Но сомневаться в её словах не приходилось. Он даже предполагал, что самые страшные моменты она опустила. Подобно солдату, вернувшемуся живым с поля боя, она, возможно, никогда не сможет передать весь испытанный ею ужас.

 Но, да поможет ему Бог, он никогда и никому больше не позволит причинить ей боль. Он был поражен, когда Джулия дала согласие выйти за него. И очень сомневался, что дело тут в его сомнительном очаровании. Вероятнее всего, ей хотелось наконец почувствовать себя в безопасности и вернуть утраченное положение в обществе с соответствующей ему жизнью. Впрочем, неважно. Пусть она и права, утверждая, что он безумен, раз берет в жены такую неподходящую невесту, он ни о чем не сожалеет.

 В голову ему пришла неожиданная мысль. ещё в школьные годы он полюбил средневековые рассказы о рыцарской любви. И леди Агнес, директриса Академии Уэстерфилд, специально ради него заказывала для библиотеки побольше подобных изданий. Идея бескорыстной преданности рыцаря несравненной женщине, стоящей намного выше его по положению, казалась ему тогда благородной и романтичной. И постепенно это стало частью его натуры. Джулия – его Леди, а он – её Рыцарь, поклявшийся служить ей вечно.

 Рендалл слегка улыбнулся. Историю пришлось приспособить к современной действительности, и все же он, в конце концов, получил возможность служить женщине, неустанно о ней заботясь.

 Забота – вот ключ ко всему. Пока он, всеми забытый, лежал в лондонском доме Давентри, ожидая, когда раны и лихорадка наконец расправятся с ним, он совершил долгое путешествие навстречу смерти. И хотя Эштон в тот раз и спас его, Рендалл до сих пор так и не смог полностью вернуться к жизни.

 Весь прошедший с того времени год, он провел в промозглом тумане боли и пустоты. Он заставлял себя двигаться вперед, шаг за шагом, поскольку дарованная тебе жизнь сама по себе немыслимо драгоценный дар, чтобы растрачивать её впустую. Но на его долю перепадало чертовски мало и счастья, и удовольствия.

 Что стало одной из причин, почему он с такой легкостью продал свой патент. Солдат, не слишком-то волнующийся, жив он или мертв, долго на поле брани не продержится. Но где-то на самом дне сознания в нём теплилась надежда, что со временем эта меланхолия пройдет.

 И вот теперь ему есть о ком заботиться. Рендалл хотел, чтобы Джулия чувствовала себя в полной безопасности и была счастлива. Ему хотелось быть с нею, поскольку одно её присутствие приносило его душе благословенное умиротворение.

 Если ей удастся вернуться к прежней жизни, а после этого захочется жить отдельно, без него... пусть, он будет удовлетворен уже тем, что помог ей добиться этого. Безупречное служение предполагает бескорыстие, хотя он и сомневался, что ему хоть когда-нибудь удастся стать безупречным. Этот брак пойдет ему на пользу, каким бы странным он ни казался на первый взгляд.

 Рендалл вытянулся во весь рост, используя седельную сумку в качестве подушки. Все тело мучительно ныло, но, несмотря на это, впервые с того момента, когда французы чуть не убили его в Испании, он чувствовал себя как никогда хорошо. Завтра они отправятся в Шотландию, где и поженятся.

 Сегодня же он будет дремать вполглаза.

 Утомление помогло Джулии уснуть, но после ночи, проведенной на твердом полу, она проснулась с задеревенелым телом. Всего мгновение ушло на то, чтобы понять, где она находится и почему. Ах, да, её столь тщательно выстроенная жизнь вчера разбилась вдребезги.

 В хижине уже не было так темно, и Джулия предположила, что светает. Майор Рендалл, похоже, отсутствовал.

 Она с трудом поднялась на ноги, стараясь не слишком сильно задумываться, что же готовит ей будущее. Обернув вокруг плеч одеяло, Джулия вышла наружу. Дождь закончился, и небо прояснилось, но все ещё было прохладно, неясный свет вдоль дальних холмов указывал на приближающийся рассвет. Где-то внизу проходила дорога, хоть и невидимая глазу, но не дававшая о себе забыть.

 Неожиданно рядом с ней, молчаливый, как тень, появился Рендалл. Он стоял достаточно близко, так что Джулия явственно ощущала тепло, исходившее от его тела. Но не дотрагивался до неё.

