— Уверяю, наше дитя будет замечательным. Я ведь никогда тебя не обманывал.

Как Габриэль когда-то совершил принудительный прыжок в неизвестность, так и я сейчас лечу вниз. Но, может, мне стоит падать с улыбкой на лице? Ведь если я смогла встать на ноги и пойти дальше с десятью мечами, вонзёнными в спину (как в видении, посланном Мэтью), то смогу справиться и с беременностью.

— Ты принимаешь эту связь? — спросил Арик, затаив дыхание.

В эту судьбоносную ночь крохотный росток надежды расцвёл белой розой.

— Подожди секундочку.

Я отодвинулась и сползла с кровати под его раздосадованный вздох. Подошла к шкафу и вытащила кольцо, которое сама для него изготовила. При виде коралловой ленты сердце защемило от острой тоски, но я уже приняла решение. Я повернулась к Арику, взяла его за руку и положила на ладонь гагатово-чёрное кольцо.

— Я попытаюсь.

Он посмотрел на меня взглядом, полным обожания.

— Ты сама сделала его для меня?

Я кивнула.

— Из lignum vitae.

— Древа жизни, — прошептал Арик. Когда он надел кольцо на палец, его глаза снова вспыхнули звёздным светом. Затем он пробормотал что-то на латышском, и меня проняло от тихой силы этих слов, хоть я и не поняла их значения.

— Что ты сейчас сказал? — я прокрутила эти слова в голове, жалея, что не знаю его родного языка.

— Клянусь всеми богами, что я люблю тебя. Я доверил тебе свою жизнь; и доверил своё сердце, которое гораздо более уязвимо. Я просил тебя о нём позаботиться, — он трепетно поцеловал меня и наклонился, чтобы прижаться губами к моему животу, — и ты позаботилась.

Смерть

Я выскользнул из объятий своей спящей жены с колотящимся от волнения сердцем.

Наконец-то она приняла эту нерушимую связь между нами. Я покрутил кольцо на безымянном пальце. Она с такой тщательностью трудилась над ним. Не без гордости готов признать её мастерство.

Скоро у нас будет ребёнок.

Я не позволял себе принять эту мысль полностью… пока не почувствовал, что она её приняла.

Всё, что нужно было сделать — просто слепо ей довериться.

Одна мысль, что она чувствует себя запертой в ловушке, была для меня невыносимой. Слишком хорошо я знаю, на что похоже это чувство. Я был заперт в своём смертоносном теле два тысячелетия. Заключён в броню, отгораживающую от всего мира.

Но с ней я свободен.

Я посмотрел в окно на занесённые снегом просторы. На этой горе, где так долго царило одиночество, горе, пропитанной смертью, наконец зарождается жизнь.

Предвидел ли Дурак эту беременность?

Однажды он поделился со мной предсказанием, о котором я никогда не рассказывал Эви. Он пообещал мне кусочек рая и ада. И свой рай я уже познал. Сначала я хотел предупредить Эви о том, что может грянуть следом, но решил доставлять ей новых поводов для волнения.

Императрица столь же ранима, сколь и сильна.

Вспоминаю последние несколько недель жизни родителей. Мама тогда тоже носила ребёнка. А отец пылинки с неё сдувал. Оберегал от любых волнений. И я со своей женой буду вести себя так же.

В конце концов, наша судьба не предопределена. Поэтому я просто отказываюсь верить в то, что сказал мне Дурак.

Я вошёл в ванную и плеснул в лицо холодной водой. Вытерся полотенцем, посмотрел в зеркало.

Щетина. Сильно отросшие волосы. Счастливый блеск в глазах.

— Я стану отцом, — прошептал, ещё не до конца в это веря.

Однажды она сказала мне, что я обращаюсь с книгами, как с детьми. Тогда я ответил: «Самое близкое, что я когда-либо буду иметь, это они».

Больше это не так.

Я, отец.

Как мне защитить свою семью? Как их прокормить? Это моя обязанность. Но дело в том, что, обеспечивая себя на будущее, я даже в самых смелых мечтах не мог вообразить ребёнка.

Пол составил список самого необходимого на время беременности и для новорожденного малыша. И найти всё это можно лишь в одном месте — Лазарете, неком поселении, расположенном на востоке. Туда я и отправлюсь, как только стихнет буря.

