***
Пока же, этого не произошло, я могу еще немного «поиграть в театр одного актера». Где буду «натягивать» улыбку на искусанные и кровоточащие сухие губы. Буду говорить, что: «все хорошо!» и «все нормально!». И ловить «снисходительные взгляды» в ответ.
***
– Они будут счастливы, ведь поучаствовали в «этом». Кхм… «В этом»! Под названием: «моя жизнь!». Поучаствуют и пойдут дальше. А я, так и останусь на «своем месте». Думая: «а все ли так?». «Так ли хорошо, на самом-то деле?!».
***
Если я когда-нибудь и найду себе достойного парня, то при встрече с ним, меня обязательно будет сопровождать врач. На постоянной основе! «Отсюда» или… «Оттуда»! И при каждом удобном случае, будет ему напоминать, что: «для тебя в ее сердце уже нет места!». Потому, что и сердца, как «такового» уже нет! Для него же это – «очередная игра». Где «призом» будет еще один «завоеванный орган». Еще один «доверчивый» и еще один «ведомый»… А для меня – «билет в один конец». «Путь заказан»!
***
– Мы «уйдем» вместе. Вот, только он, от меня. А я – из этого мира. Смешно и страшно…
***
Хотела быть «донором»… Я! Хотела повзрослеть и пойти сдавать кровь. Ангел же! «Мученик»! Чтобы спасать, не только внешне, но и внутренне. Спасать «полноценно»! Даже хотела быть «донором органов». Почки или легкого… Я вполне, могла прожить и с «одним экземпляром»: «того» и «другого». Недолго, правда, но… Какая разница, если ты «возрождаешься». Снова и снова! «Перерождаешься». Зато, счастливо! Ведь, ничто так не радует, как «подаренная» кому-то жизнь. Я бы, даже сердце отдала, не думая… Понимая, что ребенку оно «нужнее» и «важнее»! «Подарила» бы. Но не теперь…
***
– Все, что сейчас «содержит» мой организм, несет «частицу» меня и моей жизни. Частицу «этого»!
***
Пару лет назад я бы и не задумалась о том, что счастья… Когда-то, буквально, «бьющего ключом», вдруг не станет… «Не станет» бить, а «ключ» останется. «Разводной»! И будет продолжать бить, но уже не «из меня», а меня и «извне»… Если бы мне сказали такое, я бы рассмеялась этим людям в лицо. Тогда… Тогда, да!
***
– Сейчас же я осознаю всю «степень ответственности» за каждый принятый, доселе, мною шаг. За каждое принятое мною решение. За каждую мысль и за каждое слово! И с уверенностью могу сказать, что: «никогда не стану донором!». «Никогда не буду тем, кто подарит жизнь больному человеку!». Потому, что в этом и нет смысла! Он и так обречен и без меня. А иметь мою «часть» и в себе – сродни «самоубийству». Вроде, та же смерть, а нет! То он умрет от себя и за себя, а то из-за меня и за меня. Еще раз… Уж, пусть, лучше кто-то другой подарит «реальный шанс на счастье». Чем я подарю «реальный шанс на боль».
***
Это, как в той песне: «Я буду словом «боль». Тебе досталось «испытай»(с).
***
– Все, что угодно! Но не это… Пусть, считают «эгоисткой». Пусть, считают «самовлюбленной и неспособной любить кого-то, кроме себя». «Неспособной сочувствовать чужому горю». Я приму это с высоко поднятой головой и с «ясным умом». С чистым разумом и сознанием! Я буду жить с этим. Буду жить с порицанием общества! Будто, я раньше «по-другому» как-то жила!
***
Но я буду знать… Буду знать, что «не испортила чужую жизнь своим, никому ненужным, существованием». Буду радоваться тому, что «такой», как я, больше нет. И не будет… Она не «возродится» и не «переродится». Неподготовленным, моя жизнь, уж точно не понравится! Стоит ли она «новых жертв»? Людей и так осталась немного на этой «песчинке Млечного Пути». К чему «лишние риски», правда? К чему траты?!
Глава 9
Вернувшись домой и зайдя в квартиру, Александр был сам не свой. Он трясся, буквально, всей душой внутри. А не только телом и снаружи.
Кто же знал, что его желание узнать правду и поговорить с Розой, обернется таким… Такой «катастрофой» для его «прекрасного мира»! Что-то из «розовых очков» Ника. Впервые, он не верил своему «сыну» и сокрушался на этот счет, как и любой «родитель». Но «сокрушился» еще больше, когда увидел все своими глазами. Все, чему не верил и не только это. Когда не верить – было просто невозможно. А иначе – изменять глазам. Которым не верить – было бы уже нереально.