 её будущий муж. Почему-то теперь это не казалось таким уж странным, как накануне ночью. Негромко, чтобы не вспугнуть тишину рассвета, Джулия поинтересовалась:

 – Есть какие-нибудь признаки Крокетта и его людей?

 – Некоторое время назад я слышал, как по дороге на запад проскакала пара лошадей. Возможно, это кто-то из них. Если они не сумели починить упряжь экипажа, то вполне могли разделиться и продолжить поиски в обоих направлениях.

 От этого предположения Джулия вздрогнула.

 – Хорошо, что мы съехали с дороги.

 – Если повезет, они решат, что вы сбежали по направлению к холмам, где и умрете без посторонней помощи – беспомощная женщина, предоставленная самой себе.

 – Ничего удивительного для этой дикой местности, – согласилась она. – Но я уверена, Крокетт уже знает, что сбежать мне помогли.

 – Не обязательно. Парень, которого я ударил по голове, наверняка, не вспомнит, что же в точности произошло. Вполне возможно, они сочтут, будто вы сами стукнули его камнем и перерезали конскую упряжь перед тем, как сбежать.

 – Если бы только я была такой бесстрашной! – Джулия прикусила губу. – Надеюсь, Крокетт ничего не сделает Хаггерти за то, что тот позволил мне сбежать.

 – Есть более достойные объекты для сочувствия, чем Хаггерти, – сухо заметил Рендалл. – Пора перекусить и отправляться в путь.

 Надеясь, что Крокетт действительно придет к выводу, что она нашла свою смерть в холмах, Джулия вернулась в хижину. Поев немного хлеба с сыром, они запили его элем. После чего Рендалл оседлал лошадь, загрузил их пожитки и повернулся, чтобы помочь Джулии сесть в седло.

 – Вам придется ехать по-мужски.

 Она нахмурилась, вспомнив о его больной ноге.

 – А вы разве не поедете?

 – Вчера у Турка и так выдался тяжелый день, – ответил Рендалл. – Не хочу загубить животное, заставив везти двух всадников. До Карлайла что-то около десяти миль. [13]К полудню мы должны туда добраться.

 Понимая, что лучше не спорить, Джулия позволила помочь ей сесть в седло. Устроившись, она одернула юбки, но те все равно едва прикрывали колени. Рендалл отвел глаза от её непристойно обнажившейся ноги, за что Джулия была ему благодарна. Взяв лошадь за поводья, Рендалл направился к холмам, прочь от дороги.

 Вскоре они набрели на овечью тропу, проложенную как раз в нужном направлении. Поначалу по земле устрашающе клубились клочья тумана, но по мере восхода солнца, несшего тепло и свет этой дикой местности, он рассеялся. Джулия с иронией подумала, что поездка вполне могла бы стать приятной, не будь она в бегах, спасая свою жизнь, – голодная, замерзшая, отчаянно нуждающаяся в горячей ванне.

 Майор Рендалл оказался хорошим проводником, всегда точно знавшим, куда идти. Иногда, когда склоны холмов становились особенно крутыми, им приходилось менять направление, чтобы можно было передвигаться, но он никогда не колебался в выборе направления. Спустя час или около того, Джулия спросила:

 – У вас есть компас?

 – Моей головы вполне достаточно. Я никогда не сбиваюсь с пути.

 – Должно быть, вы были незаменимы, возглавляя патрули на Пиренеях?

 – Да. Мы всегда находили дорогу в лагерь. – Он указал на зеленые холмы: – А путешествовать, не опасаясь французской кавалерии, одно удовольствие.

 – Думаю, я бы предпочла французов Крокету. – Хромота Рендалла стала более заметна. Догадываясь, что он скорее умрет, чем признается в своей слабости, Джулия попросила: – Подождите минутку. Мне хотелось бы пройтись.

 Он остановился, но заметил:

 – Вы вполне можете оставаться в седле. Ваш вес столь незначителен, что Большой Турок едва ли его замечает.

 – Мне доставит удовольствие размять ноги. Особенно после вчерашнего дня, проведенного в тесном экипаже в компании с преступниками, – Джулия перекинула правую ногу через седло и соскочила. Турок оказался настолько высок, что, коснувшись земли, она чуть не упала. Рендалл поддержал её, подхватив под руку, но тут же отпустил, прежде чем небольшая неловкость не превратилась в нечто худшее.