Я снова почувствовал вину перед своим слугой за уготованную ему судьбу, но сразу заглушил голос совести.

Вытерев руки, я уставился на свои ладони. Прикосновение Смерти. Моё прикосновение. Что, если я не смогу даже подержать собственное дитя?

Но затем внимание привлекло сверкание обручального кольца, и на душе стало спокойнее. Вместе мы пройдём через всё.

— Арик, — сонно позвала она с кровати.

От тихого эротичного голоса моё тело напряглось, участился пульс. Я увидел, как наяву: вот она тянется ко мне, но находит одну подушку.

— Иду, любовь моя, — отозвался я.

Я стану хорошим отцом нашему ребёнку, но в первую очередь стану для неё любящим мужем.

Завтра нас ждут море забот и проблем — изгнание Пола и все вытекающие последствия. Но сегодня я хочу насладиться дарованными мне благостями: любящей женой и ребёнком, который скоро появится на свет.

На пороге я оглянулся, чтобы ещё раз посмотреть на самого счастливого мужчину в мире.

Императрица

День 529 П.В.

— С таким же успехом ты могла пустить ему пулю в лоб, — процедила Ларк.

Мы все собрались во дворе, чтобы выпроводить Пола. Сегодня как раз улеглась буря. Стихли ветра, закончился снегопад. Только отблески невидимых молний, время от времени пробивающиеся сквозь густые тучи, освещают мрачное небо, отражаясь в плотном ледяном покрове реки.

— Всё путём, детка, — пробормотал Финн, поглаживая затянутую в перчатку руку Ларк, — не нервничай.

Арик мне таких знаков поддержки не оказывает. Он просто стоит рядом, облаченный в доспехи; вытянувшись по струнке, словно Пол заслуживает церемониального провожания.

Медик задержался у ворот, ссутулив плечи. Он одет в термоодежду, за спиной висит рюкзак — милость от Арика.

Я поплотнее укуталась в пуховик.

— Никто никого не убивает, — ответила, глядя на Ларк, хотя в голове не перестают звучать слова Арика: «Изгнание равнозначно казни».

Когда утром мы готовили завтрак, от неё несло холодом похлеще, чем с улицы. Все были напряжены. И почти никто ничего не ел, если не считать Финна, который преспокойно умял даже сожжённый мной кусок ветчины.

Сейчас он выглядит не очень: лицо бледное, а на лбу выступили капельки пота, несмотря на мороз на улице.

— Ты в порядке? — спросила я, когда он ослабил шарф.

— Давайте не будем тянуть резину, — ответил Финн. Нетерпение в его голосе меня очень удивило. Ведь уход Пола лишает его последней надежды передвигаться без костылей.

— Называй это как хочешь, — сказала мне Ларк, — но ты прекрасно понимаешь, что если даже Джоуль с Гейбом на грани, то для смертного это верная гибель.

Вот и славно. Он убийца.

Пол прочистил горло и жалостливо свёл брови.

— Я должен уйти, да? И куда же мне податься?

Но сейчас я как никогда твёрдо убеждена, что это показательное выступление.

— Это не наше дело. Уходи. Сейчас же.

— Сэр, мне… — он срывающимся голосом обратился к Арику, — мне страшно.

Чёрт, это признание вызвало сочувствие даже во мне. А если я насчёт него ошибаюсь?

Ведь раньше я тоже делала ошибки… чудовищные ошибки. Я пыталась убежать от игры — ошибка. Не послушала мудрых советов Арика и Цирцеи и пошла спасать Селену от Любовников — ошибка. Рихтер всё равно её сжёг, уничтожив заодно и армию Джека.

И хотя я ненавижу Пола и не доверяю ему, всё равно чувствую вину за то, что отправляю человека на смерть.

Как же хочется, чтобы Арик взял меня за руку в знак поддержки. Но вместо этого я чувствую, как он разочарован. А я-то думала, что после вчерашней ночи мы пришли к взаимопониманию.

— Это неправильно, — наконец сказал он.

— Арик, ты серьёзно? — ведь он нечасто отступает от собственных слов. — Ты снова мне не доверяешь? А как же «я последую за тобой куда угодно»?