— Она не должна пострадать. — Его голос был прерывистым.

Только тогда аббат посмотрел на Деррика, задержав на нем взгляд:

— Если вы хотите, чтобы ваши друзья и ее светлость были вне опасности, я думаю, вам лучше сдаться. Вы согласны?

Под слоями платья мои ноги дрожали от страха за Деррика, за то, что с ним может случиться. Его обвиняли в убийстве шерифа и предательстве по отношению к товарищам. И не было никакого способа опровергнуть доказательства. Видимо, придя к такому же выводу, герцог кивнул Деррику, пытаясь успокоить его, и повернулся к аббату:

— Хорошо, святой отец. Если вы должны запереть сэра Деррика, я прошу, чтобы это была одна из комнат.

— Согласна, — сказала я. — Мы можем выставить охрану у его двери.

Аббат даже не повернулся ко мне, и продолжил разговор с герцогом:

— Если он не будет в темнице, что помешает ему сбежать?

— Честь, — ответил герцог.

Аббат покачал головой, его лицо отразило презрение.

— Тем временем, — продолжал герцог, — сэр Коллин, сэр Беннет и я начнем тщательное расследование, чтобы найти доказательства его невиновности.

— Он заслуживает смерти через повешение за то, что отнял жизнь у шерифа, — прямо сказал аббат. — Этого требует закон. Народ будет ожидать этого. И справедливость должна восторжествовать. Если нет, я не смогу ручаться за последствия.

В словах аббата звучали предчувствие и скрытая угроза.

— Если я сдамся и позволю вам запереть меня в темнице, — сказал

Деррик, — вы гарантируете безопасность леди Розмари?

Он серьезно думал, что я в опасности?

— Ты не сделаешь этого, Деррик. — Резкий шепот сэра Коллина эхом разнесся по безмолвному залу. — Мы найдем другой способ.

Деррик повернулся и посмотрел на своих друзей. Его лицо было будто высечено из гранита, глаза — из железа. В их лицах — мольба. Я не хотела встречаться взглядом с Дерриком, но, когда он сам повернулся ко мне. Он изучал мое лицо, и что-то в его глазах умоляло меня поверить ему, довериться. И я верила. Я не думала, что он способен убить шерифа или причинить вред своим друзьям. Но такое количество улик против него я не могла игнорировать. Мне тоже нужно было докопаться до сути всего, что произошло:

— Будьте уверены, я начну собственное расследование всех недавних событий.

Но после моих слов глаза Деррика наполнились разочарованием, как будто он ожидал от меня большего:

— Позовите стражу, — сказал он настоятелю, — и можете запереть меня.

Как только он произнес эти слова, мое сердце протестующе забилось. Я

понимала, что мне следовало бы присоединиться к возражениям сэра

Коллина и сэра Беннета. Но как я могу объявить его невиновным, пока не будет найден настоящий преступник?

Когда стражники неохотно подошли и связали Деррику руки, я повернулась к аббату:

— Я не хочу, чтобы он был заперт в темнице.

— Я знаю, как это разочаровывает вас, дитя мое, — сказал он, спускаясь по ступенькам помоста. — Но вам лучше узнать его истинную природу, пока не поздно.

Разочарование — не совсем то, что я почувствовала. Все было гораздо сложнее. Что-то в этой ситуации было не так. В данный момент я не могла понять, в чем дело, но знала, что не успокоюсь, пока не узнаю, что происходит.

— Не волнуйся, — крикнул сэр Беннет, когда охранники уводили

Деррика. — Мы выясним, кто на самом деле стоит за всеми попытками убийства. И освободим тебя.

Его слова в точности повторили мои мысли. Я хотела, чтобы Деррик обернулся и увидел решимость на моем лице и в глазах, но его голова была опущена, плечи поникли, и когда мои охранники вели его через парадный зал, он больше не смотрел в мою сторону.

Я закрыла лицо руками и опустилась на колени перед алтарем. Если не считать негромкого бормотания аббата на латыни, в часовне было тихо. На самом деле, весь замок молчал, как будто оплакивая вместе со мной все, что я потеряла. По правде говоря, я увлеклась Дерриком больше, чем думала. Но теперь, со всеми этими обвинениями, особенно такими серьезными, как убийство, я не могла понять, любит ли Деррик меня, а я его. Может быть, Бог посылает мне знак, что мне суждено жить в монастыре.

