человеческих черепов. Она была столь огромна, что пик оказался «срезан» высоким потолком. Хотя, пожалуй, её вид и не был бы столь неординарен, если бы на самом верху склона отсутствовал Ал’Берит, что-то вписывающий в свиток. Его иллюзорный облик краснокожего мускулистого мужчины вносил особо эксцентричный оттенок человеческого варварства.

— Верховный жрец посчитал за рекомендацию шутку Ашенат о том, что отрубленные головы последователей позволят получить мою благосклонность, Ваше всевластие, — словно бы принося извинения за беспорядок, пояснил Ал’Берит.

— Он истребил весь свой народ? — вскользь прикидывая точное количество жертв, поинтересовался Дзэпар.

— Нет. Просто к тому моменту, как у меня появилось время для посещения этого царства Земли, сменилось несколько поколений. Так что по итогу мы с ним ещё и разминулись.

— Любопытно, что к демонам люди взывают чаще. Неужели считают, что мы меньше загружены?

— Не думаю. Пожалуй, люди одинаково симпатизируют и демонам, и ангелам. Их прельщает чужое величие, когда есть видимость сколь оно сходно с их думами и мечтами. Но мы им определённо ближе. В конце концов, если человеку избавиться от «собственных демонов», то что человеческого в нём останется?

— И зачем вам понадобилось сохранять это подношение? — не став отвечать на вопрос, вернулся к заинтересовавшему его обстоятельству Дзэпар.

— Мне не нравится растрачивать ресурсы впустую, а новый жрец поинтересовался, будет ли полезен сей дар, — озвучил некогда стоявшую перед ним дилемму Ал’Берит.

— Видимо он и сам уже не знал куда складывать такой подарок! — рассмеялся герцог, но собеседник не отреагировал на шутку, а продолжил серьёзным голосом:

— Так что я пришёл к выводу, что этими черепами можно выложить стены кабинета. Полагаю, к следующему вашему визиту обстановка станет более антуражной. Особенно, если переместить сюда и начало моей коллекции зувемдиго. Планирую увеличить их количество и разместить на ступенях.

Глаза виконта довольно осмотрели кабинет, как если бы комната уже была преображена согласно его замыслам, и не иначе как представленное ему понравилось, ибо один уголок рта Ал’Берита самодовольно приподнялся. Эта кривая улыбка дала понять Дзэпару, что пришла пора переходить к сути своего визита.