Но есть ли разница «мотылькам», на какой именно свет лететь? Разница была для «Икара», но и тут, «если захотеть…». Можно и тонкий красный лазер, маленькой точкой на стеклянном здании напротив, рассмотреть. Человеку! А куда там, ангелу и демону. «Обращенным»! Тьма уступала свету и тянулась к нему же. Пусть и «искусственному», заменившему сейчас «натуральный» и «естественный».

– Так… О чем вы, тут и без меня? – выпятил нижнюю губу парень, не скрывая, все той же обиды.

Но дабы не стоять без дела посередине, как какое-то «изваяние». Или не «тесниться» втроем, у того же окна, как Егор и Женя. Начал «шерудить» картины, откидывая их одну за другой на себя, смотря стоящую за ней и так далее.

– О творчестве, – дернул плечами Женя, вызвав шок на лице Никиты, который вмиг сменил «угол обзора». И уставился на Егора, чуть ли не со слюной у рта и ей же капая на пол. – Я чего-то не знаю?

Александр рассмеялся на реакцию «младшего», но на вопрос Жени промолчал, просто покачав головой. Не придавая этому такого уж значения. И давая понять, что это – обычная его, то есть Никиты, реакция на… Все! Все «новое» и «новоприбывшее», «появившееся». А еще и «обещанное», но не «данное», как сейчас.

– Он «зажимает» и «торчит» нам всем «музло»! – бросил в обиде брюнет, жалуясь Жене, будто тот мог что-то с этим сделать. Никто не мог, а он сможет! – Что такое? Что за несправедливость?! Я с Ксандера, только недавно «слез», «уламывая» снять «старье» на выставке и вывесить «новое», «новье»! Он же столько нарисовал и тоже «жмотится». Но его я понял, он работает один. И «добивает» до «последнего» и «победного»! Каждый штришок! Как самый настоящий «больной» и «умалишенный», «дотошный перфекционист»! Сам решит, когда «все». Когда «окончательно» и когда будет доволен всем и вся. Но вы! Вдвоем! Как Влад-то терпит?

– Куда он денется, «влюбится и женится», – усмехнулся Егор, подходя к парню, и берясь за другую стопку картин. Под внимательным и серьезным взглядом Никиты. – Скажи «спасибо», что Владик не такой «перфекционист». И вообще, не он. Ни разу! И что, там, пока и в «своем», «лиходею» только я. Немного осталось! Пользуйтесь с Александром тем, что сейчас – «ваше время». Дальше, о вас могут и не вспомнить, после нас! Не в обиду Софии, – не получив никакой реакции, блондин тяжело вздохнул и с хрипом выдохнул. Зная, что увидит, все такой же заинтересованный и ждущий, как у Хатико, взгляд Никиты. – Что?

– Ой-ой… Конечно! Ты который месяц, так говоришь? А год? Век?! И я не помню! «Явишь свету», тогда и посмотрим. Действиями, слова «подкрепляй»! А не повтором слов. И вообще! Начинай сначала, – ткнул указательным пальцем левой руки, в первую стопку, Никита. – Я их просмотрел, а эти – нет. Ты с середины начал!

– Тут, нет «структуры»!

– Но мне ж, потом неинтересно будет, – «простонал» брюнет. – Я ж, так или иначе, вижу те, что ты смотришь. Как мне их, после тебя смотреть? «По-новой» и самому? Следом за тобой?! Егор! Ну, не будь ты таким засранцем!

– Ладно! Буду «не таким», – хохотнул блондин и перешел к следующей стопке, под уже, «вой» Никиты. – Буду «другим»! А хуже или лучше, реши сам. Смотри перед собой! Или тебе «шоры» найти? Чтоб, как «лошадка», в одну сторону и без отвлекающих моментов и «маневров»!

– Может и не стоило, так долго Владика «скрывать». Точнее… Его и «скрывать» от Софии. И Софию – от него, – решил подумать о «главном» Женя, подпрыгнув и присев на подоконник. – Я имею ввиду… Может, она бы и «вскрылась» раньше. Я в хорошем смысле! – поднял руки он, словив на себе сразу три удивленных и даже нервных, с подергиванием правого глаза, взглядов. – Все же, их истории, как оказалось, капец, как похожи! И вместо «радуги» и «единорогов». В качестве поддержки, которую она могла «вылить» на него, и «потопить» в ней же. С его «барского плеча», потопить себя. Она могла «вылить горючие» слезы и признаться! Рассказать все и… Не доводить до «такого».

