— Мой посуду. Молча, — процедил он сквозь зубы, снова погружаясь в чтение. Через лицо наискосок уже расплывалось красное пятно, напоминая об ударе полотенца.

Бросив его на ближайшую тумбу, я схватила губку, налила сверху средство для мытья посуды и принялась яростно драить тарелки.

По крайней мере, это немного успокаивало.

Больше мы не обменялись ни единым словом за этот вечер. Толль время от времени отрывал взгляд от книги и начинал раскладывать посуду по шкафам при помощи левитации. Одним глазом подсматривая, я даже начинала жалеть, что не пошла на факультет общей магии: их навыки и знания были куда полезнее в быту, чем информация о внутреннем строении какого-нибудь единорога или количестве видов мелких полевых дракончиков.

Даже ушёл мой «напарник» молча, не прощаясь. Не хлопнул дверью — и на том спасибо. Облегчённо выдохнув — надо же, обошлось без катаклизмов! — я продолжила работу. Оставалось ещё много…

Закончила поздно, дело уже шло к одиннадцати вечера, когда никого не было ни в столовой, ни на улицах. Несмотря на непривычный холод, снег порадовал: даже в такой поздний час всё вокруг было прекрасно видно вне зависимости от количества фонарей вдоль дороги. Я натянула шарф на нос и бодрым шагом направилась домой. Об учёбе этим вечером не могло идти и речи — отоспаться бы.

Вдруг моё внимание привлекло странное свечение на озере у Академии. Хотя «озеро» — это громко сказано, там скорее был небольшой пруд с рыбками, но почему-то повелось звать его озером. Наверное, из-за непропорциональной глубины: он, словно бассейн в сауне, резко уходил вниз. Рядом с прудом виднелся силуэт сидящего человека, но в сумерках трудно было разобрать даже какого он пола. Свечение над озером начало закручиваться вихрем, постепенно сужаясь, сжимаясь в ком, и любопытство оказалось сильнее желания забыться сном. Я свернула со своей дороги и тайком, стараясь прятаться среди кустов, стала приближаться к озеру.

Тем временем свечение стало плотным и обрело какую-то форму, а сидящий рядом человек просматривался всё чётче. Я уже различала длинные волосы, чёрную короткую куртку…

Два плюс два сложились в одно мгновение. Сначала мне вспомнились истории о том, что Толль на озере призывает морское чудище. Почти одновременно с этим я разглядела характерные крылья у того нечто, что плавало в воздухе над водой и длинный, раздвоенный на конце хвост. А в фигуре сидящего со скрещенными ногами человека уже очевидно угадывался Сириус.

— Вот же! Боги! Он что, в самом деле призывает Дориэма? — прошептала я, осторожно приближаясь.

В памяти всплыла история, которую мне с чьих-то слов пересказала Салли. Что, дескать, кто-то увидел, как Толль призывает Дориэма, и, разозлившись, ненормальный стихийник обрушил на него свой гнев… В каком именно виде — история умалчивает, но, говорят, жертва долго ещё лежала в больничке при академии, и работать пришлось с чем-то скорее магическим, чем физическим.

До этого момента я была уверена: слух — полная глупость, рационализация страха перед бесконтрольной агрессией Толля. Однако… Дориэм махал крыльями и двигал головой на длиннющей шее вверх-вниз, словно разминая её после долгого сна.

А ведь озеро в крайней степени глубокое, вдруг?

Послышался говор моего товарища по наказанию, но слов разобрать было невозможно. Они разносились над озером, эхом возвращаясь, и смешиваясь в кашу. И каково было моё удивление, когда дориэм приблизился к Сириусу, сел на воду у самого края и стал отвечать! Негромким шелестящим голосом. Я не понимала ничего, но то определённо звучала человеческая речь!

Желая узнать, о чём Толль шепчется с легендарным — и, как многие думают, мифическим, — животным, я попыталась подкрасться поближе, но… не заметила, что под ногами припорошенный снегом лёд, поскользнулась и больно упала прямо на мягкое место.

Дориэм встрепенулся, повернувшись в мою сторону, и тут же начал превращаться в голубоватый вихрь. Я встала на корточки и, зачарованно глядя на превращение животного, судорожно соображала, что теперь: бежать или…

А какое у меня, собственно, или?!