— О Боже! — воскликнуло мое сердце. — Тогда почему ты позволил мне так увлечься им? Почему ты позволил мне испытать любовь земного человека, если я предназначена для жизни только с тобой, как моим женихом?

Неужели весь этот месяц был просто испытанием, чтобы показать мне мою истинную судьбу? Боль моего сердца разнеслась по всему телу, каждый нерв, каждый мускул чувствовал ее.

— Он обманул вас, ваша светлость, — сказал аббат, стоя надо мной и держа в руке длинный деревянный крест на золотой нити. — Он знал, что если будет держаться от вас в стороне и вести себя недостойно вашего внимания, то вы заинтересуетесь им.

Моя грудь сжалась. Не это ли именно запланировал Деррик? Если так, то это сработало. Меня определенно влекло к нему.

— Он хитер. — В голосе аббата прозвучали необычные нотки. — Но я полагаю, он решил защитить свои права на вас, отпугнув или убив двух других мужчин.

Я все еще не могла поверить, что Деррик способен причинить вред своим друзьям. Я немедленно послала охрану, чтобы начать расследование.

Тем не менее, мое время истекало. Его было так мало. И даже если бы я смогла найти способ доказать его невиновность, сомневалась, что у меня хватило бы времени продолжить знакомство друг с другом и по-настоящему решить, действительно ли наши чувства были любовью.

— Он не стоит такого горя, ваша светлость, — сказал аббат более мягко.

Откашлявшись в глубине часовни, я, наконец, подняла лицо и попыталась выбраться из ямы отчаяния.

— Прошу прощения, леди Розмари, — раздался голос герцога.

Я поднялась с молитвенной подушки и натянула вуаль на лицо. У меня был траур, и мне было все равно, что об этом подумают.

— Я отправил гостей по домам, как ты просила, — сказал он, подходя ко мне по проходу. На нем были доспехи, шлем зажат под мышкой, меч в ножнах на боку.

— Благодарю вас, ваша светлость.

Слабый свет лился через круглое витражное окно над алтарем. В свете зажженных свечей в настенных канделябрах лицо герцога оставалось темным:

— Мои люди и я готовы отправиться в путь.

Я кивнула:

— Желаю вам удачи в ваших поисках.

Даже если кто-то из нас найдет достаточно улик, чтобы оправдать

Деррика, я сомневаюсь, что он захочет продолжать ухаживания после такого унижения. Уважение, которое я заслужила в его глазах, было потеряно, потому что я не смогла справиться с ситуацией. Я в очередной раз доказала свою слабость как лидер.

До моего восемнадцатилетия оставалась всего неделя, и шансы выйти замуж, казалось, исчезли. В каком-то смысле разумнее было снова смириться с мыслью о монастыре. Я не смогла сдержать вздох разочарования.

Возможно, мне нужно было начать переезд в монастырский пансион, хотя мое сердце сопротивлялось этой мысли.

Герцог взял меня за руки и сжал их:

— Я знаю, что ты смущена и обижена. Я не хотел, чтобы так случилось.

— Именно этого я и боялся, — начал аббат.

Герцог оборвал его резким взглядом:

— Ты пообещаешь мне две вещи? — мягко спросил он.

— Что угодно.

— Я понимаю: сейчас проще думать, что ситуация безнадежна и что вся эта затея закончилась неудачей. Ты можешь даже решить, что лучше сейчас пойти в монастырь.

Я кивнула. Он читал мои мысли.

— Но надежда еще есть, — сказал он. — Ты подождешь еще неделю, прежде чем уйти?

Аббат раздраженно вздохнул. Но прежде чем я успела возразить, герцог продолжил:

— Мне нужна всего неделя, — взмолился он. — Пожалуйста!

Что хорошего может произойти в течение одной недели? Это только затянет мою сердечную боль и отложит принятие моей судьбы. Выражение лица аббата отражало мою мысль. Но я все равно кивнула. Как я могла отказать старому другу в его просьбе?

— Если хотите, я подожду еще неделю.