Уставившись взглядом в свои руки, парень не сразу заметил того, что, как все «замерли», так и остались. Только, уже с понурыми взглядами. Он только услышал, как перестали «хлопать» полотна. А после, почувствовал, как рядом оказался Александр, положа свою правую руку на его правое плечо.

– Стоит признать, что она, так до конца и не призналась… Мы, все еще ждем, как и одобрения к какому-то действию или действиям, с «верхом». Либо, «бездействию»! Так что… Говорить о том, что могло быть, а что не могло, на сегодняшний момент. На момент всего произошедшего уже, не имеет смысла, как и корить себя. Что сделано, то сделано. «Работаем» с этим…

– С*кины дети! – ругнулся Егор, извлекая из «стопки» одну из картин, уже в светло-коричневой деревянной раме. С позолотой вензелей, на ней. И демонстрируя ее всем. – Точнее, «дете»! Ксан, если ты сейчас не скажешь, что ты ее забрал сам и сюда поставил, чтобы она глаза не «мозолила». А не этот «юродивый» ее сюда занес, как Дед Мороз подарок. Чтобы она, именно это и делала нам! Я пойду и сожгу ее при них. Перед этим, разломав ее об его же «умнейшую из умнейших» голову. И разогнав эту «голубятню», ака «богадельню», к чертям собачьим!

– Так, спокойно! – подошел к нему мужчина и забрал картину в свои руки, от греха подальше. Унося ее в другой угол комнаты. – Это – был не я. Но и то, что это был он, не дает тебе права воплощать все это в жизнь, Егор. Он – твой «брат», в конце концов. Мы – одна «семья»…

– Да-да, – закатил глаза блондин, отворачиваясь, дабы, если не слышать, то не видеть эту «пластинку», в который раз. Но теперь, еще и в его глазах. А точнее, душе и на лице. Во всех эмоциях, чувствах и ощущениях! Что: «они должны быть добрее друг к другу, возлюбить ближнего своего». – А в ней, «не без урода». Пора, переписать сказки с темой «трех братьев»! Там, далеко не «младший» – дурак! Далеко не он!

– Спасибо, «брат», – хлопнул его правой ладонью по спине Никита.

– Обращайся! – фыркнул блондин, «отмирая» и продолжая рассматривать картины. – А на счет, «не стоило»… Не стоило «ударяться в ностальгию». Или, хотя бы брать с собой Карину! Полину, в свете ее «положения», мы бы быстренько сплавили в «люлю» и дожали «малышню»! Заметьте, я ничего не говорю про «воровство» Ксана! Но брать «защитницу» тела и души Софи «наголо»? Было перебором и ошибкой, явной. Пусть, она и не позвонила тебе, позвонил я. Но фиг знает, на какой «отметке», ее «максимум» и «выдержка»! Выдержала бы она то, что выдержали бы мы?

– А «выдержали» бы? – хмыкнул Никита. – Я не переношу женских слез…

– Сам бы «заревел», да? А мы этого и не узнаем теперь, Никитос! И как правильно сказал Александр: «что сделано, то сделано». Вот, только эта «прогрессия» мне, вообще никак не «заходит» и не нравится, совершенно! «Прогрессия роста» действий, в никуда, как и их итогов и решений! Вместо того, чтобы грамотно использовать время, мы его «тянем». А дальше, что? Опять, ее отдаем? Снова?! Но, да… Зато, в «белом саване» все и увидим, что было «скрыто»…

– Егор! – рявкнул мужчина, в попытке остановить парня и не доводить Женю.

Хотя, лучше было бы сказать: «не доводить обоих». Подерутся? Нет. А «самосуд», на «двоих» и против «третьего», устроят? Да!

– Что, «Егор»! Жендос со мной согласен! Правда, Жек? Не дело это, «ждать у моря погоды». Или когда у вашей «матушки», «крышечку», окончательно, «снесет». И «тарелкой НЛО», «прилетит» не куда-нибудь, а в кого-нибудь. И ладно, просто в кого-нибудь. А не у кого-нибудь и в «полете» же, «сорвет». Под себя «подстроит»! «Мама и дочка». Только, она ей – не мать и…

Пауза. Все уставились на Егора. Точнее, в его спину. Когда же он, оборвав сам себя, вновь уставился на одну из картин. Теперь, без рамы и просто холст.

– Только не говори, что там еще одна. Только, уже копия! – фыркнул Александр.

– Нет, Ксан. Это… Это что? – изъял полотно из «колонны» парень. – Не похоже на «твое»… Даже, близко.

На белом холсте, без карандашного наброска и «макета». Без «миниатюры», в правом верхнем углу. Было изображено одно лишь пятно. Красное и «кровавое». Почти, «алое»!