– Я и думаю! Что решить и как сказать… – повторил ее «позу» паренек, но не облокачиваясь и не садясь. Оставаясь стоять перед ней.

– А! То есть, есть «варик», что «певческая» – «прокатит»? И ты будешь ползать у них в ногах, за все ДР и НГ, в пользу, именно, этого подарка?

– Тут вопрос жизни решается… – сомкнул ладони, между собой, в «молебном жесте» он. – Дальнейшей! Давай серьезно, пожалуйста…

– Давай! – откинула рюкзак на пол девушка. И выставила перед парнем, как и перед собой, свои раскрытые ладони. – Повторяй за мной.

– Зачем? – не понял он, но рюкзак откинул в ту же сторону.

– Ломать тебе пальцы буду! По одному… Давай делай и не «выделывайся»! Ну!

– Окей-окей! – утвердительно замотал головой он. И выставил свои ладони перед собой и ей.

– Смотри, значит… Моя правая рука – причины «за» к актеру. Моя левая рука – «против» к «певичке». Твои – соответственно «моим». Только «правая» – «певичка», «левая» – «актер».

– Почему «певичка»? – сгримасничал парень.

– Потому, что чей-то «вой» в мужском душе спортивного зала. Я так понимаю уже, что, именно, твой. На слух, благо, не жалуюсь. И не жаловалась, все это время. Ни для кого не секрет! Мы-то с девочками, через стенку, ладно. А вот, волейбольная и баскетбольная команды, рано или поздно объединятся, и встретят тебя за универом. За твою: «Бель!». Твой «блей», точнее. И уж кто-то, а певец из тебя… Ну, «такое»!

– Ну, спасибо! – закатил глаза «певец».

– Давай! Загибай пальцы и не теряй времени…

***

– Что имеем? – склонил к левому плечу голову парень. Смотря на подсчитывающую, свои и его пальцы, девушку.

– Не храним! А потерявши – плачем, – фыркнула София. А парень расплылся в победной улыбке. – Чего «лыбишься»? Речь придумал? Посполитая?! Что предкам «вешать» будешь на уши, про прогулы и долги по учебе? Поведение и полное отсутствие в универе? Полную погруженность в «певческую карьеру»? Брошенный, в конце концов, университет?

– Это – пустяки! – вдохновился парень, расплываясь в удовлетворенной и счастливой, довольной, улыбке. – Главное, что все сложилось! Дело – за малым.

– Ага! И «удалым», – привстала с подоконника София. – Надо же, так, а! Четыре «нет» – против пяти «да», за «певичку»! «Одного» не хватило, чтобы «сровнять» и «продебатировать».

– Не расстраивайся! Когда я выйду на сцену в «гранд-финале» – я попомню тебя добрым словом, – хохотнул он, закидывая за свою спину свой рюкзак. И помогая сделать то же самое девушке и с ее рюкзаком.

– Ага! И средним пальцем. Там, так-то, цензура и «квадратики», не забудь, – кивнула ему на прощание брюнетка. Решив уйти первой, как и оставить последнее слово за собой.

– Не забуду, – крикнул парень и чуть тише добавил, – и тебя не забуду. За жизнь и за все…

– Ради всего святого! – крикнула она уже от выхода. – Только, без «соплей» и «слюней», прошу! Такой уход испортил!

– Тебе обязательно «последнее слово» за собой оставлять? – усмехнулся паренек.

– Естественно! – махнула она ему правой рукой и исчезла с глаз окончательно.

Глупые судьи!

***

Вновь, восседая перед шкафом с зеркалом в полный рост. В пижаме, состоящей из белой майки и белых шорт. На голое и мокрое после душа тело. С мокрыми, еще не до конца высушенными волосами. Со смытой косметикой и в позе «лотоса». София рассматривала себя, как будто впервые. Собственно, так оно и было. Для нее, все было впервые.

Мелкие серо-голубые овальные и округлые синяки, «расцветающие» на бледной коже, начинали понемногу темней на несколько тонов. И приобретали темно-серые и темно-синие, черные тона ее собственной «ч/б радуги». Становясь «грубым» для девушки, и из уст парней, но не для нее самой. «Черным» и «плотным рисунком» по всей левой стороне тела. Как «черное» на «белом» и в белом. В этом была какая-то своя «лирика» и своя «эстетика». И была своя боль, заключающаяся, именно, в этих «рисунках». Которые сначала, будто бы «прикрывали» всю эту «красоту». И были Софии, вроде как «во благо», если можно было так сказать. То после, стали «образовываться» из этих самых «пятен». Продолжаясь синяками и кровоподтеками, ранами в местах новых «приложений» и «дополнений».