Вскочив на ноги, я бросилась прочь, то и дело скользя на обледенелой тропинке.

— Стой, рыжая! — проорал за моей спиной Толль.

Делая вид, что не слышу, я бежала без оглядки. Если насчёт дориэма слухи не врали, то может и насчёт жестокой кары — тоже?

Вдруг мои ноги оторвались от земли. То есть, оторвались они вполне предсказуемо — я почти летела, со всех ног удирая подальше от озера. А вот обратно на землю они уже не опустились. Глупо, как в мультиках, ещё несколько мгновений перебирала ногами в воздухе, явно поднимаясь всё выше над поверхностью. Наконец, конечности остановились и бессильно повисли, а из груди вырвался стон отчаяния.

Ну, всё. Мне конец. Единственное, что я могу сделать с этим магом чёртовым — это стукнуть его со спины и надеяться, что он тут же потеряет сознание. Но такого опыта у меня не было, и как надо стукнуть, чтобы человек отключился, я совершенно не представляла.

Может, швырнуть в него сумкой? Он отвлечётся, уронит меня — и в это время снова попробовать удрать?

Оглянулась: Толль был уже слишком близко. Перехватит.

Убегать зигзагом через кусты?

— Да угомонись ты уже, рыжая. Я же вижу, что о побеге помышляешь. Ничего я тебе не сделаю.

Я попыталась развернуться к нему всем телом, но, оказывается, если на за что зацепиться, в воздухе это сделать почти невозможно. Поэтому повернула только голову.

— И как же ты это видишь? — максимально саркастичным тоном спросила я.

— По тому, как сила в тебе плещется.

— А зачем ты вообще смотришь на мою силу?!

Он плавно опустил меня на землю, но, не ожидая нагрузки, колени всё равно подкосились, чуть не уронив драгоценную тушку прямо в снег.

— Ну, извините! Не могу не видеть — бракованный я!

Не может не видеть? Да что он за зверь такой?

— Проехали, — буркнула я, поправляя съехавший на бок шарф, и мысленно отметила, каким долгим и странным взглядом Толль смерил вещь, ещё сегодня бывшую его собственностью. — Чего тебе от меня надо?

Он резко вдохнул и, нахмурившись, кивнул в сторону озера.

— Не говори никому.

Я вскинула бровь.

— Не пойму, это вежливая просьба или угроза?

— Если никому не скажешь, то вежливая просьба. Проболтаешься — станет угрозой.

Телохранителя нанять, что ли. Да, в столичной академии таких проблем не возникло бы. Вот ведь дыра!

— Что ж, ответное условие. Если хочешь, чтобы я никому ничего не говорила, объясни, что это всё значит.

Толль крепко сжал кулаки, и на лбу проступили особенно крупные вены. Воздух вокруг нас пришёл в движение.

— Возьми себя в руки, — процедила я, лихорадочно вспоминая какое-нибудь подходящее заклинание. Кто вообще составлял школьную программу?! В ней ничего толкового нет! — Третий раз за два дня. Не перебор ли?

Кажется, в этот момент раздался скрип зубов. Сириус отвернулся, сел прямо на снег, скрестил ноги и ссутулился. Ветер постепенно стих, оставив после себя только рябь на воде. Я хотела было сесть рядом, но, оглядевшись, не обнаружила ничего подходящего на роль сиденья, и осталась стоять рядом.

— Ну, и? — спросила его, нарушив воцарившуюся тишину. — Объяснишь?

— Это мой учитель, — буркнул Толль, швыряя в воду снежок.

— Твой учитель — дориэм?

— Дура!

— Не хами!

Толль со свистом втянул воздух и кинул в озеро ещё один снежок. Тот плюхнулся, поднимая брызги, и быстро пошёл ко дну.

— Нет, конечно. Дориэм — это так, вместилище… для духа.

— Не поняла, — я мотнула головой и убрала за ухо растрепавшиеся волосы. — Он у тебя заточён в дориэме?

— Да ну дура же! — он всплеснул руками.

— Сейчас врежу! — пригрозила я, вдруг почувствовав, что перехватываю инициативу.

Он издал странный звук, похожий на сдавленное кряканье, помолчал пару секунд и пояснил:

— Дориэма я создаю из частиц воды этого пруда. В него, как в обычное вместилище, призываю дух учителя.