Тем более, когда ты «практик», а не «теоретик». И когда сам нес свою же «дочь» в крови и разодранной одежде, на руках и до пятого этажа. Открыл дверь ее ключами. Внес на второй этаж и в ее же комнату. Но раздеть, как обмыть и продезинфицировать… Не решился. Одно дело – ребенок, которым она была. Другое дело – девушка. «Ребенок», которым для него осталась. Но уже не была им и для себя. Ему хватило и того, что он увидел. Синяки «проглянули» через «отверстия» в одежде. А после, ощутил и запах… Розу! Как и говорил Влад.
Повесив бежевое пальто на свое место. Не с первого раза правда, так как руки продолжали трястись. И сняв бежевые короткие кожаные сапоги, даже не удосужившись убрать их с прохода. Он подошел к тумбе и завис у нее и над ней. Упершись руками в деревянную мебель до ее скрипа. Прикрыв глаза, он глубоко вздохнул и помассировал переносицу правой рукой. После чего, ударил ей по дереву, со всей дури. И развернулся к зеркалу спиной. Белая футболка и синие джинсы были все в мелких каплях крови. Когда же пальто – в ее пятнах, что ни на есть, полноценных и больших. Руки он помыл, а одежду – только выкидывать. Даже обувь, в которой он был, от и до. Тем более, белые носки. Хотелось выкинуть, а лучше и сжечь, все. Сжечь весь этот день! И себя, заодно.
Приложив обе ладони к лицу. На что неприятно и впервые, отозвались скрипом черные часы. Как и черная фенечка, с большими бусинами и крестом, на левой руке. Он еще раз вздохнул и выдохнул. Продлевая еще ненадолго момент единения с собой и в тишине. И только тогда, прошел в гостиную.
Не столько прошел, сколько вполз, буквально. И просто «упал» на диван, откидываясь спиной на его спинку. И закидывая голову на нее же. Чуть дальше и почти перекидываясь через обивку. И все это – под молчаливые «переглядки» двух парней. Что слышали все, от и до, но не решались начать первыми. Выжидая его объяснений. И они последовали! Тут же и незамедлительно, разрушив тишину и что-то «кроме», в каждом из них:
– Роза спустила Софию с лестницы…
– Какого…?! – встрепенулся Никита за столом, отрываясь от набора текста на клавиатуре, и тут же хлопая крышкой ноутбука.
Следом за ним от дел оторвался и Егор. Закрывая свою толстую серую тетрадь, с записями меж мелких голубых клеток на белых листах. Оставляя внутри синюю ручку. Водружая поверх нее свой серый телефон в красном чехле, блокируя его на заметках.
Оба парня приготовились к спокойному вечеру, если не ко сну. Но спокойствие им только снилось, как и сам сон. Никита, сам того не ведая и не сговариваясь, «уважил» Софию по части всего белого. Длинных спортивных штанов и футболки. Егор же, если что и признавал в этом всем, в своем «укладе», так это черный цвет.
«Дань» гостиной была отдана с лихвой. Чего не скажешь о Владе. Он был чем-то «средним» между ними, той самой «золотой серединой» и во всем сером. Что снаружи, что внутри…
С меланхоличным выражением лица и ничем себя не выдавая. Тем самым, только провоцируя всех еще больше. Буквально, «переводя весь огонь» на себя. Оставил все при себе, как и свое «замолчанное»: «я же говорил!». Поставил, с черного пластикового джойстика, игру на плазме, на паузу. И, так же молча, ушел на кухню.
– Ксан! Я проводил ее до дома и до квартиры!
– А надо было «в»! В дом и в квартиру! – рявкнул мужчина, но тут же прикусил язык, сорвавшись не на того. Он плотно сжал губы и «спрятал» лицо в ладонях. – Прости, Ник…
– Кто б ему дал, только… – хмыкнул Влад, вернувшись из кухни со стеклянным стаканом воды. И передал его мужчине под благодарный кивок. – Полетел бы, так же! Но, правда, через окно. Не повторяется же она! И да, Егор, «знаю не понаслышке», – закатил глаза шатен, «снимая с языка» фразу у блондина. Буквально, только «открывшего», но и тут же закрывшего рот. – Не перетруждай себя своими «подколками» в сторону меня! Лучше скажи, как тебе: «в сказке ложь, да в ней намек»?!
