С ними двоими она не виделась одинаково. Как и с Александром, как она думала. А если и виделась, то только мельком, не делая акцента на своей одежде. Или чем-либо и ком-то другом. С Владом, вообще не виделась, в целом! Один только раз, и то частично. И видно, «второй раз», эта «участь» ее не обойдет. Больше всего и чаще, глубже, виделась с Ником. И тем, видимо зря и хуже, учитывая, как его «спрессовало». И он, даже головы не поднял, когда она подошла. Малость… Он же ее «чувствовал»! Но «покоробило».

Дело плохо, значит и совсем! «Закрытая», полностью, одежда. И под палящим, как назло и как никогда весной, солнцем. Заметная вещь, однако. Особенно, когда они стоят в футболках и майках, рубашках. Пусть, и в накинутых поверх кожанках. А она и такого позволить себе не могла. Не на людях! Даже, потертых вещей. Тем более, порванных.

***

А «порванную» и «драную» душу, могла… Еще, как могла! Эти «тряпки» – «нервно курили в сторонке», от количества и качества, наличия дыр и… Отсутствия ткани! Но… Хотя бы, не хромала. Позвони ему «кто-то», чуть раньше, и там был бы разговор во всей «красе». Во всей «красе рисунков» на теле, снаружи и внутри! А так… Может и обойдется, может он и не все знает. Узнает, конечно, бесспорно, раз приехал! Но… Хотя бы, не сейчас и не при всех!

***

– Жень… – начала, было, девушка.

Одергивая и вытягивая рукава рубашки, донельзя. На самые пальцы и их концы. Казалось бы, куда уж больше? Только, рвать ткань на плечах, но она тянула. Стараясь, не столько прикрыться, сколько «удержаться». Будто, за последнюю «веточку» перед тем, как окончательно и бесповоротно, «увязнуть» и «пропасть». Словно за «якорь», что придержит ее и притянет к земле, чтобы не взлететь и не улететь. Опять же, пропасть.

– Когда мне, в следующий раз, должен будет позвонить Егор?!

Девушка, тут же «метнула» в него взгляд, и встретила полное… «Теплоокровие»!

***

Почему бы и… Нет! Что?!

***

Удивилась, но после чего и нахмурилась.

***

«Змеи» же… Не «теплокровные твари»! «Хладнокровные»! Тогда, почему? Я же не могла перепутать и спутать взгляд. Показалось «обратное»? А могло?! То-то и оно, что могло и именно показалось.

***

Он стойко выдержал ее «колеблющийся» взгляд, в одном положении «эмоциональных качелей». И засунув руки в карманы джинс, просто кивнул, вернув…

***

А «сбрасывал» ли?

***

… полное «безразличие» и «хладнокровие»!

***

«Добро пожаловать домой»! В «доме», тоже бывает «в мире животных» и довольно часто. А можно ли это, тогда и назвать «домом»? «Вопрос со звездочкой»…

***

– Когда тебя нужно будет в «богадельню» отправлять? – а Женя продолжал свою «тираду», будто и не замечая этих «переглядок». – К отцу?!

Сжавшись от крика, она стояла: ни жива, ни мертва. Точнее, ни мертва, ни мертва. «Мертвее мертвого». Принимая поражение и принимая ошибку. Но еще, не до конца принимая и понимая, что он знает. И как ей можно было бы из этого «выкрутиться». Где «дать по тормозам» или «бросить в осадок». «Не выносить сор из избы», хотя бы. Врать во благо себе сейчас.

– Пожалуйста, давай не сейчас и не здесь… – тихо попросила она, но была вновь перебита.

– А когда?! – рявкнул парень и подошел к ней вплотную. Дыша с «жаром» в макушку, опущенной ее головы. – Я тебе, еще раз говорю… Сейчас или никогда! После, будет поздно! Ты и не даешь же знать, когда все полетит в еб*ня! Это сейчас, к чертям. А дальше, только туда. В любовь до гроба и сам гроб! Я знаю, что ты хотела кремацию. Но за все, за все вот это, я тебе такого счастья не доставлю. А доставлю его себе! Забивая гвоздями и закапывая поглубже! Но глубже, уже не куда. Ты пробила «второе», по счету, дно! Куда дальше, Софи? Куда?!

– Не знаю! – крикнула девушка и… Заплакала. Пряча лицо в ладонях.

Ее пробила «мелкая дрожь», за которой последовала «крупная». Что, того и гляди, ноги ее не удержат и она упадет перед ним в коленях.

– Жень… – решил, все-таки вмешаться Егор.