Они «перетекали» и «сливались» между собой. Образуя только, наверное, им и ей, Розе, понятный «рисунок». Было ли так всегда или только на ней и при «ней»? Она не знала. Но что она знала точно, что они оставались. И Роза утром, за завтраком, часто касалось ее. Будто бы, слегка оглаживая, чтобы проверить и посмотреть на свое «творение». На «произведение» своих рук, а порой и ног. «Сотворение» своей «силы». Она сама их «показывала» и сама же «скрывала». Было ли это – «муками» или тем «пределом», за который все зашло? И не пора ли было «бить тревогу»? София так же, не знала, но промазывала их кремом. Как и всю поверхность тела, пытаясь, в который раз, разобраться в себе. Но в этот раз, на слуху и словами. «Мать» ушла куда-то и девушка могла позволить себе остаться с «собой» наедине. И побыть «громче», чем обычно. Да и чем всегда! Без ее присутствия и, в кои-то веки, не при ней.

– Новый скандал и новая «рана». Сердце скоро станет похоже на… На! – фыркнула девушка, попытавшись довести мысль до точки. Но «оборвала» ее, сойдясь и на этом. – Просто, «похоже». Будет «казаться», а не «быть». И не «есть», на самом деле. Как душа и как тело. «Бисквитный торт», «искромсанный» словами на «повышенных тонах». Словами «нелицеприятных сравнений» и «нелицеприятными словами», в принципе. «Бранью»! На нем уже есть «шов», продолжающий «кровоточить» и по сей день. От случая к случаю. Но мало кто о нем знает, только «близкие» и «друзья». Как «пафосно»! Да какие «друзья»?! Друг и подруга! Вот, и все мои «друзья».

***

Мы стараемся «заполнить» и «наполнить» свой «вымышленный мирок». Свой «сказочный мир», «построенный из песка». Из «мечтаний» и «стремлений». Стараемся «наполнить» его людьми. «Людьми» из «песочного теста». «Этакий»… «Пирог из пряничных человечков»! Которые идут к тебе, когда им что-то нужно. Когда только им это нужно! Но сбегают, как только они нужны тебе. Когда ты сам в них нуждаешься!

***

– Мы ведь, никогда не придаем снам значения, а зря! Если бы я придавала значения им, то бы… А «что бы»? Давно сбежала из этого «захолустья»? Как бы ни так! Ничего бы я не сделала. «Змеи» и «кошки»! «Они» снились мне каждую ночь. И снятся, до сих пор… «Первые» – «сжимают» горло. И «сжимают» так, что я практически молю об «остановке»… О «прекращении подачи кислорода к легким»! Чтобы прекратить эту «пытку» поскорее. «Вторые» же – «царапают», «режут» мою кожу на «лоскуты». «Полосуют» меня! Когда-то ведь, мечтала о «тату» в виде «порезов от когтей». А получила? «Настоящие порезы» и от «любимого» человека. Сбылась мечта идиота! «Фрустрация», да? Желания и возможности! Желаемое – за действительное! Not a miracle, not a surprise…

***

Сердце все реже в такты…

***

– Все, чаще я слышу «пустоту» внутри. Все чаще задерживаю дыхание… Чтоб, хоть так услышать его «сокращение». Оно «кровоточит». Кровоточит «мелкими трещинами». Сегодня их стало больше. Девять больших трещин и, в них же, десять маленьких. По количеству пролетов и ступенек в них. В подъезде! С пятого по первый этаж. Красиво я летела, нечего сказать. Впервые! Роза, стоило признать, умела удивлять. И привносить «изменения», некое «разнообразие». В наши с ней отношения, «извращенные» донельзя. Спустила с лестницы! Почему нет? Не могла? Могла! Более того, имела полное право. Не умру же! Пока… Пока «мученика» не «отыграю»! Но за что, только интересно? Ни звонков, ни смс и ни ругани, даже! Все, как обычно, просто мой звонок в дверь. Открытие ее и… Спуск! Толкнула так, что я летела дальше, чем видела! После, темнота. Потеря сознания. Очнулась – комната! В той же одежде. Кто помог? Кто принес? Скорее всего и сама она, чтоб никто не увидел «воспитательных целей». А не «раздела»? По «понятным причинам». Чтоб ей и касаться меня?! Ага! Разбежалась! Не увидели! Но теперь, вижу я. «Трещины», что каждый раз обхватывают все больше «места» и все больше «пространства». Все больше «поверхности» его и «продолжают» свой «путь». Еще несколько «увечий» и они «сомкнутся», просто «встретятся»! «Главный орган жизнедеятельности»… Он просто «разорвется» от «потуги»!