Ему и самому хотелось узнать все и именно от нее, прояснив и подтвердив те или иные факты. Либо опровергнув их, что и маловероятно. Но от нее! И он бы, скорее всего, действовал бы так же. Учитывая, что на эмоции она «прошибаема», разве что, в страхе. Как и на слова! Что он понял и на «собственном опыте». Но стоя сейчас здесь и смотря на это. Участвуя в этом, так или иначе… Ему было жалко ее. Не потому, что она «жалкая». А чисто «по-человечески». И впервые, хотелось спрятать, от своего же и ее же, «брата». Защитить от него и от всех. От себя…

– Позже! – «прошипел» Женя, держась изо всех сил, чтобы не обнять ее.

Ведь, если обнимет, можно будет «вешать белый флаг» и «ознаменовывать финиш». Он простит ей все. Опять и снова! Как в «прошлый раз» и «позапрошлый». Этого нельзя было допустить. Не сейчас, когда он так близок к правде. И когда ее «крик о помощи», разве что, самим криком не сопровождался. А только, «черными одеяниями» без костей. Не «пиратский флаг», но «флаг смерти» на костях. Обтянув осунувшееся и похудевшее бледное тело. Его зубы скрипели от осознания того, что еще могло «крыться» за этим. А оно «крылось»! Только, все бы кости были целы…

– Я не знаю! Я ничего не знаю…

– А спросить?! Подобные вопросы, исключительно для Влада. И в «разрезе» его жизни. Но, бл*! На кой черт тебе дан рот и голос? Чтобы что ими делать?! Чтобы говорить и чтобы разговаривать! Не говори мне, что говорить мы научили, а разговаривать – нет! Ты говоришь обо всем, кроме того, что тебя реально волнует и «коробит». И кроме тех, с кем надо. Прости, Карин! – махнул он правой рукой в сторону входа, уверенный, что она услышала. Как и что слышала все «до». – И… Ник. Ник!

Брюнет, будто опомнился, и повернулся к «названному», чтобы и с него начать спрашивать. Но София пресекла это, обращая на себя все его внимание, начав говорить раньше. Хлюпая носом и давясь слезами:

– Жень… О-он тоже ничего не знал. З-знала, только Карина.

Теперь и она опомнилась, вспомнила, что забыла о подруге, совершенно. Только и не хотела, в таком состоянии, поворачиваться и выяснять ее место положение. Которое, как видно, а точнее ощутимо, по жесту самого Жени, не изменилось. Куда важнее, было не допустить «огня» в сторону Никиты. Она же скрывала и врала, а не он. Она знала, а не он.

– Ну, и…

– «Мать»! – девушка утвердительно кивнула. – Да! А со мной, например?! Мне рассказать, что, на самом деле, происходит с тобой? И уж поверь мне, мы все. Все! Не это хотим слышать, точно не это! Не ложь, какая б она ни была. Пусть и во благо! Это – не во благо!

– Зато, какое воссоединение… Рад за вас! – хлопнул в ладоши «названный» ранее. – Разногласия подошли, к своему логическому и естественному, завершению и разрешению?

– Тебе, что, больше всех надо, я не пойму?! – рыкнул блондин в сторону Влада.

– Ну, те! Которые… – будто и не слышал его шатен, продолжая говорить о «своем».

Не замечая, «развернувшейся» перед ним, «картины». Явно, не «подталкивающей» к идиллии и мирным переговорам. Но «играть» лучше Никиты, так до конца и… Если не «перенять огонь», то отвлечь. Получая, параллельно, в нос, а там и по самой голове. Тоже, неплохо. А чем не «перенятый огонь»? Чем не «Олимпиада»?

– С «мамой»? Из-за них же вы, столько не виделись и он не приезжал. Сам говорил, что она запрещает тебе жить с ним. А ему – запретила жить с вами. Запретила говорить и видеться…

– Я соврал! – рявкнул Женя, но продолжал «пилить» взглядом, так и не поднявшую на него глаза, Софию. – Просто, не правда ли? Ровно, так же, как ты соврала мне, когда уверяла, что все нормализовалось. Что все стало, не так плохо и не так ужасно, не так больно… А сама стоишь, сейчас передо мной, в черном, более-менее, свободном. А дальше, что? «Приверженец» и «фанатка хиджабов»? Или нет… «Белый саван»? «Тапочки»?!

Плачь медленно, но верно «перерастал» в рыдания и истерику. Но девушка, так и не оторвала ладоней от лица. Стараясь, то ли сдержать влагу. То ли повышающийся, с каждым разом все сильнее, звук. Начинающий «глушить», как минимум Женю. Который был рядом с ней и над ней, сцепив губы в полоску до «белоты» и «синевы». Сжав веки и кулаки до хруста костей.